Мохаммед Нури с удивлением посмотрел на свой телефон — несколько десятков уведомлений о пропущенных звонках и сообщениях. Мужчина вошёл в свой дом в марокканском городе Фесе и первым делом решил проверить сообщения. Одно из них было от отца Донни ван Бека, друга его младшего сына Аппи Нури. Нури-старший успел открыть его, но в этот момент ему в который раз позвонил старший сын Абдеррахим. «Папочка, нужно молиться, потому что всё серьёзно», — такими были его первые слова. Он даже не осознал, что отец вообще не в курсе того, что произошло.
За несколько минут до этого Абдельхак Нури поднимает руку, затем медленно присаживается на газон, успевая подставить руки, чтобы не рухнуть, и теряет сознание. До сегодняшнего дня футболист так и не очнулся.
Спустя неделю была сделана одна из самых страшных фотографий 2017 года. Огромная толпа людей пришла к дому Нури в Амстердаме, чтобы поддержать семью. Мохаммед Нури вылез через люк в автомобиле и выступил перед ними. На фотографии он складывает руки на груди и в горе обращается к небесам. Так выглядит самое ужасное из всего, что можно представить в жизни — бессилие оставшегося живым родителя перед трагедией своего ребёнка.
К сожалению, «бессилие» было и тем словом, которым можно было охарактеризовать действия медиков.
Голландское издание deVolkskrant провело собственное расследование случившегося в июле в Хиппахе. Журналисты отправились в Австрию, чтобы поговорить с очевидцами и непосредственными участниками попыток реанимировать Нури. Идея сделать это появилась после того, как опытный голландский реаниматолог отсмотрел кадры оказания помощи футболисту, и пришёл к выводу, что действия по спасению жизни начались слишком поздно. По его мнению, у Нури была очевидная фибрилляция желудочков — дефибриллятор нужно было применять как можно раньше, чтобы сердце перестало хаотично сокращаться.
Журналисты deVolkskrant обратились ещё к пяти независимым реаниматологам — и все они засомневались в адекватности действий двух клубных медицинских бригад и бригады молодого врача Красного Креста, которая обслуживала этот матч. У бригады в машине был дефибриллятор, но применять его начали поздно, а это всегда важнейший вопрос. Случай с игроком бельгийского «Рузеларе» Антони ван Лоо — очень показательный: у него остановилось сердце, но вживлённый дефибриллятор-имплант моментально завёл его снова.
Видео можно посмотреть по этой ссылке.
И здесь самое интересное. Голландские журналисты постарались выйти на молодого врача, но его работодатели запретили ему давать комментарии. Отказался что-либо комментировать и врач «Вердера» Филипп Хейтман, первым покинувший место падения Нури. «Аякс» не дал высказаться клубному врачу Дону де Винтеру, ограничившись сухим официальным сообщением о том, что он серьёзный и профессиональный врач.
Из всех участников реанимации Нури только один врач согласился говорить: доктор Даниэль Райнер прибыл на стадион через почти 10 минут после того, как Нури потерял сознание (оцените, кстати, действительно классную организацию: чтобы машина скорой помощи смогла проехать по узким горным дорогам, почти сразу по стадиону было объявлено, что зрители должны оставаться на местах). Райнер пропустил ключевые три минуты, когда необходимо было применять дефибриллятор, а потому высказывается осторожно: «Когда я приехал, действия по сердечно-лёгочной реанимации (СЛР) уже принимались. После того как меня ввели в курс дела, я стал главным на месте. Через 13 минут мы вызвали спонтанное сердцебиение и дыхание у пациента».
Молчание участников трагедии сталкивается с анонимностью критиков. Ни один из шести опрошенных deVolkskrant реаниматологов не захотел, чтобы в новостях появлялось его имя, и такое происходит регулярно в ситуациях с трагедиями на футбольном поле. Я сразу вспомнил, что, когда пару лет назад готовил текст к годовщине смерти Миклоша Фехера, наткнулся на мнение венгерского врача, который разнёс организацию работы медиков на матче. Тот медик тоже пожелал остаться неизвестным, так как и сам работал в спорте и боялся, что жёсткая критика осложнит ему поиск работы. «Мало кто хочет иметь дело с принципиальными врачами, которые требуют к своей работе со спортсменами большего внимания и средств», — таким был его основной посыл.
Частично это работает и в истории с анонимностью критики реанимации Нури. Я спросил свою знакомую, работающую в «скоряке» (и опять же: она не захотела, чтобы я публиковал её имя!), что она думает по этому поводу. «Два варианта: или, как у каждого врача, они хотят сохранить нетронутым своё кладбище, или они знали и видели то, что нам лучше не знать. Возможно, и то, и другое».
Журналисты deVolkskrant в целом приходят к похожим выводам. Они выяснили, что у Аппи Нури были проблемы на австрийском сборе. Во-первых, он был ещё ослаблен после утомительного Рамадана. Во-вторых, имел травму лодыжки, из-за которой ему приходилось выходить на тренировки после горсти обезболивающих, что привело парня к диарее. В-третьих, Нури жаловался на плохой сон. В его случае сошлись все составляющие для красного кода — врачи «Аякса», наблюдавшие Нури, обязаны были отстранить его от тяжёлых физических нагрузок и матчей. Но не сделали этого, и здесь вторая сторона конфликта интересов врачей с клубами: клуб хочет, чтобы все сильнейшие играли, и врачам приходится идти на сделку с совестью и допускать до тренировок парней, которым необходимо ещё некоторое время лечиться.
Даниэль Райнер говорит, что даже более оперативная работа по реанимации Нури не гарантировала бы ему возвращение в сознание. При этом он добавляет ключевую вещь: «Это нормально, что я взял на себя руководство у клубных врачей, которые обычно имеют мало общего с СЛР. Клубные врачи в основном занимаются коленями, лодыжками или подколенными сухожилиями». К сожалению, футбол изменился так, что этого больше недостаточно. Интенсивность игры выросла, периоды активности и ожидания, резкая смена которых и является триггером сердечных проблем, сменяются ещё чаще, и клубные врачи должны быть в любой момент готовы к худшему. За 10 последних лет зафиксировано почти 100 смертей на футбольном поле.
Профессор Барбара Фризенекер была безжалостна: когда вся большая семья Нури вскочила со своих мест в ожидании её вердикта, она даже не попыталась подготовить родственников Аппи к худшему. «Если Аппи когда-нибудь проснётся, то не сможет есть, говорить, ходить и самостоятельно видеть», — сказала доктор. Мохаммед Нури упал в обморок. Пока Аппи Нури будет находиться во сне, он будет всё-таки физически живым напоминанием: футбол — всего лишь игра, и нельзя экономить на здоровье тех, кто в неё играет.
Семья Абдельхака постаралась найти другое мнение, они пригласили опытного нейрохирурга из Майами. Тот понаблюдал за Нури несколько дней и больше всего впечатлился тем, как от него не отходит старший брат Абдеррахим. «С твоей любовью и волей ты лучший врач для Аппи», — сказал ему нейрохирург из Майами. В переводе с врачебного на человеческий это означает: шансы на то, что Нури проснётся, — из области метафизики.
Своё имя нейрохирург из Майами тоже попросил не афишировать.