Если спортсмену, которому регулярно приходится мчаться на скорости более 300 километров в час, уже под 60 лет – его можно списывать на пенсию и считать старым? Американец Кирби Чемблисс, уже полтора десятилетия пилотирующий в Red Bull Air Race, своим примером доказывает, что нет. Он пережил десятки внештатных ситуаций в воздухе и разбил о землю не один самолёт, но сейчас жив и здоров. Он не обращает внимания на подколы молодых конкурентов и не строит из себя хорошего парня. Ему плевать на санкции США и мнение Трампа. В прошлом году он выиграл этап в Казани и мечтает побывать в России снова. Обо всём этом самый опытный пилот класса «Мастер», двукратный чемпион и просто выдающийся пилот рассказал корреспонденту «Чемпионата» во время этапа Red Bull Air Race в Каннах.
«Я с двух лет знал, что стану пилотом»
Именно с этой фразы, произнесённой с хитрой улыбкой, Кирби начал свою историю.
– С двух лет? Серьёзно?
– Ну да. Мой отец прыгал с парашютом, занимался скайдайвингом. Так что меня с самого детства окружали самолёты. Родители рассказывали, что я всегда тянулся к фотографиям с самолётами, к плакатам. Я этого, конечно, не помню (смеётся). Зато помню, что, когда стал старше, начал разбираться в моделях самолётов, разглядывать их, изучать – тогда, конечно, у меня и появилась осознанная мечта стать пилотом. А знаете, когда ты с самого детства знаешь, кем хочешь стать, то это огромное преимущество.
– У вашего отца был свой самолёт?
– Поначалу нет. Когда мне было лет 10, отцу досталась по какому-то контракту старая посудина – я даже и не знаю, как она вообще летала. А в 13 мой отец закончил строительство своего самолёта. Он был инженером-механиком, круто разбирался в технике, поэтому для него это не было большой проблемой. На этом самолёте я и учился летать.
Фото: redbullcontentpool.com
– В каком году вы совершили свой первый полёт в одиночку?
– Если говорить о первом соло-полёте, то мне тогда, наверное, было 17 или 18.
– Я бы не удивился, если бы вы сказали про 10 или 12 лет.
– О да (смеётся). На самом деле в этом возрасте отец давал мне в руки штурвал, и я немного управлял самолётом. Но об одиночном полёте речи, конечно, не было.
– Что было дальше?
– В 21 год в моей жизни многое изменилось. Всё началось с того, что мне показали, что такое аэробатика. Я летел с приятелем, который сидел в кресле первого пилота. И он такой: «Гляди, что умею», – и дёргает штурвал на себя. Самолёт взмывает вверх, потом тот парень направил его вниз, потом снова вверх. Я был в полном ужасе и восторге от происходящего и с того дня понял, что хочу посвятить свою жизнь аэробатике. Но не всё было так просто. Ведь мне нужно было ещё и зарабатывать деньги, поэтому мне приходилось работать на регулярных рейсах. Но как только у меня было свободное время, я прыгал в спортивный самолёт и получал удовольствие. Годам к 25 это развлечение переросло в настоящий спорт, а вскоре у меня уже был и свой реактивный самолёт, на котором я мог полноценно тренироваться. В 90-х меня позвали выступать на соревнованиях по аэробатике за сборную Соединённых Штатов. С тех пор я выиграл множество медалей чемпионатов мира, а потом и Red Bull Air Race. В последние годы мне что-то никак не удаётся добраться до больших побед, но я не сдаюсь и буду бороться дальше.
– Сколько часов вы провели в воздухе?
– Примерно 27 тысяч часов. Это как если вы прямо сейчас подниметесь в воздух, а приземлитесь весной 2021-го. Думаю, что в мире не так уж много людей, у которых налёт больше моего.
– Действительно. Я слышал, что пилоты российских авиационных групп «Стрижи» или «Русские Витязи» имеют до 10 тысяч часов налёта.
– Да, потому что там много молодых ребят, которым около 30 лет. Мне всё-таки побольше (улыбается). С другой стороны, уровень технического мастерства этих групп просто запредельный. Я всегда с большим удовольствием смотрю, как они пилотируют.
Фото: redbullcontentpool.com
«Я был удивлён, что от моего самолёта вообще что-то осталось»
– В вашей жизни были ситуации, когда вы находились в реальной опасности?
– Так во время гонки мы постоянно подвергаем себя опасности. Вот здесь, в Каннах, соревнования проводятся на воде. Кажется, всё здорово, никаких проблем, да? Но если самолёт, который летит на скорости более 300 километров в час, коснётся воды, это будет равносильно столкновению со стеной. Об этом нельзя забывать ни на секунду!
Но вообще я понимаю, что вы хотите от меня услышать (улыбается). Я скажу так: проще перечислить детали самолёта, которые у меня не ломались во время полёта. Мне приходилось садиться без шасси, со сломанным хвостом, со сломанным штурвалом. Больше того – я шесть лет работал лётчиком испытателем, и мне хорошо платили за то, что я что-нибудь ломал (смеётся).
– Было ли вам страшно в таких ситуациях?
– Конечно. Но как только ты приземляешься, глубоко выдыхаешь, шевелишь руками и ногами и если всё цело и невредимо, то уже начинаешь думать о следующем полёте. Вы смотрите на меня, как на сумасшедшего (смеётся), да?
Фото: redbullcontentpool.com
– Всё это просто удивительно. И неужели никогда не было травм?
– Были, куда же без них. Как-то на шоу в Китае я во время полёта приближался к очередному повороту. Начинаю менять положение руля и понимаю, что его заклинило – то есть влево у меня самолёт не летит вообще. Что же делать? Как сажать самолёт? Начинаю разворачиваться через правую сторону, бочком-бочком, ну и в итоге почти вырулил. Сел практически на полосу. Но выкатился всё-таки, врезался куда-то, сломал пару рёбер да шрам на лбу получил.
Однажды во время полёта двигатель самолёта издал такой грустный «чпок», как в комиксах, и потерял тягу. Благо, высота была совсем небольшой, но садиться пришлось прямо в лес, посреди деревьев. Выбрал себе небольшую просеку, направил туда самолёт… Помню, как деревом мне снесло левое крыло, потом улетело правое, а потом меня уже крутило по земле. Я был удивлён, что от самолёта вообще тогда что-то осталось, но я отделался сломанной рукой.
Такой жести больше не было, но вообще внештатные ситуации периодически возникают. Всегда помогает опыт. Если вы хотите больше узнать о моих катастрофах и травмах, вам лучше спросить мою жену: именно она выхаживает меня, прежде чем я снова прыгну в кабину.
«Мы собрались не для того, чтобы быть хорошими парнями»
– Класс «Мастер» – это 14 лучших в мире пилотов, стремящихся обогнать друг друга. Общаетесь ли вы между собой? Может быть, дружите с кем-то?
– Со многими из этих ребят я знаком ещё с 90-х. С кем-то я дружу, с кем-то – нет. Кого-то люблю, кого-то – не очень. Кто-то, наверное, не любит меня. Но мы здесь собрались не для того, чтобы быть хорошими парнями. Самое главное здесь – быть быстрым. Если обо мне говорят, что я быстр, то всё остальное меня совершенно не волнует. Впрочем, замечу, что мы все здесь уважаем друг друга. Мы профессионалы, которые делают общее дело.
– Говорят, что некоторые ваши соперники шутят над вашим возрастом. Не переживаете?
– Мне плевать. Пусть говорят, что хотят (улыбается). Я уже давно вышел из того возраста, когда эти шутки могли меня зацепить.
Фото: redbullcontentpool.com
– Согласно правилам, во время одного из манёвров пилот не должен превышать определённый показатель перегрузки. Как же дойти до максимума, но не перейти его?
– Это всё исключительно ощущения и опыт. С одной стороны, перегрузка в 9g не позволит набрать необходимую высокую скорость, с другой – перегрузка более 10g уже может грозить штрафом. Ты всегда стараешься действовать на пределе, не переходя красную линию. Но получается не всегда. Хотя я думаю, что если ты не стремишься рисковать, выжимать максимум из себя и своей машины, то тебе нечего делать в таких гонках. С другой стороны, есть другие виды гонок, где нет ограничений ни на перегрузку, ни на скорость, ни на что. Ты просто выжимаешь газ и несёшься вперёд. Это просто безумие, но очень крутое.
– Сколько денег вы тратите за сезон в Red Bull Air Race?
– Я практически ничего не трачу – со всем мне помогают спонсоры. Я всего лишь пилот, который должен показывать результат. Заботиться о финансах – не моё дело. Где-то я слышал цифру – 150 миллионов евро в год, но я не знаю, насколько она справедлива.
– У вас есть какая-то другая работа?
– Раньше я был и пилотом гражданских авиалиний, и лётчиком-испытателем, и инструктором, но сейчас я сосредоточен только на спорте. Он для меня всё на данный момент.
«Мы гоняли на мотоциклах, как умалишённые»
– В прошлом году вы выиграли этап Red Bull Air Race в Казани. Какие остались впечатления от тех трёх дней?
– Я бы хотел провести больше времени в этом городе. Мне он показался довольно красивым, но у меня совершенно не было времени, чтобы там прогуляться. То, что я видел сверху, мне понравилось. Может быть, в этом году появится свободный час. Но в остальном я получал громадное удовольствие от этапа в Казани. Чудесные люди, классная трасса, мощная организация. Кроме того, и с погодой мне повезло. Она была не идеальной, но мне-то это как раз больше всего и по нраву. А больше всего мне понравилось там то, что я выиграл (улыбается). Так что с большим удовольствием вернусь в этот город и попробую выиграть снова.
Фото: redbullcontentpool.com
– Между Россией и США сейчас напряжённые политические отношения, есть санкции, которые порой касаются и спорта. Что вы думаете по этому поводу?
– О чём тут вообще говорить? Русский пилот Сергей Рахманин – мой старый добрый друг. Да и не он один: у меня в России очень много друзей. И даже мой тренер Сергей Боряк – настоящий сумасшедший из России, он тоже мой большой друг. А что касается политических игр… Да к чёрту это всё. Я никак не могу повлиять на это, хотя всё это мне и не нравится. Ну не может Трамп договориться с Путиным, а я тут при чём? А вы при чём? Мы сейчас общаемся, делаем свою работу – нас все эти политические вещи не волнуют. В России много отличных людей, и я с ними спокойно общаюсь. А то, что делают президенты, пусть будет на их совести.
– Есть ли у вас какие-то хобби, не связанные с самолётами?
– Вы же уже догадались, что я люблю скорость (улыбается)? Моей второй страстью всегда был мотокросс. Когда мне было 16-17 лет, я реально думал о том, чтобы уйти с головой в мотоциклы. Мы гоняли, как умалишённые, но не делали, наверное, и десятой части того, что показывают современные спортсмены. Потом постепенно я начал от этого отходить. Сейчас у меня в гараже по-прежнему стоит пара байков для мотокросса, но в последнее время я редко на них езжу.
Ещё мне нравится парашютный спорт. Когда меня спрашивают, сколько прыжков я сделал, то всегда говорю, что один, но с тысячей полётов. Это всё один и тот же затяжной прыжок, которым я никак не могу насытиться. Я прыгаю со своими друзьями, и мы реально наслаждаемся полётами. Иногда меня приглашают на какие-то соревнования, но больше я прыгаю ради удовольствия.
Кстати, вот недавно мы прыгали с Джейсоном (показывает на техника команды, рядом с которым лежат костыли. – Прим. «Чемпионата»). Пару недель назад он неудачно приземлился и повредил лодыжку. Теперь ему ещё не скоро прыгать. Да, Джейсон? (Пилот улыбается, а техник в ответ грозится кинуть костылём. – Прим. «Чемпионата».)
Фото: redbullcontentpool.com
– Какие у вас мечты и планы на следующие пять-десять лет?
– Я живу для того, чтобы бороться за победу. Это для меня всё. В ближайшие годы я планирую продолжать участвовать в гонках, поскольку они по-прежнему приносят мне удовольствие. Как только все эти парни начнут меня обгонять, я, наверное, закончу. Но до этого далеко (улыбается).