Костюмы для фигурного катания: сколько стоят и как создаются — интервью с Алёной Куклычёвой: платья Трусовой, Косторной

«Костюм — это неотъемлемая часть целого образа. Фигуристка, когда выходит на лёд, она доносит до зрителя какую-то тему, образ, движениями через музыку, через костюм. Идеально, когда движения, музыка и костюм — как одно целое. Это очень гармонирует. Фигуристка, когда только встала в стартовую позу, уже у зрителя, у судей складывается какой-то образ. Костюм должен передавать образ.

Костюм очень важен и психологически. Платье — это внешняя оболочка тебя. Ты его надел, и ты себя чувствуешь защищённо, видишь взгляды восхищённые. Оценка людей очень важна, даже невербальная. Ты чувствуешь кожей эти взгляды, повышенное внимание. Это всё на психологическом уровне. Фигуристка чувствует, как люди восхищаются ей, и это всё придает ей уверенности в себе. Я думаю, что каждая фигуристка должна выходить на лёд королевой. Она только ступила на лёд и должна сразу привлечь внимание всех зрителей. Чем можно привлечь? Платьем, конечно же. Первое, чем ты привлекаешь — это костюмом».

«Когда ты смотришь на себя и не можешь увидеть цельность какого-то образа, тебе очень сложно заставить себя понравиться другим людям. Это немного про продажу себя: чтобы что-то продать, нужно верить, что это тебе нравится. А так, если ты не нравишься себе, не чувствуешь себя уверенным в костюме, не видишь цельности, можно потеряться на льду, в исполнении программы. У меня такое было: когда отрезали слишком коротко юбку, я всю программу ездила и переживала, как это выглядит, и полпрограммы думала не о прокате, а о юбке».

«Это необходимо, чтобы костюм соответствовал хореографии и музыке в программе. Но в то же время костюм не должен мешать делать технические элементы. Это сверхзадача для дизайнера костюма и для тех, кто его шьёт. Очень большая и серьёзная работа. В маленьком платье фигуристкам должно быть комфортно и надёжно.

Мы, например, работали в прошлом со Славой Зайцевым, и наш успех во многом был связан с тем, какие костюмы он нам придумывал. Более того, мои причёски, которые придумывал Толя Фарбер, тоже сыграли большую роль. Наша пара ведь менялась целиком. Мы не меняли только музыку в программе, менялся стиль в одежде, причёски — всё. Я ногти красила по-другому! Это была такая внутренняя работа, которая заставляла и парикмахера, и дизайнера следовать за нами. Именно в этом порядке всё происходило. Они понимали, что мы будем меняться и нам нужно в этом помочь. И они очень талантливо выполняли свою работу».

«Евгений Викторович (Плющенко), по-моему, вообще не вникал в платье для Саши Трусовой. Он мне сказал: вот чемпионка, что она скажет, то и шейте. Наверное, это и правильно, потому что это некая свобода выбора для спортсмена. Ведь фигуристу выступать в этом, ему должно нравиться. Наверное, какой-то контроль тоже должен быть, сильно волю нельзя давать. Но когда диктаторство у тренера, то это тоже не очень хорошо. Я с такими жёсткими тренерами не сталкивалась. В большинстве случаев даже те тренеры, которые тщательно подходят к выбору платьев, дизайнера, всё равно прислушиваются к мнению фигуриста. В таком случае получается лучший результат».

«Наверное, дизайнер может угодить не каждому. Это от многих факторов зависит: не только от характера, но и от вкуса — люди должны находить компромиссы при обсуждении. Надо слушать дизайнера, потому что он специалист в этой области, и дизайнер должен прислушиваться к фигуристке, потому что ей важно выступать в том, в чём она будет чувствовать себя королевой. Мы же все девушки, когда хорошо выглядим, более уверены в себе, можем горы свернуть, не то что встать на пьедестал».

«Я, когда шью, стараюсь не смотреть никакое фигурное катание, чтобы случайно что-то не повторить. Я вдохновляюсь ни в коем случае не платьями. Это может быть что угодно: композиция, ткань, фактура, какие-то цветовые решения. Очень часто тканью вдохновляешься. Ты видишь её в магазине и уже знаешь, что бы ты из этого сделал. Ткань всегда можно дополнить какими-то другими фактурами. Когда перед тобой лежит три фактуры, ты уже думаешь о дизайне, у тебя есть какая-то картинка, сама конструкция. И ты всё это рисуешь. Когда у тебя есть визуал, у тебя уже есть идея. Но это даже не 10% работы».

«Для начала рисуется эскиз платья, процентов на 50-60 он передаёт сам образ, он не передаёт только какие-то тонкие детали: тонировку, каждую раскладку страз, материал. В эскизе нет смысла этого передавать, обычно передаются образ, цветовое решение, форма и сложность юбки, прозрачность. Это всё обсуждается. Заказчик может попросить показать ткань, оттенок, цвет, сочетание. На первых этапах они хотят посмотреть, как выглядит.

Бывает такое, что к тебе приходят с готовым эскизом. И ты должен сделать так, чтобы эта картинка ожила. Ты смотришь, какая должна быть конструкция — это фундамент, на который ты потом всю эту красоту будешь делать. Ты должен определить, какой будет юбка, каким будет дизайн, как это выкроить, какие лекала должны быть. Потом надо всё это перенести на плоскость — это уже мастерство конструктора».

«Классно, когда всё в одном человеке: ты можешь рисовать, придумывать, потом это всё сшить, сконструировать. Это несколько профессий в одном. Часто в каких-то мастерских или домах моды каждый этап работы делает отдельный специалист. Допустим, один делает лекала, потом передаёт другому человеку, и он, не вникая в конструкцию, выкраивает из ткани, обводит, вырезает, а третий уже сшивает. Я могу весь процесс провести от начала до конца. Я могу придумать идею, нарисовать эскиз и полностью сделать любое изделие».

«К тебе обратились, ты берёшь предоплату, выслушиваешь все пожелания, рисуешь эскиз, которым ты должен передать всё, что хочешь показать в этом платье, а потом сшить это платье. Это некий проект, на который тебе дают деньги. Платье стоит немало: в среднем 60 тысяч рублей. Платье Трусовой стоило 78 тысяч рублей».

«Идея была полностью моей мастерской. Мы рисовали много эскизов, причём это платье было представлено в нескольких цветовых решениях: оно было и лилово-серое, и розово-серое, и зелёно-фиолетово-мятное. Мы брали голубые оттенки, более привычные Саше, у неё до этого было много платьев в синих тонах. Но я видела, что хотелось кардинально чего-то другого. Поэтому решили остановиться на зелёном.

Первый вариант зелёного платья был совсем закрыт. Бретели, глубокий вырез, спина — всё это было на сетке. Но когда я принесла платье на примерку, мне сказали это всё обрезать. Платье претерпело изменения, стало более взрослым. Я, наверное, предложила более детский вариант, а Саша у нас уже девушка, тем более такая программа — весна, любовь. Я согласилась абсолютно. Все пожелания Саши я учла: открытая спина, гирлянда из цветов — Саша пожелала, чтобы она была 3D. Это тоже неформат для фигурного катания, обычно узор плоский. Я это учла, и платье мы переделали».

«Учитывая, что у меня опыта мало, я не могла предположить, насколько это будет удобно. У неё был не один прокат внутренний, тренер всё видел. Но получилось так, что после первых соревнований оказалось, что платье неудобное. Бретели при натяжении тянулись, платье растягивалось и отдельно от фигуристки двигалось. Сашина мама мне позвонила, сказала, что платье надо дорабатывать. Я это и сама видела по телевизору. Издалека мне понравилось, я смотрела чисто на образ. Но на фотографиях я разглядела, что там всё платье немножко опускалось или поднималось. Его нужно было полностью переделывать.

Новый вариант получился более закрытым, плюс учли пожелание подчеркнуть талию, чтоб Саша выглядела более стройно. Поэтому платье стало насыщенно зелёное, изумрудное, в области талии особенно. Естественно, по конструкции мы сделали его более надёжным, чтобы оно не двигалось на фигуре. В первую очередь должно быть удобство, платье не должно мешать фигуристке завоевать медаль».

«В случае с Алёной я предложила ей посотрудничать. Она согласилась, причём я не ошиблась, мы сработались. Ей всё нравится, что я предлагаю, и я подхватываю любую её идею. Она креативная сама, мне это очень нравится. Мне захотелось прямо для неё сшить что-то. Я увидела, что она на меня была подписана, и написала: «Привет, классно было бы сшить для тебя платье. Если хочешь, я сошью». Она ответила, что согласна, у неё как раз будет показательный номер, и можно сшить для него. Так как раз и получилось платье для «Харли Квин».

«Платье для номера «Харли Квин», мне кажется, очень удачное получилось. Я была такая довольная, когда увидела его на ней. Оно ей тоже понравилось сразу. Она показала его хореографу (Даниилу Глейхенгаузу), он сказал, что всё хорошо, но попросил выделить талию, чтобы она была более подчеркнутой. Я затемнила бока, мы добавили ещё слой фатина, нижнюю юбку, чтобы она была пышнее — это тоже было пожелание хореографа. Кто-то критиковал, что оно получилось слишком пышное, но это показательный номер — можно всё.

Для этого номера нужно было что-то роскошное. Платье должно было быть сексуальное, хулиганистое, чтобы подходить под образ. Какой-то даже Голливуд должен был в нём быть. Алёна подчеркнула это платье причёской, макияжем, колготками в сеточку. Мне кажется, большинству оно понравилось».

«Насчёт синего платья Алёна мне написала: «Мне нужно платье, у меня будет номер в шоу». Я спросила: «Есть идеи?». Мне же легче, когда есть от чего оттолкнуться. Она сказала: «Особо нет». Я ответила: «Скажи мне хотя бы цвет, и будем работать». Алёна сказала, пусть будет насыщенно синий, и прислала мне варианты спины. Мы не копировали, но я поняла, что она хочет.

Эскиз мы даже не рисовали, очень быстро сшить мне его надо было. Я сделала тонировки сразу, затемнённые бока. Оно получилось достаточно облегающее, юбку мы решили сделать длинную. Декор, кружева, которые я добавила, мы даже не обсуждали — я добавила их на свой страх и риск, не знала, понравится ли это Алёне. Но когда я ей принесла платье, она сказала, что декор ей как раз понравился больше всего.

Я отвезла ей платье в ЦСКА, она показала тренеру. Всё понравилось, единственное было замечание: тренер спросила, почему такой цвет. Она назвала его цветом бортика. Мы посмеялись».

«Второе платье получилось нежное, без декора, то есть противоположное. Просто была взята красивая струящаяся ткань — шифон. Очень сложно с ним работать, обычно в фигурном катании только юбка шифоновая, а здесь платье полностью из шифона. Это очень сложно, потому что шифон совсем не тянется. Обычно для платья предпочтительны эластичные ткани. За счёт того, что спина открытая, а другое не оговаривалось даже (улыбается), я смогла соорудить такую конструкцию. Но на каком-то промежутке работы я думала, что надо брать сетку и начинать новое. У меня были ориентиры — лёгкая ткань и цвет — это уже много для дизайнера. Я решила для себя, что оно должно быть взрослое, потому что композиция достаточно серьёзная, заставляющая задуматься, поэтому не должно быть всяких блёсток».

«В целом платье получилось. Уверенность, что я его закончу, в меня вселилась после того, как Алёна ко мне приехала. Она сказала, что ей нужно показать платье тренеру. Я ответила: «А нам показывать нечего». Я, конечно, могла его привезти, но было бы много замечаний. Я ей сказала: «Может, ты вообще в него не влезешь, оно не тянется». Но она померила и сказала: «Да тут ещё две меня влезет». Я ответила: «Ну всё, отлично, тогда я его дошиваю и завтра привожу готовое».

Времени было мало — один день, чтобы показать тренеру. Но я успела: привезла готовое платье, оно понравилось. Но тренер сказала, что нужно облегчить юбку. Мы решили убрать нижнюю юбку, и оно получилось совсем прозрачное. Я об этом предупредила, и мне сказали: «Ну и хорошо, девушка взрослая, там у неё некая сексуальность должна быть, будет прекрасно смотреться». Я согласилась. Я его быстро доработала и отвезла Алёне. Оно получилось как боди и сверху сорочка. Взрослое, но всё по возрасту. Зато не цвет бортика».

«Сетка, мне кажется, это прямо находка, потому что её не нужно подшивать. Низ сетки можно просто обрезать, и получается летящий, лёгкий, ничем не утяжелённый край. А если ты обрабатываешь шифон, то получается волна. Но, кстати, в Алёнином платье я не стала низ подшивать этим кантиком жутким. Мы вышли из положения так: я край опалила аккуратненько зажигалкой и потом на примерке сказала Алёне, чтобы она всегда с собой брала удобную зажигалку. Потому что, если у тебя какая-то ниточка или что-то там выскочило, ты можешь аккуратненько опалить. Она сказала: «Да-да, я всё смогу». Я ей ответила: «Только не пиши мне, пожалуйста, потом сообщения, что ты спалила платье и оно сгорело. Мы с ней посмеялись. Но это технологический процесс обработки шифона».

«Тренер Алёны, когда я ей показала платье, сказала: «А зачем вы шифон брали, если это так сложно, есть же сетка». Правильно она сказала: есть же сетка, зачем мучиться? Наверное, те материалы, которые не адаптированы для спорта, всё-таки не стоит использовать. Ну а если ты хочешь их использовать, то это должно быть удобно и носибельно. Шифон, я думаю, всё-таки не стоит использовать для верха платья, потому что он не предназначен для этого, платье всё-таки должно тянуться. Только детали, какая-то драпировка или юбка».

«Цветов, которые не смотрятся на льду, я считаю, нет совсем. Всё зависит от фигуристки, какой цвет ей идёт, от произведения. Может быть, какому-то человеку определённый цвет категорически не подойдёт, но сказать, что на лёд какой-то конкретный цвет нельзя, мне кажется, нельзя. Любой дизайн — это эксперимент».

«Почему-то очень много скандалов было вокруг зелёного платья. Мне говорили, что, возможно, это связано с переходом, и я попала под горячую руку, всё наложилось друг на друга. Тем более Саша до этого была больше пацанкой, программы для неё ставились неженственные, а тут совсем другой образ. Получилось, что и переход, и образ, и платье, и дизайнер — всё новое. Поэтому, наверное, столько много внимания было.

Я сначала не поняла, почему вообще столько обсуждений вокруг платья. После гимнастики для меня это было шоком. Мне в личку писали много негатива. Но очень много было и положительных отзывов. К хейту я не сильно привыкла в своей работе. Но я думаю, что это было из-за того, что два фронта поклонников между собой враждовали. Я тяжело переживала первые два дня, но потом поняла, что там что бы ни сшить, даже если это будет лучшее платье на планете, его всё равно полили бы грязью. Такое стечение обстоятельств».

«Было очень много критики в адрес перчаток. Мы сделали перчатки мятного цвета без тонировки, этот цвет присутствовал в платье, и их назвали коронавирусными. Так было смешно. Перчатки мы поменяли, я сделала их три вида на выбор, в итоге Саша надела перчатки приглушённого цвета с сиреневыми вкраплениями, они были неяркие. Хотя там были и насыщенные фиолетовые, и мятные. Первый вариант она потеряла, сказала, что не знает, где они. И были ещё бежевые. Я только на соревнованиях увидела, какие она надела».

«В конце сезона есть какое-то выгорание. У тебя нет никаких идей и ты в стопе. У меня даже было такое, что тренер мне сказала, чтобы я отдохнула хорошенько и потом что-нибудь придумала. Даже тренеры понимают, что дизайнер не может нон-стоп выдавать идеи, да ещё чтобы они были все эксклюзивные. Это невозможно. Это как у певцов: в альбоме может быть только один хит. Учитывая, сколько мы выдаём дизайнов и то, что они все достаточно прилично выглядящие, это энергозатратное дело».

«Кто-то мне говорил, что есть ощущение, что нашу сборную одели как из одного рулона. Очень много похожести — один и тот же дизайн в разном цвете или разный дизайн из одного рулона. Я думаю, что к лучшим фигуристкам на планете должно быть более щепетильное отношение в плане подбора платьев, они же настолько индивидуальны. Я считаю, что каждой нужно найти своего дизайнера. Потому что один дизайнер не может всем сшить идеально и угодить. Зачем ставить перед дизайнером задачу, которую невозможно выполнить? Отсюда и критика. Это не тот уровень, где нужен конвейер.

Это даже не критика с моей стороны, это, скорее, сочувствие, потому что я знаю эту работу изнутри, знаю, насколько это сложно. Если девочки тренируются на одном льду, задача, чтобы они были непохожи. А у тебя руки-то одни, стиль один может быть, и ты ничего не можешь сделать. Пусть это будет критика в целом, но я считаю, что должен быть более тщательный подход, у каждого должен быть свой стиль».

«Мне нравится, как выглядит Туктамышева. Она очень выделяется. И главное, что ей идёт. Если оденешь на кого-то другого её платья — это будет не то. Да, её критикуют за то, что она оголяет живот, слишком открыто. Но, во-первых, она взрослая девушка. Во-вторых, она красавица, ей есть что показать. Своими костюмами она выражает себя, она ни на кого не похожа, её ни с кем не перепутаешь. Её стиль уникален, он не похож на чей-то ещё».