Как живёт фигурист Егор Мурашов после срыва перехода в сборную Швейцарии — желание продолжить карьеру, выступления в шоу

Для многих российских фигуристов смена гражданства — это настоящее спасение. Уровень конкуренции в нашей сборной крайне высок, поэтому почувствовать вкус престижных стартов некоторые могут, только будучи обладателями иностранного паспорта. Однако в последние годы осуществить такой сценарий становится всё сложнее. И дело не только в том, что наша федерация не желает утечки кадров за рубеж. Например, Егор Мурашов без проблем смог получить релиз от ФФККР, однако его трансфер в Швейцарию заблокировал ISU.

Неудачное стечение обстоятельств заставило фигуриста поставить карьеру на паузу. Сейчас Мурашов сосредоточен на выступлениях в шоу Татьяны Навки и постановочной деятельности. Но заявлять об уходе из спорта он пока не собирается: Егор уверен, что ещё не всё сказал в фигурном катании.

Какие варианты продолжения карьеры рассматривает фигурист, почему он окончательно закрыл историю с переходом в Швейцарию и чем он живёт сейчас? Об этом и не только Мурашов подробно рассказал в интервью «Чемпионату».

«Я в спорте всегда поддавался эмоциям, зачастую у меня бывали и срывные программы. А в шоу я понял, что могу отыгрывать эмоции на 100%»

— Егор, расскажи, как у тебя дела? Чем ты сейчас живёшь?
— Дела у меня сейчас хорошо, слава богу. На данный момент я нахожусь в Сочи, катаюсь в шоу «Шахерезада» в «Айсберге» и параллельно работаю с группой Виктории Евгеньевны Буцаевой в «Сириусе».

— Ты довольно давно участвуешь в шоу Татьяны Навки. Как началось ваше сотрудничество?
— Вообще, изначально я попал в шоу на роликах. Меня позвал Никита Михайлов, тогда всё и началось. Я стал кататься в шоу на роликах, у нас была постановка «Композиторы детям», далее мы катали «Руслана и Людмилу» укороченную версию, я был Черномором. После чего какое-то время я работал в Казахстане, там мне предложили роль Аладдина в одном из шоу. Однако по личным обстоятельствам мне пришлось вернуться в Москву. Тогда я попал в спектакль «Спящая красавица», там я исполнял роль принца, мы летали в Ташкент. А позже мне предложили скатать Аладдина уже в Москве. Тогда я не знал, что это будет достаточно большая роль. Большой опыт я получил и продолжаю получать благодаря этой роли.

— Я видела, что многие в восторге от того, как ты играешь Аладдина, для многих ты по-новому раскрылся. Как тебе удалось так классно вжиться в эту роль?
— Помогали репетиции. Вообще, вся эта восточная история мне изначально тяжело давалась. Я никогда не катал восток, не понимал, как должны работать руки. Я примерно помнил, кто такой Аладдин, пересмотрел все мультики. Ну и, конечно, очень сильно мне помог Ванька Ригини, который играет роль Джинна. Мы с ним сработались, у нас получились комедийные номера. Я потихонечку начал вживаться в роль, и получилось то, что получилось. Я, честно говоря, не думал, что получится хорошо.

— Был удивлён такой восторженной реакции зрителей?
— До премьеры мне не была понятна вся история, я не знал, что в первом акте Джинн и Аладдин управляют всей историей, и я был очень удивлен таким фидбеком от зрителей и от руководства. Очень-очень классно получилось.

— Иван Ригини известен своим артистизмом на льду. Давал ли он тебе какие-нибудь мастер-классы?
— Нет, мне кажется, мы просто начали больше времени вместе проводить и поэтому нам удалось создать такой дуэт Джинна и Аладдина. Я к этой роли старался подходить ответственно, мне хотелось наладить 100-процентный контакт со зрителем, чтобы он давал эмоции. А для этого должен быть контакт и непосредственно с партнёром. Не то что нам пришлось подружиться, просто в процессе мы стали больше общаться, Новый год у него отпраздновали. Так и сработались.

— Пришлось ли тебе как-то перестраивать себя под шоу? Всё-таки если сравнивать со спортом, то там программы более спокойные, серьёзные, а тут нужна эмоциональность, актёрская игра…
— Наоборот, для меня это легче. Не будем забывать, что спорт — это прежде всего технические элементы, прыжки, вращения. И только потом на это всё накладывается хореография, музыка, эмоции и так далее. Я в спорте всегда поддавался эмоциям, зачастую у меня бывали и срывные программы. А в шоу я понял, что могу отыгрывать эмоции на 100%. Да, здесь прыжки тоже есть, но это не те прыжки, которые исполняют в спорте. Понятно, что можно прыгнуть четверной и в шоу, но эффект будет не от прыжка, а от того, какая картина вокруг тебя. Я делаю прыжки, но вместе со всеми танцами, репликами и фишечками это всё складывается в одну картину. Я думаю, что главное — это заинтересовать зрителя и погрузить его в сказку.

— Изучал ли ты какие-нибудь новые элементы для шоу? Например, многие осваивают сальто.
— Я в процессе. Я изучаю, мне хочется дальше развиваться. Я не хочу, чтоб в шоу меня запомнили только по роли Аладдина, я хочу, чтобы было что-то ещё. Я бы хотел получить роль, в которой я где-то, может быть, по-другому раскроюсь, потому что как комедийный персонаж… Я где-то и в жизни такой, в плане эмоций мне нетрудно было показать Аладдина. Основные сложности были в танцах, в руках, в движениях. С этим были некие проблемы, но репетиции сделали своё дело, и всё более-менее начало получаться.

— Фигурное катание как-то раскрылось для тебя по-новому после участия в шоу?
— Я сейчас ставлю программы, ко мне приходит очень много идей, но я понимаю, что я должен ставить программы, отталкиваясь от умений спортсмена. Мы всегда ищем какую-то золотую середину между тем, что хочу я, и между тем, что умеет спортсмен, чтобы это не превращалось в номер из шоу. Я держу в голове, что я делаю программу для спорта, но мне это тоже безумно нравится. Понятно, что программа — это 70% элементы, дорожки, скольжение и так далее. Но оставшиеся 30% я бы всё-таки хотел уделить как музыке, так и образу. Всё-таки общая картина должна складываться: не просто мальчик или девочка круто прыгают или классно вращаются, а у них интересная программа.

— Хочу задать тебе пару вопросов про шоу на роликах. Тебе сложно было в принципе перейти с коньков на ролики?
— Нет, мне кажется, для каждого фигуриста это дело 20–30 минут. Главное — не бояться. Всё можно точно так же делать, можно прыгать, можно делать твизлы, крюки, выкрюки, вращения — всё почти один в один, как в фигурном катании. Единственное, разница между тормозом – поперёк паркета ты не затормозишь. На роликах есть зубец резиновый, и практически все движения идут через него, какие-то тормоза, прыжки, вращения — всё идёт через этот тормоз.

— Сложно ли было научиться прыгать на роликах?
— Мне нет. Для меня это было дело буквально часа. Просто главное не бояться. Да, я захожу чуть осторожнее, наотмашь не прыгаю. Делаю всё более точечно: где-то надо чуть-чуть докатить, где-то придержать руки.

— На роликах исполняются те же прыжки, что и в фигурном катании? Что прыгаешь ты?
— Да, там все такие же прыжки: лутц, флип, риттбергер, аксель, сальхов, тулуп. Я прыгаю дупель и все тройные.

— А четверные возможно на роликах прыгать или тройные — это максимум?
— Я думаю, что это возможно. Но на паркете это тяжело сделать. Всё зависит от покрытия. Если лёд плюс-минус везде одинаковый, где-то лучше, где-то хуже, но это лёд, то паркет всё-таки бывает разный. Я бы даже сказал, что мне удобнее будет прыгать на резиновом покрытии: ролик будет ехать хуже, но у меня будет больше уверенности. Тройной аксель точно можно сделать, прям 100%. Четверной… Я бы, наверное, попробовал сальхов прыгнуть. Это возможно.

«Передо мной стоял очень серьёзный выбор: уехать в Швейцарию, жить и тренироваться только там. Я не готов к такой жизни, мне тяжело без моих близких людей»

— Если говорить о шоу — это уже твоя основная деятельность или просто поддержание формы перед возвращением на соревнования? Планируешь ли ты возвращаться в спорт?
— Скажу честно, у меня была проблема в спорте, которая и мешает мне вернуться — это регулярность посещения тренировок. Я к этому моменту относился безответственно, я не посещал все тренировки на неделе. Если говорить о моей работоспособности, то она была на 100%. То есть если я приходил, я работал. Но проблема была в посещаемости, я мог день-два не ходить. Например, у меня что-то заболит, и я мог не прийти.

Хочу ли я вернуться? Честно, да, хочу. Не всё я показал, что хотел. Я хотел бы ещё что-то из себя выжать. Но пока я могу сказать, что хочу двигаться в направлении шоу и расти как артист, актёр. Сейчас мне наиболее интересны шоу, именно чтобы развиваться. Я хочу пробовать разные роли, если мне будут давать такую возможность Татьяна Александровна Навка и Пётр Андреевич Чернышов, наши хореографы Александра Розанова и Никита Михайлов. Я хочу, чтобы я учился, учился, учился. Не застревать в одной какой-то роли, а пробовать что-то новое, что я никогда раньше не делал.

— Есть ли у тебя какой-то план? Например, пару лет покататься в шоу и вернуться в спорт? Или ты живёшь сегодняшним днём и не загадываешь?
— Я не люблю строить большие планы. Я привык, что у меня есть понимание, что у меня будет в ближайшие 3–4 месяца, и от этого я отталкиваюсь. Так как у нас шоу и в целом фигурное катание очень сильно популярны, у меня постоянно идут какие-то новые знакомства, новые предложения. Естественно, хочется всегда пробовать что-то новое.

— У тебя была история с переходом в Швейцарию. Насколько я помню, закончилась она тем, что ISU заблокировали тебе переход. После этого эта история как-то развивалась или ты поставил в ней точку?
— Я считаю, что на этом история закончилась. Я пытался в ней разобраться, могу сказать, что передо мной стоял очень серьёзный выбор: уехать в Швейцарию, жить и тренироваться только там. Я не готов к такой жизни, мне тяжело без моих близких людей. Мне тяжело идти по этой колее, где только спорт. Мне кажется, что я много каких-то возможностей пропускаю мимо себя. Чем хороши шоу — я здесь много общаюсь с разными людьми, узнаю что-то новое, развиваюсь. Я смотрю на наших ребят, например, на Вику (Синицину) и Никиту (Кацалапова), как они отыгрывают свои роли, как работают ребята из кордебалета. Мне это всё очень нравится, я хочу развиваться. А выступая за Швейцарию, я должен буду там тренироваться и работать.

У меня были проблемы с трудоустройством, от этого они и отталкивались. Грубо говоря, если я там не работаю, у меня не будет возможности там выступать. Если углубляться в эту тему, мне нужен был вид на жительство категории В1 — я полгода должен был не выезжать из Швейцарии, и только тогда я мог бы только подать заявку на вид на жительство, даже не получить его. И после этого я должен был ещё ждать ответа. Это забрало бы кучу времени, и никаких гарантий бы не было. То есть не факт, что я мог бы выступать на международной арене. В связи со сложившейся ситуацией в мире, это было бы очень-очень тяжело.

— Эта история и стала переломным моментом, который заставил тебя приостановить карьеру? То есть всё предопределил неудачный выбор страны?
— Я бы сказал, что это стечение обстоятельств, которые произошли с 2022 года. Не то что неудачная страна… Безусловно, Швейцария — это страна, где всё делают исключительно по закону. Если тебе сказали, что ты должен прожить такое-то время в стране, значит, ты должен прожить именно столько и ни днём меньше. Там с этим всё очень строго. Они сами по себе очень консервативные люди, и поэтому, чтобы получить вид на жительство, ты должен доказать, что ты действительно в этом нуждаешься, что эта страна может помочь тебе, а ты можешь помочь ей. И только тогда можно начать разговаривать.

— Есть ли у тебя сожаления по поводу того, что всё именно так сложилось?
— Конечно. Но то, что произошло, от меня не сильно зависело. И, наверное, почему всё именно так сложилось, я никогда не узнаю. Произошло так, как произошло, никто не знал, как будет. Мне кажется, в данных обстоятельствах лучшее, что я могу делать, это выступать в шоу, дарить людям эмоции, ставить программы, помогать своему тренеру в постановках детям.

— Если рассматривать твоё возвращение в спорт, какая страна это будет? Зарубежная или всё-таки Россия?
— Предложений от других стран нет. Если рассматривать вариант с другой страной, то я должен заниматься этим вопросом сам. Насчёт России… Думаю, если не получится с другими странами, я могу тут повыступать.

— Продолжаешь ли ты сейчас полноценно тренироваться или пока твои тренировки ограничиваются подготовкой к шоу?
— Я всегда могу прийти в «Москвич», Виктория Евгеньевна всегда рада меня видеть. Я всегда могу попросить потренироваться, попрыгать с группой или сам.

— Насколько регулярно ты тренируешься в группе?
— Чаще всего я прихожу сам попрыгать. Я не работаю по заданию с группой, но если попросить Викторию Евгеньевну, то я могу прийти покататься с ребятами. Насколько регулярно это происходит сейчас? Сейчас я прихожу в хореографический зал, перед шоу разминаюсь, провожу себе ОФП, также подтягиваю других ребят, чтоб они не расслаблялись (смеётся). Вчера я выходил в «Айсберге» на раскатку, у нас был час, я попрыгал элементы, поделал какие-то связочки, и на данный момент мне этого достаточно. Не могу сказать, что я сейчас нахожусь в хорошей форме, но я прыгаю все прыжки. Тройной аксель, четверной тулуп, сальхов и все тройные я делаю без затруднений.

«Уверен, что обязательно появятся спортсмены, которые будут прыгать четыре с половиной оборота после Малинина»

— Следил ли ты в этом сезоне за тем, что происходит в мужском фигурном катании?
— Да, конечно, следил.

— Можешь рассказать, какие у тебя впечатления от этого сезона? Было что-то, что тебя поразило?
— Если мы говорим о фигурном катании в России, то, несмотря на ограничения, которые не позволяют нашим спортсменам выступать на международной арене, это было очень круто. Придумать прыжковый турнир, этапы Гран-при России… Настолько круто работает режиссура и продюсирование Первого канала! Они делают крутой перформанс для спортсменов. Если мы возьмём, например, чемпионат Австрии или Германии, то там нет такого перформанса. А у нас рассказывают про каждого спортсмена, красиво снимают, высокий уровень организации на самом катке. Это, я считаю, очень-очень круто. Это показывает, что люди в России очень классно выполняют свою работу, и они это делают действительно с душой. Это что касается организации соревнований.

Если говорить о спортсменах: появляются новые ребята, которые показывают, что они действительно чего-то стоят, они готовы бороться за медали. Кого-то конкретного я не могу выделить. Понятно, что есть ребята, которые зарекомендовали себя достаточно давно. Те же Дима Алиев, Макар Игнатов, Михаил Коляда, ребята, которые находятся в сборной. Они совсем не уступают ребятам из новой школы, скажем так, а где-то они даже лучше. В катании ребята 1998–2000 годов очень хороши. В нынешнем поколении, мне кажется, упор больше сделан на прыжки.

— Как ты считаешь, это хорошо? Или всё-таки нужно, чтобы больше внимания уделялось художественной составляющей?
— Естественно, я не считаю, что плохо прыгать все четверные, каскады 4-4. Но всё-таки это фигурное катание — название подразумевает, что мы на льду катаемся, а не только прыгаем. Хорошо, когда всё в меру, а не просто разбег-прыжок, когда есть действительно красивое катание. Не обязательно делать какие-то сложные фишечки, как мы делаем, например, в шоу. Достаточно просто хорошо кататься, выйти, покатить дугу, и это будет красиво, а не бегать за элементами.

— Если говорить о мировом уровне, следил ли ты за международными соревнованиями?
— Я следил, но не так внимательно.

— Как ты считаешь, после ухода Нэйтана Чена и Юдзуру Ханю сильно понизился уровень мужского катания?
— Время идёт, кто-то уходит, кто-то приходит. Сейчас нет одного человека, как раньше были Юдзуру Ханю, Нэйтан Чен, которого ты видишь в списках и понимаешь, что это будет что-то запредельное. Сейчас, наверное, есть пять-десять спортсменов, которые катаются очень хорошо, но нет такого, что я бы побежал покупать билеты, чтобы на них посмотреть. В интернете посмотреть — да, чтоб увидеть, кто делает какие фишечки.

Могу выделить Кевина Аймоза — это для меня один из очень крутых фигуристов в плане катания и интересности программ. Его постановки всегда наполнены чем-то живым, там есть какая-то своя история, она подкрепляется прыжками, и это смотрится очень круто. Понятно, что это не Юдзуру Ханю, который может просто сделать тройку, и это будет великолепно, ничего лишнего. Кевин добирает именно какими-то своими танцами, фишечками, заходами на прыжки и, естественно, эмоциями, которые он отдаёт людям в программе.

— Тот факт, что в этом сезоне впервые был приземлён четверной аксель, тебя шокировал?
— Не могу сказать, что я был удивлён. Все понимали, что Илья может его прыгнуть, это был вопрос только времени и старта. Илья – талантливый, уникальный человек. Мне кажется, в фигурном катании талант играет большую роль. Можно очень много работать, стараться, кататься хорошо, но если у тебя нет какого-то естественного прыжка или хорошей крутки, то тебе будет это сложно сделать. По Илье видно, что он даже с небольшой высоты может прыгнуть четверной лутц. Кто-то учит четверные достаточно долго, и для них приземлить эти прыжки на соревнованиях — большая победа, а Илья, его тело, относится к этим прыжкам достаточно просто. Все понимали, что он сделает аксель, это был вопрос только времени.

— Как ты думаешь, четверной аксель Ильи — это единичный случай? Или постепенно многие этот прыжок запрыгают?
— Я думаю, что нужен был человек, который задаст этот темп. И я уверен, что обязательно появятся спортсмены, которые будут прыгать четыре с половиной оборота после Ильи.

— А что ты думаешь насчёт пятерных? Они могут войти в мужское катание в ближайшее время?
— Сложный вопрос. Я думаю, что кто-то пробует, но просто пока не получается. Это уже что-то за гранью фантастики. Все понимали, что аксель можно сделать, а прыжок в пять оборотов в воздухе… На данный момент я считаю, что это невозможно.

«Мечта — сыграть в кино. Если мне представится когда-нибудь такая возможность, я буду очень благодарен судьбе»

— Ты упомянул, что ты сейчас работаешь постановщиком. Можешь рассказать, как эта деятельность вошла в твою жизнь?
— Мне всегда нравилось придумывать программы, просто нужно было больше знаний для того, чтобы понимать, как грамотно расставить элементы, вращения по рисунку, поставить дорожки шагов. Мне всегда нравилось что-то создавать, и я понял, что могу делать какие-то хорошие постановки, придумывать свои движения, свои истории, наделять этими качествами спортсменов, передавать им опыт. Грубо говоря, учить спортсменов ставить самим себе программы, просто под мои мысли.

— Ты именно постановщик, тренерством не занимаешься?
— Нет. Мне тяжело ставить прыжки, это не то, что у меня прям хорошо получается. Ну и всё-таки прыжковую работу должен выполнять тренер, который ведёт спортсмена на протяжении долгого времени, который знает, как спортсмен реагирует на те или иные задания. Это же всё очень точечная работа, которая ведётся на протяжении очень долгого времени, и тогда удаётся добиться результата. Мне больше нравится, когда у меня есть возможность творчества, когда я могу что-то менять, что-то переставлять. Я люблю находиться в свободном полёте, где я могу что-то творить. К прыжкам такой подход неприменим, потому что должна быть техника, должна быть стабильность.

— Ты всё-таки больше творческий человек в этом плане?
— Да. Я могу сказать, что мне очень нравится делать хореографию как на льду, так и в зале. Я очень хочу начать вести танцы с фигуристами. Но, опять же, чтобы начать делать что-то большое, я должен для начала набраться опыта у знающих людей.

— Можешь подробнее рассказать, где ты работаешь, с кем сотрудничаешь?
— Куда меня зовут, туда я и прихожу. Если меня зовут работать с ребёнком, то я прихожу вне зависимости от названия школы. Это может быть как в индивидуальном порядке, так и с группой. Я работаю в Victory Skating Team у Марии Георгиевны Кузьминой хореографом. Алла Лобода занимается скольжением, я занимаюсь программами, вращениями. Плюс я ставлю программы детям в группе Виктории Евгеньевны Буцаевой. Могу работать и с любителями тоже.

— Пока ты работаешь в основном с детьми?
— Я бы сказал, разброс идёт от 7–8 лет до 16. Нет какого-то определённого возраста, с которым я работаю. Я работаю со всеми. Могу сказать, что тяжелее работать, конечно, с детьми, их приходится многому учить. Когда спортсмен взрослый, многое умеет, с ним можно придумать что-то прикольное и интересное. Но в работе с детьми нет ничего страшного, наоборот, если ты учишь чему-то ребёнка, значит, у него будет больший багаж знаний к следующему сезону и ты сможешь придумать с ним что-то новое.

— Можешь поделиться своим взглядом на постановочную деятельность?
— Всё зависит от музыки. Мы сейчас ставим программу спортсмену из группы Виктории Евгеньевны Буцаевой под музыку «Короля и Шута». Мне кажется, образ Горшка будет очень интересно перенести на лёд. Я думаю, по приезде в Москву мы начнём работать над образом, но не забывая о том, что спортсмен всё-таки должен прыгать. Я думаю, что это будет очень интересно, всё-таки музыка есть в разных обработках. Мы взяли «Танец злобного гения» — оригинал, «Воспоминания о былой любви» — минусовку, и «Лесника» под симфонический оркестр с хором. Фигуристу очень подходит эта программа, мы сейчас работаем над исполнением рук и лица.

— Как ты думаешь, должно ли быть в фигурном катании больше современных тем? Чаще всего всё ограничивается «Кармен», «Лебединым озером»… Какими-то вечными темами.
— Это же классика. Под неё знают, как ставить, как кататься, как передавать образ. Я считаю, что в фигурном катании есть возможность творить в плане музыки всё что угодно. Можно кататься хоть под Эминема. Если мы возьмём трек Lose Yourself под скрипку — это тоже будет красиво. Но в первую очередь надо смотреть на спортсмена: как он выглядит, что из себя представляет. Хуже всего, когда программа не подходит. От линии рук, лица, поведения человека на льду нужно подбирать музыку.

— Кто из хореографов оказал на тебя наибольшее влияние? От кого ты позаимствовал какие-нибудь навыки?
— Никита Михайлов привил мне любовь к хореографии очень сильно. Безусловно, он меня многому научил, особенно в плане работы с эмоциями, с руками. Наверное, глядя на него, я понял, что хочу быть хореографом-постановщиком.

— Что ещё сейчас происходит в твоей жизни? Какие планы ты хочешь осуществить?
— Мне интересно всё, что связано с творчеством. Я бы очень хотел, если будет такая возможность, скатать клоуна в шоу. Именно грустного клоуна. У меня даже есть идея для номера. Мне очень хочется попробовать себя в этом амплуа: не циркового клоуна, а больше театрализованного. Есть, например, Грок — известный клоун, Вячеслав Полунин. Я занимаюсь тем, что я постоянно что-то в голове у себя придумываю и пытаюсь что-то пережить вне зависимости от того, где я нахожусь: на льду или на улице.

— Ты продумываешь образы для льда? Или, может, у тебя были мысли попробовать себя, например, в театре?
— Да, безусловно, я хотел бы попробовать себя в театре. Мечта, конечно, это кино. Если мне представится когда-нибудь такая возможность, я буду очень благодарен судьбе. Когда смотрю фильмы, представляю, как бы я сыграл на месте актёра. Продумываю, как бы я готовился к этой роли, чем бы я занимался, что нужно пережить человеку, чтоб почувствовать те или иные ситуации.

— Какие у тебя ближайшие планы, цели?
— Я думаю, что сейчас я закончу с постановками, докатаю шоу. Дальше я приеду в Москву, возможно, будет новое шоу. Если получится найти какое-то свободное время, я буду заниматься развитием себя. Может, это будет гитара — очень хочу научиться хорошо играть. Либо петь — это мне тоже нравится. Если будет возможность походить на какие-нибудь курсы, у кого-то научиться, я думаю, что я этим и займусь.