Показать ещё Все новости
«В раздевалку зашёл Колосков с ящиком шампанского: «А тебя, Татарчук, оштрафуем»
Олег Лысенко Денис Целых
,
Комментарии
30 лет назад его удалили с поля в финале Олимпиады, а через четверть века врачи поставили страшный диагноз.
Досье

Татарчук Владимир Иосифович
Дата рождения: 25 апреля 1966, посёлок Матросово, Магаданская область.
Советский и российский футболист. Заслуженный мастер спорта СССР. Один из лучших атакующих полузащитников в истории московского ЦСКА. Был в числе лидеров «золотой» команды Павла Садырина, выигравшей последний чемпионат СССР.
Выступал за СКА Карпаты, СК ФШМ, ЦСКА, «Славию» (Прага), «Аль‑Иттихад», «Тюмень», «Локомотив» (НН), «Сокол», «Металлург» (Красноярск), «Металлург» (Лиепая), «Шатуру».
В сборной СССР/России — 16 матчей, 1 гол. За олимпийскую сборную СССР сыграл 10 матчей. Также за сборную СССР сыграл в 1 неофициальном матче.
Сын Владимир Татарчук-младший также был футболистом, запомнился по игре за ФК «Краснодар».

Из игроков, выходивших на поле в «золотом» финале Олимпиады-1988, наиболее трагически сложилась судьба у Владимира Татарчука. По сравнению с бедой, случившейся в его жизни в 2013 году, удаление в Сеуле покажется сущим пустяком. Рак – это короткое слово хоть кого раздавит морально. Владимир не сдался, не опустил рук. Тяжёлый недуг не убил в нём жизнелюбия и чувства юмора. Когда Татарчук начинает травить байки из игроцкой молодости, в его глазах зажигаются озорные огоньки. И уже трудно избавиться от ощущения, что перед нами всё тот же весёлый, неунывающий Малыш из 1980-90-х, которого так любили болельщики…

«Хочется верить, что самое страшное позади»

— Как себя чувствуете? Отступила болезнь?
— Хочется верить, что самое страшное позади.

— Что вам сейчас нельзя?
— Тяжёлое носить, бегать. На одном месте долго сидеть.

— В футбол тянет поиграть?
— Ещё как… Главный отдых – на рыбалке. Правда, теперь она только летом – на зимнюю нельзя. В Архангельское езжу иногда.

— Место, где вы многие годы тренировались с ЦСКА. Ностальгия не накрывает?
— Так базы-то уже нет – снесли. Но с местными рыбаками давно знакомы. Иногда рассказывают: «Помним, как вы тут бегали, возле реки».

— На что живёте?
— Получаю пособие по инвалидности, олимпийскую пенсию – 30 тысяч. Жена преподаёт в центре детского творчества в Строгино.

— А сын – тоже в прошлом футболист — чем занимается?
— Детей тренирует в Краснодаре. Если бы не «кресты» и две операции, ещё поиграл бы, данные были. Видимо, не нашёл своего тренера. В футболе это немаловажный фактор.

— Болельщики ЦСКА вас с особым трепетом вспоминают. Знаем, помогли несколько лет назад, когда у вас одна за другой несколько операций было.
— Спасибо им. Благодарен ребятам, что помнят. Очень хотел бы их еще порадовать. Увы, больше не могу.

— Какие у вас теперь радости в жизни?
— Счастье, когда родные живы и здоровы. Дочка, сын при деле. Внучка растёт. А мне на рыбалку вырваться – уже радость. Зимой я её лишён. В берлогу спрячусь, буду смотреть телевизор.

— Где сейчас ваша олимпийская медаль?
— Значок ЗМС остался, а к медали уже не подберёшься. В своё время отвёз родителям в Луцк, а теперь видите, какой кошмар между Россией и Украиной творится. Да и далеко передвигаться в моём состоянии нежелательно. Лет шесть там уже не был. Больная тема – не хочу углубляться…

Лучшие годы карьеры Владимир Татарчук (справа) провёл в ЦСКА

Лучшие годы карьеры Владимир Татарчук (справа) провёл в ЦСКА

Фото: из личного архива Владимира Татарчука

«О, самолёт ножки отбросил»

— В олимпийскую сборную вы попали из первой лиги. Как?
— Так я же постоянно на виду был: играл за юношеские сборные, привлекался Лобановским в первую. Да и ЦСКА не какой-то там заурядный клуб. Наверное, если бы Бышовец не видел во мне необходимых качеств – не взял бы в Корею. Анатолий Фёдорович учитывал не только профессиональные, но и человеческие характеристики. Бышовцу удалось создать дружный коллектив.

— О Бышовце у людей неоднозначные мнения. Чем он удивлял?
— Стремлением контролировать всё. Вообще всё. Следил, чтобы ребята не разбегались, чтобы к отбою в 23:00 все были на месте. Лично по номерам, конечно, не ходил – для этого у него помощники были. Тех, кто попадался, – убирал из команды. Но это в отборочном турнире – в Корее никто себе вольностей не позволял.

— У вас с ним проблем не возникало?
— Была история. Летели то ли на Кипр, то ли оттуда, попали в воздушные ямы – трясло прилично. А Бышовец плохо переносил турбулентность, побаивался. При заходе на посадку сосед, Гела Кеташвили, возьми да и брякни: «О, самолёт ножки отбросил». В смысле – шасси выпустил. Меня смех разобрал. А Бышовец услышал и вскипел: «Что смеёшься – не видишь, как нас трясёт?!». Ничего, нормально сели.

— В той сборной вас, кажется, кормили чёрной икрой. Правда?
— Не только в сборной – в ЦСКА тоже. Прямо ложками не уплетали, один, максимум два бутерброда съедали. Икра – это же соль, а соль должна присутствовать в организме перед игрой, особенно на жаре.

— Бородюк подсчитал, что за отборочный цикл вы 170 дней просидели на сборах. Не преувеличивает?
— Правдоподобная цифра. Раньше-то если забирали на сборы, то недели на две. В ЦСКА за три-четыре дня до игры запирали на базе. Я к этим вещам спокойно относился: надо так надо.

— Наверняка слышали историю, якобы Вадима Тищенко после травмы восстанавливали не только разрешёнными препаратами и именно поэтому в Корее он не сыграл ни минуты?
— Его взяли на Игры как человека, прошедшего всю квалификацию. Думаю, ничего запрещённого он не употреблял и, если бы понадобилось, без проблем прошёл бы допинг-контроль. Тем более процедура не такой дотошной была, как сейчас. Сдавали мочу и всё.

— Вас проверяли?
— Только в отборочном цикле.

— Футболисты любили эту процедуру.
— Из-за пива-то? Естественно. Тем более что там импортное давали. После игры ты обессилен и обезвожен. Только пиво и помогало сходить в туалет. Помню, Лёху Михайличенко увели в процедурную. Нет и нет. Приходят допинг-офицеры в раздевалку: «Он уже пять бутылок выпил – и никак!». Может, специально задержался там, не знаю, но, уходя, ещё несколько бутылочек с собой прихватил в раздевалку (улыбается).

— Смело. Нарбековаса Бышовец за кружку пива отчислил из сборной.
— Он в принципе относился к таким вещам щепетильно. Арминас и выпить бокал не успел – только отхлебнул. Не повезло попасться на глаза тренеру – убрали из команды. Потом, правда, вернули – отделался лёгким испугом. Финальный турнир Нарбековас отыграл полностью.

— Вы себе не позволяли подобного?
— Естественно, находили входы-выходы. Если сильно приспичит, могли выпить банку-две пива или бокал вина, не без этого. Курить же как-то умудрялись. Конечно, Бышовец об этом знал, догадывался, но иногда закрывал глаза. На тренировку же все трезвые выходили. Нарбековас просто попался по глупости.

Олимпийская сборная СССР. «Летучка» Бышовца

Олимпийская сборная СССР. «Летучка» Бышовца

Фото: из личного архива Владимира Татарчука

«После первого дополнительного тайма Гела прыгал, землю целовал»

— Удивились решению тренера перед финалом изолировать команду от внешнего мира на теплоходе «Михаил Шолохов»?
— Было необычно. Поначалу-то мы в Олимпийскую деревню заехали. Но Бышовцу там сразу не понравилось. Критически осмотрев городок, тренер проворчал: «Какой-то разврат».

— В смысле?!
— Народу много, шумно: дискотеки, то, сё. Не самое подходящее место для того, чтобы сосредоточиться. В других городах мы в гостиницах останавливались, а в Олимпийскую деревню только после финала вернулись – на церемонию награждения.

— Как же вы тренировались?
— На корабле была волейбольная площадка – на ней и разминались. Через сетку играли, в квадратики «5-2». Даже ворот не было. Фишки ставили – и стучали Харину. Лайнер покачивался на волнах, но нам это не мешало. Убаюкивало хорошо перед сном.

— Как прошла ночь перед финалом?
— Спокойно. Обсуждали в каюте с Фокиным игру, как действовать в той или иной ситуации. Я только против Кореи на замену вышел – остальные матчи начинал в основе, и всё равно уверенности в том, что сыграю против Бразилии, не было. Бышовец, зная физическое и психологическое состояние каждого, иногда менял состав. Основу на финал объявил только в день матча.

— Записи игр соперников смотрели?
— Естественно, у нас были кассеты – не так плохо с техникой обстояло дело, как можно подумать сегодня. Но непосредственно перед финалом бразильцев не смотрели. Может, оно и к лучшему. Испугаться не испугались бы, но, возможно, по-другому настраивались бы.

— В Ромарио, Бебето угадывались суперзвёзды?
— Ромарио, конечно, выделялся, один в один легко обыгрывал. Поэтому подстраховке уделяли повышенное внимание. Старались не дать пространство.

Материалы по теме
Бышовец: бразильцы смеялись до игры, а мы – после
Бышовец: бразильцы смеялись до игры, а мы – после

— Бышовец утверждал, что бразильцы перед финалом выглядели чересчур вальяжными, расслабленными. Было?
— Улыбались, да, не без этого. Я другого не могу понять, с чего вдруг они были так уверены в победе? Мы, на минуточку, Италию обыграли, Аргентину.

— Помните фразу Бышовца перед финалом: «Серебро – это хорошо, но по-настоящему блестит только золото»?
— Честно? Нет. Может, у меня всё мимо ушей пролетало, но в такие моменты слова обычно не запоминаются – настолько все сосредоточены на игре. После победы над итальянцами мы и сами почувствовали, что способны побиться за первое место.

— Когда Добровольский сравнивал счёт с пенальти, некоторые наши отвернулись. Вы тоже?
— Был спокоен – не сомневался, что забьёт. У Игоря поразительная выдержка была.

— Правда, что Кеташвили начал праздновать победу в перерыве между дополнительными таймами?
— Ага, прыгал, землю целовал. Когда сказали, что ещё 15 минут играть, Гела расстроился.

Гета Кеташвили, Юрий Савичев и Владимир Татарчук

Гета Кеташвили, Юрий Савичев и Владимир Татарчук

Фото: из личного архива Владимира Татарчука

«Ушёл в душевую, места себе не находил. Закурил…»

— Хотя бы раз за 30 лет удаление в финале снилось?
— Ни разу. По видео – да, пересматривал. Да оно и так перед глазами стоит, будто вчера было. Первую жёлтую ни за что получил.

— Ой ли.
— Ой ли? А вы посмотрите внимательно.

— Смотрели. Срыв атаки.
— Во-первых, дело было на бровке. А во-вторых, я до него даже не дотронулся! С одного ракурса смотришь – вроде бы железный фол, а с другого – вообще ничего. Контакта не было.

— Тормозя Жоау Паулу в дополнительное время, отдавали себе отчёт, что висите на карточке?
— Он был свежий, на скорости, мог раскачать защитников в любую сторону. Пришлось хватать – другого выхода не оставалось.

Финал Олимпиады-1988. СССР — Бразилия. Через несколько секунд Татарчук получит вторую карточку…

Финал Олимпиады-1988. СССР — Бразилия. Через несколько секунд Татарчук получит вторую карточку…

Фото: из личного архива Владимира Татарчука

— По пути в подтрибунку ловили на себе злые взгляды с тренерской лавки?
— Никто ничего не сказал. Но я сам жутко переживал. Ушёл в душевую, места себе не находил. Закурил. И тут в раздевалку заходит Колосков. С ящиком советского шампанского в руках. Я к нему: «Ну как?». «Для начала мы тебя оштрафуем…» «Да мне без разницы. Как сыграли-то?!». «Выиграли». Отлегло.

— Где сигареты взяли?
— У меня с собой были – в Сеуле купил (улыбается). Marlboro, кажется, или Camel. Я тогда не так много курил, как сейчас, но нервничал страшно: удалился, подвёл команду. По поводу курева, кстати, Вячеслав Иваныч ни слова не сказал. И штрафа я тоже благополучно избежал. Простили.

— Многие в команде покуривали?
— Большинство. Втихаря дымили – по углам, в гостиничном туалете. Сам-то Анатолий Фёдорович некурящий был.

— Правда, что он Добровольского к своему другу Чумаку возил, чтобы отучить от дурной привычки?
— Может, и возил, только смысл? Пока человек сам не захочет бросить – всё бесполезно.

— Вы в детстве закурили?
— Ну, в детстве – это вы загнули. В ЦСКА. Да и какое там курение – баловство: одна-две сигаретки в день.

— Не мешало?
— Может быть, где-то даже помогало. Курнул, взбодрился – и побежал (усмехается).

Последняя «золотая» сборная СССР

Последняя «золотая» сборная СССР

Фото: из личного архива Владимира Татарчука

«Сабонис на шею Нарбековасу кроссовки повесил – до колен у Арминаса болтались»

— Говорят, ваш корабль после победы на Играх два дня качало.
— Отмечали душевно, и не только шампанским. Полный ассортимент напитков был. В портовые магазины бегали докупать горячительное: виски, джин. Прямо на корабле нам концерт устроили – Хазанов, Винокур. Артисты сначала на сцене выступили, а потом за столом, не без этого (улыбается). Вадика Тищенко наутро вообще не нашли. Потерялся человек, в чужой каюте уснул. На награждение уехали без него. Медаль Вадику уже на корабль привезли.

— Вы-то в своей каюте спали?
— А мы, кажется, в ту ночь и не засыпали. Хотя Бышовец накануне попросил держать себя в руках: «Завтра же награждение…»

— Представляем, с каким амбре чемпионы туда явились.
— Когда организм молодой, возлияния легко переносишь. Мы перед награждением ещё к баскетболистам заглянули – их и нашу победы шампанским слегка обмыли. Сабонис на радостях Нарбековасу кроссовки подарил. На шею, как брелоки, повесил – до колен у Арминаса болтались! У Сабониса 48-й, кажется размер, а Нарбековас моего роста, сантиметра на три выше. Выпили с ними по бокальчику и пошли на награждение.

— Как оно проходило?
— Команду построили. Объявили о присуждении званий заслуженных мастеров спорта. Гимн, поднятие флага – всё как положено.

— Ходит байка, что даже суровый Горлукович пустил слезу на награждении.
— Когда гимн СССР звучал, у всех дрожь по коже шла. Волей-неволей слёзы на глаза наворачивались. Даже такого жёсткого, крепкого мужика проняло.

— Горлукович любил приговаривать: «Если у меня кто-то за спиной окажется, то только труп».
— Он всем это говорил. Даже своим на тренировках спуску не давал – чтобы были готовы к жёсткому противодействию в игре.

— Кто в той сборной был душой команды?
— Витька Лосев, капитан. Анекдоты, шутки – всё от него шло. Но я больше с Фокиным, Скляровым, Иванаускасом общался.

— Читали в отрывках готовящейся к изданию книги «Шкала Новикова», что вы Иванаускасу даже колыбельные в ЦСКА пели.
— Как-то вечером сидели в комнате, болтали. И вдруг он: «Малый, спой няньскую» — в смысле колыбельную. Что-то типа «Рыбки уснули в пруду». Естественно, ничего петь я не стал. Он пошутил – мы посмеялись.

— Ещё история: у Харина вроде бы на полном серьёзе хотели отобрать медаль и значок ЗМС из-за того, что его матерщина попала в телевизионный эфир. Помните такое?
— Да, было. Пожурили – и простили. На КДК тогда многих вызывали – для острастки. С Валеркой Брошиным, царство небесное, интересный случай произошел.

— Какой?
— Он после одного гола за ЦСКА встал на колено и движение согнутой рукой вперёд-назад сделал. Сейчас этот жест все в хоккее используют, а его тогда – песочили. Мол, как так можно, он же спортсмен…

Сборная СССР — чемпион Олимпиады-1988!

Сборная СССР — чемпион Олимпиады-1988!

Фото: из личного архива Владимира Татарчука

«Горбачёв что-то сказал, поздравил…»

— Торжественный приём у Горбачёва запомнился?
— Был банкет. Не банкет – одно название. Он что-то сказал, поздравил. По бокалу шампанского или вина у стоячих столиков выпили. Мы-то, наивные, думали: раз Кремль, значит, приличное, торжественное мероприятие. А получилась чистая формальность: нате – и отвяжитесь.

— За победу дали по шесть тысяч долларов и рублями что-то?
— Да, ещё около 12 тысяч. Бышовцу кто-то в Корее предложил машины, Daewoo, а он – нам. Поразмыслили: почему нет? Но что-то с вывозом не получилось.

— В итоге дома дали «жигули» шестой модели?
— Как дали? За свои деньги! Нам только купоны на право приобрести авто без очереди выделили. Бышовец и Михайличенко по «Волге» взяли. Я – «шестёрку». Тысяч шесть рублей отдал – при курсе 60 копеек за доллар. Долго на ней ездил, пока к отцу в Луцк не отогнал. Там и осталась.

— Что в Союзе можно было легально купить за американские доллары?
— В «Берёзке», валютном магазине, – что угодно. Я там телевизор за доллары взял, импортный, JVC. В общежитии поставил. Продукты покупали, напитки красивые, шоколадки. Гости приходят – надо на стол что-то поставить. В обычных-то магазинах – шаром покати…

— В ЦСКА вы 360 рублей получали?
— 330. 220 – ставка и 110 – офицерские. Плюс премиальные – тридцатка за победу. Неплохие деньги по советским временам, а по нынешним – сами понимаете…

Материалы по теме
Гришин: в «Рубине» Бердыев перед матчами забивал барана!
Гришин: в «Рубине» Бердыев перед матчами забивал барана!

— Вы и в ЦСКА, и в сборной были самым маленьким по росту?
— Да, метр 70, прозвище ещё с интерната приклеилось – Малый, Малыш…

— Фраза Брошина на сборе в Италии «Раз Малыша нет, я тоже тренироваться не буду» — не миф?
— Чистая правда. Это год, кажется, 1990-й. Конец сезона, лёгкий, необременительный сбор. Мы и погуляли слегка в ресторанчике. Утром говорю: «Не пойду на тренировку». Остался в номере. Валера вышел – меня нет: «А где Малый?» Ему объяснили. Брошин перешёл с бега на шаг: «Ну раз его нет, и я пойду». И ушёл.

— Садырин лояльнее Морозова к таким выбрыкам относился?
— Юрий Андреевич тоже иногда прощал футболистам какие-то вещи. Другое дело, если тренировка, то будь добр прийти в нормальном состоянии. Давление с утра измеряли.

— Побаивались Морозова?
— В работе он жёсткий, суровый был. Как-то на разборе игры предъявил Иванаускусу: «Вальдас, ещё раз так сыграешь – отправлю туда, где Макар телят не пас». Вальдас ко мне: «Малый, а где это?». «Далеко, — отвечаю, — отсюда не увидишь».

«В одиночные камеры посадили. Дали по пять суток…»

— Вы были в том злополучном «рафике», который перевернулся по пути из Ярославля в Москву?
— Был. На повороте водителя нашего, молодого солдатика, ослепило фарами. Он крутанул руль, и мы три раза перевернулись. Вылезли – рядом кладбище. Перекрестились, взяли уцелевшее шампанское и пошли на дорогу. А тут и автобус с командой. Притормозил, подобрал. Садырин в шоке был. А мы назад с бутылками пошли, там ещё по чуть-чуть добавили. За второе рождение.

— Какое у вас самое страшное прегрешение за рулём?
— Отмечали день рождения Склярова. Естественно, выпили немного. Чёрт дёрнул поехать домой за рулём. Возле стадиона «Динамо» тормозят…

— И?
— Гаишник принюхался: «Вы же выпивший». Не стал отпираться. Так и так, виноват, был у вашего футболиста, динамовца, на дне рождения. Он сжалился: «Ладно, поехали – впереди и сзади наши машины, а вы – посередине». Так в сопровождении и добрался до Строгино. Отблагодарил, естественно.

— Сколько тогда это стоило?
— Две бутылки водки в багажнике лежало – ими и отделался.

— Расскажите, как с партнёром по ЦСКА Вячеславом Медвидём в Сочи куролесили.
— И это знаете… В Кудепсте на горе стояла наша гостиница, а под ней – кафе. Зашли. Заказали бутылку вина. Выпили. Славик к официантке начал клеиться – девушек очень любил. Она вспыхнула: «Молодой человек, я сейчас милицию вызову!». Я его забрал и утащил во двор. Добавили. Подходит администратор кафе: «Сейчас менты приедут – лучше уходите». Смотрим, «воронок», лёгок на помине. Говорю: «Славик, сматываемся». А он хорохорится, своим тоненьким голоском стыдит: «Малый, ты что — трус?».

— Что было дальше?
— Подходят. Тут Славка как стартанул! А я встаю – и шагу не могу сделать. Голова соображает, а ноги не бегут – винцо дало о себе знать. Увидев, что такое дело, Медвидь вернулся, сдался. Нас в машину загрузили и повезли наверх. Выводят – Бубукин, тренер, сидит, смотрит на нас с балкончика. Утром собрали – и отправили в Сочи на «губу». В одиночные камеры посадили. Дали по пять суток…

— Как «мотали срок»?
— Я-то нормально, а Славе тяжело пришлось. Кричал из-за стены: «Тарельки грязные, жирные – дайте сам помою! Пустите к Малому, выпустите в туалет». Там кроме нас никого и не было – вдвоём сидели.

— Кто вызволил?
— Марьян Иванович Плахетко (в 1980-х годах – начальник команды ЦСКА. – Прим. «Чемпионата») на сутки раньше забрал. Сели в машину, Славик взмолился: «Остановите по дороге, купите колбаски. Кушать хочу». Смилостивился, купил. Ребята по-доброму встретили: «Узникам привет!».

— Как с Брошиным сдружились?
— Я на базе жил и он. Так и сошлись.

— Валерий всем клички придумывал?
— Не всем – у кого-то, как у меня, своя с детства была. Но Масалитина Брошин Хомяком прозвал. Олег Сергеев был у нас Телегой – так тяжело разгонялся, будто воз за собой тащил.

— Потеря Брошина шокировала?
— Понятное дело. Запустили болезнь. Кто-то говорит, неудачно упал, прикусил язык. Валера приезжал ко мне на дачу, жаловался: «Горло болит и не проходит». Моя жена уговорила его поехать в больницу. Обследовался, а там уже четвёртая стадия. За месяц сгорел…

«Армейская» стенка: Дмитриев, Колесников, Татарчук, Кузнецов

«Армейская» стенка: Дмитриев, Колесников, Татарчук, Кузнецов

Фото: из личного архива Владимира Татарчука

«А каска туда-сюда болтается – то в нос, то в затылок бьёт»

— Как у ЦСКА такая химия получилась, что команда из первой лиги до чемпионства поднялась?
— Большая заслуга Морозову принадлежит. По сути, он и создал эту команду: собрал ребят практически одного возраста, 1965-66 годов рождения, дал физику, тактику, расставил по позициям, кто где должен играть.

— Вас армейские порядки тяготили?
— Раздражало, когда генералы с полковниками начинали рассказывать, как играть, пугали армией. Правда, Юрий Андреевич пресекал эти разговоры на корню: «Всё сказали? Уходите, у нас занятие». Не давал воякам разгуляться сильно.

— А Садырин?
— При нём уже такого не было – к нам особо не лезли.

— Тем не менее послужить вы успели.
— Поносило немного. За побег из киевского «Динамо» сослали в спортроту.

— Почему убежали?
— Не понравилось. Сразу понял, что шансов заиграть при Блохине, Буряке нет. Отыграл за дубль, гол забил, сел в поезд и вернулся во Львов. Там тоже была армейская команда – СКА. Меня как сына полка прятали, предупреждали, когда военные по мою душу явятся. Был случай: на стадион люди из Москвы приехали. Так я даже матч не доиграл, заменился, сел в автобус и уехал, чтобы не загребли.

— Не хотели в ЦСКА?
— Конечно, не хотел. 16-17 лет, только играть начал, всех ребят по интернату знал.

— Как поймали в итоге?
— К Славику Ленделу на базу пришли люди в форме, а он прапорщиком был. Видимо, припугнули: выкладывай, где Татарчук? А я как раз у него на квартире находился. Он и сознался. В четыре утра звонок в дверь. Открываю – Шапошников, начальник ЦСКА, подполковник. «Собирайся». В шесть утра уже вылетели в Москву. На базе денёк посидел – и отправился в спортроту.

— Как так?
— А вот так. Рассерженный Лобановский позвонил своему товарищу Морозову: «Этого человека надо наказать». Ну и наказали.

Армия. Татарчук — второй слева

Армия. Татарчук — второй слева

Фото: из личного архива Владимира Татарчука

— Чем в спортроте занимались?
— Дискотеки вёл.

— ???
– На жаргоне так мытьё посуды называли. Тарелки же крутишь… Строевая подготовка. Лёд ломом колол, картошку чистил. Месяц в таком режиме отслужил.

— Лобановский не мог по дружбе попросить Морозова вернуть «дезертира»?
— Так Юрий Андреевич, видно, тоже имел виды на меня (улыбается).

— Как в Таманскую дивизию загремели?
— Из спортроты забрали на игры вооружённых сил, честь московского военного округа отстаивать. Финал – во Львове. После турнира отпросился у тренера, Дмитрия Александровича Кузнецова, на день-два остаться в городе. А вернулся только через неделю. И вместо ЦСКА отправился в Таманскую дивизию.

— Надолго?
— К счастью, нет. Недельку побыл, но все прелести службы познал. Кросс в шесть утра в сапогах на шесть километров – это нормально.

— По сравнению с чем?
— С 25 километрами! Помню, бегу, а в голове одна мысль: «Сейчас бы «фанты» холодненькой…» И каска туда-сюда болтается – то в нос, то в затылок бьёт. «Атака слева», «атака справа» — прыгаешь в канаву, автомат наизготовку.

— Упрекали себя: «А мог бы, дурак, в футбол играть»?
— Естественно. Неопределённость давила – то ли заберут обратно, то ли всё, на два года попал. Дней через пять, слава богу, за мной приехали.

«Ещё минут пять – и всё, кирдык тебе был бы»

— Не в том ли году вы на волосок от гибели побывали?
— Тоже 1984-й. Возвращался в Москву из Львова после выходных. Поехал со СКА одним поездом. В дороге прихватил живот: болит и болит. Что доктор ни даёт – ничего не помогает. Поселились они на «Песчанке», там военная гостиница была, двухэтажка. Я опять к врачу: «Не проходит». Дал антибиотики – меня вырвало. Советует в туалет сходить – хочу, но не могу. Вызвали скорую. Врач по спине – по спине! – постучал: «Ничего страшного». А командный доктор им: «Вы что, охренели?! У него же явный аппендицит». В больнице хирург, только потрогал живот, скомандовал: «Срочно на операционный стол». Перитонит пошёл, разорвало всё. Потом признался: «Ещё минут пять – и всё, кирдык тебе был бы».

— У незабываемого ЦСКА начала 1990-х могло всё сложиться по-другому?
— Могло, конечно.

— Если бы не…
— … руководство. У Павла Фёдоровича начали проскальзывать намёки: мол, это не вы всё сделали, а я. Ребята и разбежались: кто в Испанию, я – в Прагу…

— Как вы туда попали?
— До меня Масалитин ездил в Чехию на просмотр. Как-то звонит: «В Прагу поедешь?». Я вздыхаю: «Это мне одеваться надо, бриться». Думал, в ресторан «Прага» зовёт. Валера кричит: «В Чехию, в город Прагу, в команду «Славия». Говорю: поехали, посмотрим, чего да как. Два дна потренировался и остался.

— Вас там тренировал молодой Петржела. Чем запомнился?
— Четырьмя тренировками в день. Больше всего добивала аэробика в 9 часов вечера, после ужина. Организм уже отдыхает, а он бегать-прыгать заставляет. Поначалу Петржела нормально ко мне относился – я играл, забивал. А после сбора в Коста-Рике спад пошёл – вообше ничего не получалось. Чемпионат начался: одну игру хреново сыграл, вторую. Он меня на лавку посадил, чуть до разрыва контракта не дошло. А потом пришёл другой тренер, и всё встало на свои места.

— В той «Славии» хватало восходящих звёздочек – Шмицер, Бергер.
— Когда я уходил из команды, ребята благодарили: «Вова, спасибо, мы у тебя научились играть в футбол». Молодые, талантливые, напористые пацаны – было видно, что далеко пойдут.

— В те годы многие наши оседали за границей. Вы почему не остались?
— Там такая ситуация произошла, до сих пор мне непонятная. Вроде как «Славия» не выплатила ЦСКА все деньги за меня. Чехи присылают чек: всё переведено. Что-то у них между собой случилось, и мне пришлось уехать. А вещи до Москвы не доехали.

— Это как?
— Я уже был здесь, вопросами переезда жена занималась. Заказали машину, загрузили. Где-то в Беларуси она и застряла, с концами. На одной таможне сказали – прошла, на другой – тоже. Видимо, бандюки по пути тормознули. Тёмная история.

— Почему второй заход в ЦСКА получился мимолётным?
— Когда возвращался, тренером Копейкин был. А потом пришёл Тарханов, и я стал не нужен.

— Как так?
— У него лучше узнать. Когда я вернулся в Россию, Тарханов в «Спартаке» был. Звонил, приглашал.

— Отказали?
— Да. Говорю: «Я в ЦСКА вернулся». Не лежала у меня душа к «Спартаку».

ЦСКА первой половины сезона-1991

ЦСКА первой половины сезона-1991

Фото: из личного архива Василия Иванова

«Борман сам карпа слопал»

После полутора часов беседы Владимир прилёг на диванчик в кафе: «Извините, нужно принять горизонтальное положение. Не могу долго сидеть после операций…» Понимаем: пора закругляться.

— На стыке веков вы пару лет поработали с Валерием Овчинниковым. У каждого, кто в жизни плотно с ним соприкасался, есть своя байка о Бормане. У вас тоже должна быть.
— На сборах в Армении объявляет: «Послезавтра кросс – 20 километров». Все – раз – сразу начинают придумывать себе отмазки наперёд. Один думает: сошлюсь на температуру, второй – «потяну» завтра ногу на тренировке. Утром просыпаемся, зарядка, завтрак. Приходим на тренировку. Борман: «Ну что, ребята, готовы? Побежали». Перехитрил всех, не успели откосить.

— Выдержали?
— Там был надувной зал, пылища. Круг – всего 200 метров. Я бежал 2 часа 40 минут. Уже все переодеться, помыться и пообедать успели, а я только финишировал. Борман подходит: «Вов, а ты где в Москве живёшь?» «В Строгино». «До ЦСКА далеко?». «Километров 15», — отвечаю. «Ну вот, — ухмыляется, — теперь можешь спокойно туда-обратно бегать».

Материалы по теме
«Садырин распахнул дверь: «Вы что, козлы, одурели?!»
«Садырин распахнул дверь: «Вы что, козлы, одурели?!»

— Подкаты с разбега в мяч на тренировках застали? Про них ваш партнер по ЦСКА и по Нижнему Кузнецов рассказывал.
— Было круче упражнение. Один ложится на землю, а второй со всей силы лупит ему мячом в живот. И этот, первый, должен терпеть.

— Сильно.
— Или вот ещё. Партнёр отдаёт тебе передачу и сразу же двумя ногами прыгает в тебя в подкате. Нужно увернуться. А поле было жёсткое-жёсткое, земля засохшая. Пришлось отрабатывать. А Борман сидит себе на лавочке, отдыхает – кофеечек, сигаретка…

— У него помощник был специфический.
— Козин. Фамилия соответствует – всё козни строил. От Овчинникова ни на шаг, всё докладывал. Мы к нему соответственно относились – просто ненавидели.

— Ещё что-то было?
— В карьере на базе я как-то поймал карпа килограмм на шесть. Отдал поварихам – приготовьте ребятам. Тренер тут как тут: «Так, команде эту рыбу ни в коем случае нельзя. Она же больная».

— Выкинули?
— Как же. Борман сам и слопал – одни кости оставил.

Комментарии