Как ученицы Тутберидзе и другие фигуристы занимаются танцами — интервью с Железняковым, Мехдиевым: песнь льда

«Я никогда не думал, что когда-либо буду с фигуристами работать, куплю себе коньки, не умея кататься. Но мне все говорят, что мне по сути и не надо кататься, у меня немного другая миссия и цель — я должен из них сделать артистов. Я должен сделать так, чтобы они были выразительными, чтобы были эмоции, чтобы были, до банального, вытянутые колени, длинная шея».

«Без занятий хореографией можно стать фигуристом, но хорошим его явно не назовешь, так как танцевальная подготовка делает выступления фигуристов сочными. Спортсмены, которые уделяют время занятиям хореографии, имеют больше шансов на победу. Чем больше времени фигуристы уделяют своей танцевальной подготовке, тем интереснее на них смотреть.

Сегодня недостаточно обладать только техникой, чтобы занимать первые места на Олимпиадах и чемпионатах мира. В XXI веке фигурист должен обладать артистизмом, эстетикой движений, правильной подачей образа и музыкальностью, а в этом может помочь только хореография. Фигурное катание — это лишь оттачивание хореографического мастерства на льду».

«Хореография у фигуристов должна быть минимум два, желательно три раза в неделю. Но также ещё здорово, если хореограф будет присутствовать на льду».

«Фигуристы должны заниматься хореографией, как только пришли в секцию. Если модерн-джаз можно брать немножко попозже, допустим, с шести лет, то классические танцы нужно начинать, как только дети пришли, с четырёх-пяти лет. Это уже будет прививка к красивым ручкам, ножкам, спинкам. Это нужно делать с детства, как в хореографическом училище. Классика должна быть не меньше четырёх раз в неделю. Допустим, в группе Тутберидзе занимаются классикой каждый день.

Во-первых, классика — это хороший разогрев для того, чтобы пойти потом на лёд. Очень многие фигуристы тяп-ляп размялись десять минут и идут на холодные мышцы. Мышцы холодные, а лёд ещё холоднее, и потом рвутся: травмы, микротравмы, растяжение связок. Так что у Этери классический танец каждый день с утра. Соответственно, во второй половине дня у них модерн-джаз. Не меньше трёх раз в неделю, во второй половине дня, допустим, перед вторым льдом. Там миксуется: либо ОФП даётся, либо модерн-джаз».

«Те, кто понимает значимость хореографии, выглядят интереснее и на голову выше других фигуристов, которые этого не понимают. Но здесь больше идёт, наверное, от тренеров, насколько они прививают. Этери Георгиевна, например, очень любит танец, она сама танцорша на льду, ей это не чуждо. Она всегда понимала, что фигурное катание без хореографии — это не дело.

«Летающие табуретки» на льду — это некрасиво, неинтересно. Всё-таки фигурное катание — вид спорта, который связан с искусством очень тесно. Те фигуристы, которые не понимают значимость хореографии — это печально. А вот девочки Тутберидзе очень правильно понимают её значимость, поэтому они интереснее выглядят в сравнении с другими спортсменками.

Ту же Камилу Валиеву возьмите, её называют балериной на льду. Но, помимо того, что она хорошо работает в классической хореографии, она уже, в общем-то, умеет танцевать любой стиль, который ни возьми. Даже вог они с Евой Уваровой станцевали — она может всё».

«Вижу, что многие тренеры ушли от старого подхода. Все стали прыгать сложные прыжки ультра-си, но при этом стараются ещё серьёзно работать над хореографией, пластикой, разными стилистиками программ. У многих тренеров я заметил понимание того, как важно заниматься танцами. Если раньше такого близко не было, то сейчас практически в каждой школе есть хореограф по модерн-джазу, в том числе и мои студийные педагоги ездят в разные школы. Это стало востребованным уже на высоком уровне, то есть надлом в этом плане произошёл серьёзный.

Раньше было ОФП, легкоатлетические тренировки, деток перекачивали очень сильно, они «деревяшечками» становились. Представьте: культуриста заставить потанцевать. Это смешно выглядит. Соответственно, когда ты усиленно занимаешься физподготовкой, у тебя всё закрепощается и ты становишься «буратинкой». Фигуристы не исключение, у них то же самое происходит. Если, помимо этих прокачек, ты не занимаешься пластикой, то это потом печально на льду выглядит».

«Если работать с танцорами, то там, конечно, хореографии обязано быть очень-очень много. Я с ними постоянно нахожусь в зале. Если брать парное катание, то они заточены под элементы. Но красивое катание никто не отменял, красивые взгляды, которые имеют смысл, идею программы.

Нина Михайловна мне всегда говорит одно: «Мне надо, чтобы наши спортсмены были выразительными». И я им так же всегда говорю. Элементы — это не то что обязанность, но они их должны делать идеально. А вот уже чемпионское катание, катание высших достижений, отличается от такого автоматического набора».

«Фигуристка должна быть звонкая и тонкая. У неё должна быть резкость в мышцах, скрутка хорошая. Но никак не закрепощённость, а прокачка как раз даёт закрепощение. Сильные атлетические перекачки на ОФП, которыми грешат многие тренеры, очень пагубно влияют на резкость скрутки: большие мышцы становятся, ребёнка превращают в штангиста — нет ни лёгкости, ни изящности.

Должна быть своя специфика — специальная физическая подготовка (СФП). Да, используются какие-то легкоатлетические прокачки, но если тренер с этим перебарщивает, то дети становятся качками на льду. Больше я радею за СФП, которая тоже развивает силу, резкость, но не уничтожает при этом изящность, балетность, хореографичность в фигуристе».

«Сашеньку в детстве серьёзно прокачали на её природные атлетические данные. Она умница, она старается, ходит куда-то к другим педагогам, что я тоже приветствую, необязательно упираться только на меня. Она сейчас старается это всё преодолеть. Атлетичность ей очень классно помогает в квадах, но при этом она теряет немножко в компонентах. Если бы она прыгала квады и была хореографичная, как Валиева, то всё, это непобедимый человек.

Вот почему я и говорю, что детей с малолетства нельзя перекачивать, потому что потом они начинают ещё больше обрастать «мяском» и всё это потом очень сложно превратить в изящную балеринку на льду. Тут есть грань, которую нельзя переходить. Тренер должен быть грамотен и видеть индивидуальность спортсмена».

«Балетные танцовщики очень много прыгают. Я тоже, когда занимался и классическим, и народным танцем, и модерн-джазом, делал очень много прыжков. Есть понятие гранд-прыжок (большой прыжок) — ты нарабатываешь такую силу мышц!

Во-первых, очень серьёзно работает голеностоп. Очень многие фигуристы из-за того, что конёк как колодка, голеностопом работать не умеют. А как раз таки прыжки в танцзале развивают голеностоп, и это добавляет им прыжка в самом коньке. Они начинают чувствовать голеностоп и работать им в коньке. Это высота прыжка, а что высота прыжка даёт? Ты скручиваешься, вылетаешь под самый борт, соответственно, ты можешь прыгнуть квад».

«Мы всегда смотрим в глаза всем. Конечно же, интересно общаться и говорить с умными глазами, с глазами, которые понимают, знают, что сказать. На сцене есть два понятия: умный и не очень умный артист. И это всё заложено в глазах. Так же и в фигурном катании. Глаза не обмануть. Если глаза понимают — это очень важно.

Плюс любое образование — это мозговая деятельность. Будет большим заблуждением, если я скажу, что фигуристы работают только ногами. Сначала вся информация идёт в голову, потом уже из головы импульс передаётся в ноги и руки».

«У меня была задача раскрыть Сашу в какой-то степени, потому что он очень хороший человек. Мне было поставлено, чтобы он раскрепостился, расслабился, улыбался больше. Чтобы из него это всё вытащить, надо было, чтобы он мне стал доверять. Падением мне на руки, банально. Не каждый упадёт чужому человеку на руки, не доверится. Он доверился. Мы били тарелки с ним. Он писал свои мысли, идеи, желания на счастье, чтобы это сбылось».

«Я могу один урок давать классический танец, другой урок — партерную гимнастику Князева, другой — могу на импровизациях, на актёрском мастерстве построить, могу дать им современный, народный танец. Я это всё делаю не в комбинациях, я всегда для них ставлю мини-танцы. В какой-то момент задумался и примерно посчитал, сколько постановок уже поставил для фигуристов — их много. И полька, и танго, еврейский, цыганский, русский танец, и даже классическая была вариация. Я как-то думал — это можно набрать полноценный концерт.

Я стараюсь в любую вещь вложить идею, смысл, осознанность. Мои уроки строю не я, строят, скорее, спортсмены, которых я тренирую».

«Классический танец — это как в армии муштра. Его очень не любят фигуристы, потому что это рутина, сильная тяжёлая работа не меньше, чем на льду. Такой сложный материал, как классика, должен давать очень грамотный педагог. Как правило, это бывшие артисты балета из Большого театра, из Мариинки — те люди, которые прошли эту школу. Настоящие артисты, которые в кровь ноги стирали и знают, что это такое. Они очень требовательно работают с фигуристами. Есть такой прапорщик, который может заставить фигуристов работать классический танец через не могу, как это должно быть, тогда это даёт очень классный эффект.

Но очень многие фигуристы из-за того, что они тупо ненавидят классический танец, не растут. Они стоят болтаются у станка, не умеют тянуть ноги, не умеют разворачивать бёдра, у них слабенькие мышцы — они просто прожигают впустую время. А на самом деле классика может дать очень серьёзную подготовку для мышц, связок, эластичности, высоты прыжка».

«Я даю разный стиль — это совершенно другое занятие. Фигуристы называют классический танец «хореографией», а модерн-джаз и разные стилистики — просто «джаз». Хотя этот «джаз» подразумевает уйму всяких стилей: я даю и бродвейский джаз, и хип-хоп, и джаз-фанк, и вог, и хаус — много всяких современных стилистик. Это как раз даёт фигуристу универсальность, умение слышать разные ритмы, умение классно подчёркивать музыкальные акценты.

Классический и современный танец — две совершенно разные вещи. А когда это всё совместно работает, как в группе Тутберидзе, вы видите результат на льду. Допустим, пластика рук Валиевой — это стиль вейвинг. Этот стиль танца классно развивает пластику рук, красивые руки у девчонок — это оттуда. Все суставчики рук работают вплоть до кончиков пальцев. Каждый стиль танца развивает какую-то свою фишку. И когда это всё в общем ключе работает как один механизм, то это даёт такой эффект на льду, что вы видите у девочек Тутберидзе, допустим».

«Все танцевальные направления, которые существуют, фигуристы могут освоить, начиная от спортивно-бальных танцев и заканчивая джаз-фанком, современным танцем, джаз-модерном. Всё это поможет им чувствовать себя свободнее и раскрепощённее на льду».

«База для фигуристов должна быть очень большая. Мы водили фигуристов в школу к Александру Могилёву — это исполнитель современного танца. Я в таком объёме современным танцем лично не владею. И я ходил вместе с ними же в зал и делал всё то же самое. Почему бы и нет?».

«Вообще, любой стиль танца даёт свои плюсы. Но русские народные танцы, допустим, присядки, убивают очень сильно колени. Дроби тоже не дают никаких плюсов, потому что ты долбишь пяткой в пол, идёт сотрясение позвоночника. Русский народный танец физически очень тяжёлый, он приводит к нехорошим последствиям. Когда я занимался народным танцем, у нас очень много людей покалечило колени. Это, наверное, единственное исключение.

И то, русским народным танцем можно заниматься аккуратно: есть лирический народный танец, а есть трюковой. Трюковой русский народный танец противопоказан — это точно. А так, все стили полезны для фигуриста, чтобы он был универсальным танцовщиком и на него можно было поставить что угодно».

«Естественно, на пуанты я их не поставлю, это им не нужно. Мальчиков не поставлю на кавказские пальцы, например, им тоже это не нужно. Мы пытались с парниками выучить аргентинское «маламбо». Там суть танца в том, что танцуется на заломанной стопе. Я понял, что им это не нужно. Но как эксперимент мы попробовали. Им хочется всё. Тем более когда они меня живьём видели на сцене. Я им в зале всё показываю. Я не сажусь, не командую словами или руками. Иногда они мне говорят: «Это невозможно сделать». Я встаю и делаю. А они удивляются».

«Универсальность очень важна в данный момент, потому что фигурное катание очень сильно шагнуло вперёд в плане творчества. Используются сейчас разные стилистики. Те же танцоры на льду чего только сейчас не танцуют: и вог, и фанк, что хочешь.

Фигурное катание всё-таки такой вид спорта, как шоу. Зрителям хочется видеть интересную программу, чтоб она была танцевальная, и чтоб там были ультра-си. Но фигурист, который не умеет двигаться в разных стилях, не универсален и не координирован в танцевальном плане, он неинтересно смотрится, на него ничего интересного не поставишь. Ну будет он прыгать и прыгать себе, и всё. На этом творчество заканчивается, а зрителям и судьям хочется видеть прыгающего танцовщика на льду».

«Универсальных фигуристов сейчас довольно-таки много. Те же американцы, парни, посмотрите как катаются. Они и программы интересные ставят, у них и хип-хоп есть, и чего только не используется в программах. Да и наши тоже. Допустим, Морис Квителашвили, если вы посмотрите его показательные номера, он же классно двигается. На него можно что угодно поставить. На девочек Тутберидзе тоже можно что угодно поставить, потому что они очень много занимаются разными стилями танцев, с ними постановщику легко».

«Как развить осознанность: с помощью актёрского мастерства или должно быть глубинное понимание? И то и другое. Но для каждого спортсмена это будет в разном процентном соотношении. Кому-то можно сказать одно слово, например, страдай. И он всю программу будет страдать, будет это проживать. А кто-то, наоборот, пострадал 25 секунд, и всё. И ему опять говоришь: посмотри, попробуй выразить. Каждая эмоция обязана быть отработана. По щелчку никогда ни у кого ничего не получалось, это всё готовится заранее. Невозможно выйти, улыбнуться и эмоционально откатать. Гениев ещё не было никогда. Это всё обязано быть отработано».

«Он сам по себе очень эмоциональный человек. Он безумно эмоциональный. Он творческий, умный. Он человек из культурной семьи, очень воспитанный, с ним много о чём можно поговорить. Это видно, когда ты не пустой. Также это психология банальная: есть интроверт, есть экстраверт. Он открытый, он такой человек. Из него не надо вытаскивать ничего, я ему, наоборот, говорю всегда: Марк, спокойнее.

Всё зависит от человека, от его природных способностей и данных. Я всегда всем говорю одно: слоны в цирке тоже танцуют. Но мы люди, и мы испытываем очень большой набор эмоций, мы испытываем очень много внутри себя, и мы не должны этого бояться показать, нас это и отличает от большинства животных. Животные даже умеют показывать эмоции, а мы люди, и мы умеем чувствовать настолько, насколько ни одному существу не дано. Поэтому я им говорю: не стесняйтесь, вас за это ругать никто не будет».

«Есть виды спорта, которые «быстрее, выше, сильнее», а есть виды спорта, которые связаны с искусством — фигурное катание, художественная гимнастика, синхронное плавание. Там есть постановка, идея, хореография, а это же искусство. А силовые истории — это прыжки, вращения, это уже спорт. Есть же составляющая компонентная, это как раз, можно сказать, оценка за твоё искусство на льду, а оценка за технику — это спорт».

«Фигурное катание – это спорт. Там есть элементы, которые оценивают, есть судьи, которые ставят оценки, есть свои правила. В этом смысле это спорт, искусством это не будет. Но 40% искусства вложить в этот спорт возможно и нужно. Фигуристы катаются под музыку в костюмах — это синтез. Но в первую очередь первостепенно — это спорт, но очень красивый».