Триумфаторы Олимпийских игр в Калгари Наталья Бестемьянова и Андрей Букин всегда радовали публику яркими образами. Они не боялись экспериментировать и неизменно выделялись на соревнованиях среди других танцевальных дуэтов. После завершения карьеры артистичные фигуристы нашли себя в «Театре ледовых миниатюр» Игоря Бобрина — чемпиона Европы в одиночном катании и мужа Бестемьяновой. Именно там Наталья впервые попробовала себя в роли постановщика, хотя тяготела к этому делу ещё с детства. Сегодня в её послужном списке значатся работы с ведущими фигуристами мира, в том числе с Юдзуру Ханю.
В эксклюзивном интервью «Чемпионату» Наталья Бестемьянова поделилась, почему гордится работой с Ханю, объяснила, в чём недостаток программ Трусовой, и рассказала, как создаются постановки для фигуристов.
- «Первые находки для Юдзуру Ханю были сделаны вместе с нами»
- «Юные спортсмены часто просят поставить программу Ханю, Уно, Щербаковой или Трусовой… Это несколько раздражает»
- «Если бы Трусова всё чисто сделала, она бы выиграла Олимпийские игры»
- «Когда Костнер откатала программу под Ne me quitte pas, я просто встала»
«Первые находки для Юдзуру Ханю были сделаны вместе с нами»
— Наталья Филимоновна, расскажите, почему вас заинтересовала профессия хореографа?
— Когда я сама ещё была в спорте, то был такой момент, что я каталась совсем одна, будучи ещё одиночницей. Тренер ушла в декрет, поэтому я одна и болталась. И вот тогда я начала что-то придумывать себе сама. Я получала от этого такое наслаждение: до сих пор это помню! А ведь вообще-то у меня не очень хорошая память на то, что было раньше. Но тогда я что-то придумывала, и для меня это было очень ярко. Позже, уже в танцах на льду, я всегда знала, что, когда мы ставим программы, если я сама не включусь, то хорошей программы не получится. Не потому что я не доверяла тренерам и хореографам, а потому что я чётко понимала, что от исполнителя, от его творческого потенциала зависит очень многое.
Наталья Бестемьянова и Иван Букин
Фото: РИА Новости
А когда я закончила спортивную карьеру, то у меня появилась возможность учиться в ГИТИСе. Мой муж Игорь Бобрин в этот момент работал художественным руководителем кафедры Хореографии отделения «Балетмейстеры фигурного катания» ГИТИСА. Я поступила в ГИТИС, и такое количество этюдов, которые мы там делали, какие-то номера, которые я должна была представить на экзаменах и которые я ставила с артистами нашего театра, вселили в меня уверенность, что я могу что-то придумывать, могу что-то делать оригинальное, и это нравится и зрителям, и исполнителям, и специалистам, которые оценивали номера. Несколько моих экзаменационных работ потом шли в нашем театре, где я работала. Слава богу, Игорь позволял ставить мне их в программы! Всё это вселило в меня уверенность.
Потом мы уже начали работать с программами французского дуэта Моньотт/Лаванши. С ними мы занимались вместе с Андреем (Андрей Букин — партнёр Натальи Бестемьяновой. — Прим. «Чемпионата»). А с итальянцем Массимо Скали начали работать, когда он катался ещё со своей первой партнёршей Флавией Оттавиане, а потом уже помогали Скали с Федерикой Файелла. Мы не ставили им целиком программы, но вносили в них какие-то хореографические находки. Кстати, после сложнейших хореографических закрутов у Файелла/Скали их программу взяли как эталон того, какой сложности должна быть программа. Тогда танцы на льду были сильно усложнены в правилах. Во всяком случае, так это видела я.
После этого мы с Игорем стали работать и в Америке, и в Японии, приглашала нас к своим парам и Тамара Москвина. В общем, большой список: и японская сборная, и французская, и американская. И, конечно, мне кажется, главное, о чём мы можем говорить с гордостью, это то, что первые какие-то находки для Юдзуру Ханю были сделаны вместе с нами. Когда Ханю ещё особо в мире не знали, мы придумывали ему разные позиции рук во вращениях. Тогда про это никто даже не думал. А мы экспериментировали, придумывали, и в какой-то степени с нашей подачи Ханю привнёс всё это в фигурное катание.
Так что это было очень естественно, и мне было очень интересно, это было частью моей фигурнокатательной жизни, которая её очень украшала. Поэтому я с удовольствием занимаюсь хореографией на льду.
Юдзуру Ханю
Фото: Александр Сафонов, «Чемпионат»
«Юные спортсмены часто просят поставить программу Ханю, Уно, Щербаковой или Трусовой… Это несколько раздражает»
— Как появляются идеи для программ?
— Здесь есть разные пути. Иногда спортсмен или тренер приносят музыку, говорят, что они хотят на неё программу. Иногда тебя просят поставить программу определённому спортсмену, и ты под него подбираешь музыку и ставишь программу. А иногда у тебя есть музыка, которая ждёт своего исполнителя. Музыка, которую ты не можешь никому отдать. И однажды наконец появляется тот, кому она подходит. Наверное, вот эти три пути.
— Что легче поставить: программу по известному сюжету или абстракцию?
— И то и то может быть трудно. А бывает, что легко пойдёт и известный сюжет, и абстрактный. Я вообще очень люблю абстрактные темы, потому что сам придумываешь канву программы. Часто я ставлю то, что диктует сама музыка, и как такового сюжета там нет, но программа нравится. А иногда заморачиваешься с сюжетом, стараешься всё донести и разжевать. Но в любом случае чаще всего всё получается.
Я за что люблю эту профессию: программа получается и нравится как специалистам, так и зрителям. Но всегда очень важно, что какой бы музыкальный материал ты ни брал, ты должен знать эту музыку досконально. Я, например, хорошо слышу музыку, с детства ею занималась и в принципе человек музыкальный, но всё равно какие-то самые сокровенные нюансы даже до меня доходят уже в процессе работы. Всё рождается на льду. Невозможно заранее придумать. Как говорил Станиславский: «Берите и идите работать». Мысль рождает движение. Движение рождает мысль. Я придерживаюсь этого утверждения. Сидя дома, можно напридумывать всё что угодно, но это не гарантия того, что у тебя получится программа. Надо идти пробовать разные варианты, мучить себя и спортсменов, что я часто и делаю. Запутываю спортсменов, так как есть масса вариантов, и какой из них подойдёт, никому не известно.
— Как вы считаете, что лучше для фигурного катания: классика или современная музыка?
— Нет рецепта. Хороша и та и другая. Важно правильно поставить, донести её. Понимаете, когда ставишь классику спортсмену, у которого нет линий, то это очень грустно. Поэтому мне кажется, что современная музыка звучит сегодня на аренах чаще. Именно из-за того, что некогда заниматься линиями. Занимаются четверными прыжками.
— Стоит ли брать музыку или идею программы, с которыми уже кто-то побеждал?
— Это происходит в фигурном катании сплошь и рядом. Меня даже это несколько раздражает. Юные спортсмены очень часто просят поставить программу Ханю, или Уно, или Щербаковой, или Трусовой, Загитовой, Медведевой… Это так ограничивает самих спортсменов, что меня просто приводит в ужас. Но эта раскрученность телевидением известных «брендов» в итоге немного ограничивает список музыки в фигурном катании.
— Должны ли короткая и произвольная программы быть кардинально разными?
— Желательно. Но не должны. Мне кажется, что любой специалист, который судит, и любой журналист, который пишет потом о спортсменах, видят и отмечают разноплановость фигуристов, умение выигрывать в разных образах. Это всегда плюс для творческой личности. Если, конечно, спортсмен — творческая личность.
Евгения Медведева
Фото: Дмитрий Голубович, «Чемпионат»
«Если бы Трусова всё чисто сделала, она бы выиграла Олимпийские игры»
— А какие сложности чаще всего возникают во время постановки?
— Сложности бывают, например, в тех случаях, когда человек заходит на четверной прыжок или какой-то сложнейший выброс, поддержку. Есть отработанные заходы, какие-то отработанные истории с элементами, и сдвинуть спортсменов с привычных канонов того, как они это делают, очень сложно. На кону стоят исполнение и баллы за этот элемент. Для меня это труднее всего. Хочется сделать какой-то оригинальный заход, как-то по-другому представить фигуриста, которого, возможно, уже все знают и любят. При этом ты сам тоже думаешь, стоят ли того эти изменения. А вдруг спортсмен сорвётся, если заставишь делать его заход на элемент по-другому? Нужно уметь пользоваться своими внутренними весами в таких случаях, уравновешивать их и понимать, что стоит предлагать, а что — нет. Для меня это сложно.
— В продолжение этой темы: ограничивают ли ультра-си хореографическую часть программы? Становятся ли программы из-за них менее интересными?
— Чем больше элементов ультра-си, тем меньше остаётся на хореографию. Мы же видим, как талантлива Трусова. Какая красивая в этом году у неё была короткая программа под «Фриду». Как ей это шло, была такая находка! Абсолютно точное попадание в образ! Даже цвет волос. Было всё. И потом пошла произвольная программа, где она планировала прыгнуть пять четверных. Тоже программа удачная и выглядела лучше по сравнению с постановками предыдущих лет. Но всё равно это была погоня за элементами.
— Значит, нужно искать какой-то баланс?
— Ну, если бы Трусова всё чисто сделала, не прыгала тройной аксель в короткой, она бы выиграла Олимпийские игры. Сослагательного наклонения не бывает в спорте, но это реально так вышло. А вот, например, Щербаковой пришлось менять музыку в середине осени. И как удачно в итоге произошла смена: просто прекрасно! Так что всё это случается, бывает.
Александр Трусова
Фото: Дмитрий Голубович, «Чемпионат»
— Как тогда происходит работа фигуриста над образом в программе? Что ему нужно сделать, чтобы максимально вжиться в определённую роль?
— Если это какое-то известное произведение, то ты обязательно читаешь это произведение, внутренне рассуждаешь про себя. Мы, когда готовили программу «Кармен», читали новеллу Мериме — это же очень тонкая книжица, маленькая история. А дальше ты вживаешься в эту роль, думаешь, как и что может Кармен сделать, какой жест ей присущ, а какой — нет. Это каждодневная работа, не только во время тренировки, но и между ними в перерывах.
И если ты занимаешься со спортсменом, который действительно думает и готовится к следующей тренировке, то это необыкновенные удача и очарование работы. Поэтому я всегда учу молодых спортсменов, что они должны идти на тренировку, прокручивая в голове всё, что мы сделали на предыдущей. Чтобы начинать не с какой-то середины, а с того момента, где мы закончили, и идти вверх, улучшаться. Большие спортсмены так и работают.
— Не надоедает ли фигуристам катать одни и те же программы целый сезон?
— Это из области умения сохранять свежесть. Это талант. Очень часто мы видим, особенно это прослеживается в танцах на льду, когда в начале сезона программа буквально сверкает. И даже если она показана с какими-то техническими ошибочками, всё равно выглядит роскошной. А потом в середине сезона фигуристы будто сдуваются, и смотреть их программы больше неинтересно. А бывает наоборот: в начале сезона показывают программу, которая вообще не звучит. Но потом она дорабатывается до того, что понимаешь: «Боже, какая классная программа!» Поэтому сохранять свежесть — это большое умение, талант. И тренеров, и хореографов, и спортсменов.
«Когда Костнер откатала программу под Ne me quitte pas, я просто встала»
— Можете привести примеры образцовых постановок в фигурном катании?
— Мы, наверное, должны вспомнить «Чарли Чаплина» Бережной и Сихарулидзе. Это спортивная программа, которая, пожалуй, первой стала такой игровой и в то же время обладала сложной технической составляющей. Какое-то время она считалась лучшей программой в фигурном катании.
У Плющенко были тоже замечательные программы. У Каролины Костнер была великолепная программа под французскую песню Ne me quitte pas Жака Бреля в исполнении Селин Дион. Она привозила её в Москву на Гран-при. Когда она её откатала, я просто встала, и всё — так это было здорово! После неё многие спортсмены брали эту музыку, она очень сильная и интересная, программы прекрасные получаются. Но вот так, как это сделала Костнер, этого больше никто не делал. В своё время у Костнер ещё была прекрасная произвольная программа под музыку «Болеро». Фантастическая программа! Она катала её в Сочи на Олимпиаде и стала там третьей именно благодаря этой программе.
Евгений Плющенко
Фото: Дмитрий Голубович, «Чемпионат»
— Как вы считаете, фигурное катание — это спорт или искусство?
— Это в любом случае спорт, который будет длиться всю жизнь, потому что без составляющей искусства наш спорт существовать не может, а без технических элементов, которые сейчас исполняют, без составляющей спортивного состязания он не будет привлекать ни зрителей, ни специалистов.
Фигурное катание — это и то и другое. Одно без другого не живёт.