Интервью с фигуристкой Еленой Радионовой: работа с Плющенко и Рудковской, программы для Косторной и Жилиной, шоу

Знаменитая российская одиночница Елена Радионова завершила карьеру два года назад, но фигурное катание продолжает занимать значимое место в её жизни. Практически сразу после ухода из спорта Елена начала заниматься постановкой программ, стремительно прибавляя в мастерстве. Всего за пару лет Радионова превратилась из детского хореографа в специалиста, который работает с топ-спортсменами.

В это межсезонье Елена создала программы для Алёны Косторной, Анастасии Зининой и Вероники Жилиной. И получились они очень красивыми и качественными. Конечно, не обошлось и без критики: постановки для Жилиной вызвали большой ажиотаж, из-за того что, по мнению болельщиков, оказались слишком взрослыми для спортсменки. Однако сама Радионова не видит в этом проблемы, считая, что это хорошая точка роста для Вероники. Об этом фигуристка рассказала в интервью «Чемпионату».

Помимо постановочного процесса, мы обсудили с Еленой, как она начала сотрудничать с Евгением Плющенко и Яной Рудковской, боится ли она хейта из-за своих высказываний и как возрастной ценз изменит женское катание.

«Очень хочется, чтобы Косторная вернулась на лёд. Её катание завораживает»

— Хочу начать наш разговор с того, как вы провели это лето. Многое успели сделать?
— Лето у меня получилось очень продуктивное. Много разных постановок было как в ЦСКА, так и в «Ангелах Плющенко». Было очень интересно. В конце сезона я ставила программы, также вела шоу в туре «Союз чемпионов». Потом на недельку съездила передохнуть и снова приступила к работе.

— Какие у вас планы на предстоящий сезон?
— Наверное, главный план — совершенствоваться в своём деле, развиваться дальше как хореографу. Также я хотела бы развиваться как ведущая, как раз занимаюсь с педагогом по технике речи. Но, наверное, постановочная деятельность сейчас занимает бóльшую часть моей жизни, меня больше туда тянет. Но, конечно, второе направление я бы ни в коем случае не хотела забрасывать, всё равно в нём тоже двигаюсь.

— В межсезонье вы много занимались постановкой программ, причём активно работали с известными фигуристами. Можете сказать, что вышли в своём мастерстве на новый уровень?
— Мне трудно оценивать свою работу, но да — в этом году получилось поставить программы Алёне Косторной, Веронике Жилиной, Насте Зининой — уже более именитым спортсменкам. В этом плане ставить программы было намного интереснее, потому что они уже опытные спортсменки, многое могут сделать, многие образы могут прочувствовать на льду.

— Мы недавно разговаривали с Настей Зининой, и в интервью она сказала, что вы её любимая фигуристка. Алёна Косторная тоже говорила, что равняется на вас. Каково работать со спортсменками, для которых вы кумир?
— (Смущается.) Мне кажется, я где-то даже стесняюсь в такие моменты, но, конечно же, это приятно. На работе это никак не сказывается, у нас всё прошло классно, позитивно. С Алёной у нас сразу получилось поймать нужную волну. С Настей Зининой тоже, мы первый раз работали. Она очень интересная спортсменка, очень перспективная, у неё большой потенциал в плане того, как она может выражать музыку. Мне кажется, она действительно может любой образ показать, очень компонентная фигуристка. И, кстати, креативная.

Мы с ней в этом сезоне попробовали необычный образ — Йеннифер из «Ведьмака». Очень креативная произвольная программа получилась, и, как мне кажется, Насте этот образ идёт, тем более она давно хотела воплотить его.

— Возвращаясь к Алёне Косторной, она очень яркая, в какой-то степени даже дерзкая фигуристка. Но вы с ней создали очень нежный, лиричный номер. Почему выбор пал именно на эту музыку?
— У Алёны было очень много ярких номеров, и, что тут говорить, Алёна может выразить любой образ — это ни для кого не секрет. Хотелось как-то раскрыть её с новой стороны, показать более зрелое, раскрепощённое катание. Она внутри бунтарка, но в то же время есть в ней что-то очень нежное, ранимое, что тоже хочется показать. Поэтому коллективным решением мы выбрали именно такую музыку. Хотелось сделать что-то лёгкое, воздушное, нежное. Как мне кажется, ей очень шёл этот образ.

— Алёна недавно перенесла операцию — это наверняка очень сложное испытание для неё. Как вы думаете, хватит ли ей сил вернуться после такого на соревнования?
— Трудно что-то загадывать сейчас, но, конечно, мне очень хочется, чтобы она вернулась на лёд, чтобы снова дарила зрителям своё катание. На неё действительно хочется смотреть, её катание завораживает, в ней есть что-то такое, что притягивает зрителя. Мне кажется, эта спортсменка всегда украшает турниры, неважно, в какой она форме — её катание всегда на высшем уровне. Она действительно притягивает взгляды, в ней есть харизма, которую чувствует зритель, а зрителя не обманешь.

«Жилина уникальна в том, насколько она развита»

— Помимо Алёны и Насти, вы ставили программы Веронике Жилиной. Можете поделиться впечатлениями от сотрудничества с ней?
— С Вероникой мне тоже было интересно работать. В первую очередь хочу в очередной раз отметить её потенциал. С ней было очень легко работать в том плане, её что ни попросишь сделать — какие-то флажки, затяжки, кораблики — она всё это легко делает. У неё огромная база всего, что она умеет. Хотелось, конечно, все фишки, которые она умеет делать, засунуть в программы, но у нас есть ещё обязательные элементы (улыбается), и времени в программе не так много. Однако потенциал у Вероники огромный — она уникальна в том, насколько она развита. Данные очень хорошие, очень хороший прыжок, растяжка, мягкие ноги. Лепить из неё что-то большее — одно удовольствие.

— Постановки Вероники вызвали огромный ажиотаж, многие раскритиковали их за то, что они слишком взрослые для спортсменки. Вы согласны с этим утверждением?
— Сейчас такой сезон, когда можно экспериментировать, поэтому мы, можно сказать, осознанно пошли на этот риск. Эти программы более осознанные, более взрослые. Когда спортсмену расти, если не в своих программах? На такой случай мы сделали две программы. Одна у нас более взрослая — «Je t’aime» — про любовь. Любовь — она везде. Она может быть к любимому человеку, к ребёнку, к домашнему питомцу, к своему делу. Каждый видит в этой программе что-то своё — свою любовь к чему-то. Это то, что мы хотели донести этой постановкой. Вероника в этой программе любовь, которая олицетворяет свет.

Вторая наша программа — «Лебединое озеро» — более классическая. Я не могу сказать, что этот образ проще, скорее он ближе Веронике. Это абсолютно известная история в мире фигурного катания. В нашем «лебеде» есть как светлая сторона, так и тёмная. В первой части Вероника у нас белый лебедь, а во второй у неё проявляется сущность чёрного лебедя, и они между собой борются, но в конце всё-таки побеждает чёрный лебедь. Конечно, эта программа хорошо смотрится, но хочется поэкспериментировать, сделать что-то более взрослое и осознанное, поэтому у нас две короткие программы. Мы выберем ту, которая будет в первую очередь ближе Веронике, может быть, будем чередовать их как-то. Но в любом случае она развивается в этих программах.

— Было неожиданно, что программы Вероники создали столько шума?
— Я, если честно, вообще об этом не думала. Меня журналисты спрашивают, говорят, что много ажиотажа было, но я особо не читаю, что пишут в интернете. К критике я спокойно отношусь, это нормально. Ещё раз повторюсь, что это как раз тот сезон, когда мы можем экспериментировать.

В своё время мне тоже говорили, что у меня слишком взрослые программы. В 15 лет я каталась под музыку Дженнифер Лопес, и мне говорили: «Как можно в 15 лет такой образ выражать?». Но сейчас люди ко мне подходят и говорят: «Какая классная программа была под Дженнифер Лопес!». А тогда это вызвало большой ажиотаж. Так же с «Титаником». Многие говорили: «Девочка не может в таком раннем возрасте выразить такие чувства». Но через время ко мне подходят люди и говорят: «Спасибо за эту программу, за эти эмоции».

Со временем люди по-другому начинают смотреть на программы. Плюс всё равно в начале сезона тяжело давать какую-то оценку. Это первый прокат сезона, все волнуются, у всех, понятное дело, программы ещё недоработаны. В течение сезона всё будет накатываться, доводиться до идеального состояния. Поэтому сейчас тяжело давать какую-то оценку. А критика всегда была, и это нормально.

— Вы уже упомянули, что тоже с раннего возраста начали показывать достаточно взрослые образы. Насколько это было комфортно для вас? Помогло ли вам это быстрее развиться как артисту на льду?
— Безусловно, мне это помогало. Однако в начале, когда мне ставили более тяжелые осознанные образы, у меня тоже были сомнения, не скрою. Но именно в этих программах я росла. Наверное, мои тренеры тоже думали, что можно немножко опережать время и развиваться именно в программе. Сначала у меня тоже не очень получалось, потом становилось всё лучше и лучше и уже к главным стартам подводилось в очень хорошую форму.

— Одна из главных претензий к постановкам Вероники Жилиной — это даже не сама хореография, а музыка, которая уже стала золотым фондом фигурного катания. Как вы относитесь к тому, что фигуристы часто используют одну и ту же музыку из года в год?
— Сама я, конечно, не сторонник того, чтобы брать какие-то популярные темы. Но нужно смотреть по ситуации. Например, с Вероникой мы взяли достаточно популярные темы, потому что командным решением пришли к тому, что нужно её немножечко с другой стороны открыть. Изначально Евгений Викторович [Плющенко] с Вероникой хотели для произвольной взять танго. Я пришла на каток с разными вариантами — как с популярными, так и не очень. В итоге мы решили остановиться на танго Роксаны — эта композиция действительно берёт залы. Она и Веронике понравилась, и, исходя из разных факторов, мы решили, что это будет хороший вариант.

Ну а что сделать, всю хорошую музыку фигуристы сразу берут и катают. Да, сейчас можно использовать композиции со словами, поэтому вариантов стало больше. Но всё равно популярные темы катали, катают и будут катать, потому что это беспроигрышные варианты. Если взять олимпийский сезон, как правило, там все катают достаточно популярные темы.

— А есть ли какая-то музыка, которую вы бы очень хотели видеть в фигурном катании?
— У меня есть много идей, но пока думаю, как их воплотить на льду. Иногда есть в голове какой-то образ, но не всегда есть музыка, которая подходит. Или, например, есть кусочки музыкальные, которые мне очень нравятся и которые на льду хорошо звучат, но одной композиции мало, её нужно с чем-то компоновать. Это очень интересная творческая работа, тут нужно как пазл собирать. Иногда всплывает образ, иногда ты слышишь какую-то музыку и уже к этой музыке что-то придумываешь, поэтому есть темы, которые хотелось бы дальше развить на льду.

— На первенстве Москвы довольно неожиданно победила Мария Мазур из «Ангелов Плющенко». Вы удивились её победе? Уже удалось поработать с ней?
— Конечно, я ей ставила программу в этом сезоне, как раз произвольную — «Cinema Paradiso», поэтому я знакома с этой спортсменкой (улыбается). Конечно, Маша, мне кажется, это прорыв начала этого сезона. Хочу сказать, что она действительно эту победу заслужила. Я видела, как она работает на тренировках, а работает она хорошо. Она очень трудолюбивая девочка, всегда старается. Я не говорю, что другие не стараются, но я видела, как она осознанно подходит к своему тренировочному процессу, поэтому не удивлена, что она так откатала — она действительно была хорошо готова.

«Нужно пробовать что-то разное, нельзя утыкаться в одного постановщика»

— У вас очень богатый опыт работы с разными постановщиками. Можете рассказать, что вы почерпнули от сотрудничества с каждым из них?
— От каждого из хореографов я взяла что-то своё, что мне показалось ближе. Конечно, не могу не отметить работу с Ше-Линн Бурн, с которой мы сотрудничали несколько сезонов. Многие моменты в работе я у неё переняла, какие-то нюансы, моменты в манере катания.

Конечно, Илья Авербух – у него свой стиль: очень интересный, обдуманный. Программы «Мой лепесток», «Анна Каренина», «Птичка», с которой я выиграла свой первый юниорский чемпионат мира – как раз это, наверное, какая-то современная классика, модерн. Мне нравится очень, как Илья такие постановки делает.

Конечно, Николая Морозова я не могу не выделить. У него тоже своя манера постановки. Когда он мне ставил программы, очень много уделял времени шагам. Он меня учил кататься и показывал разные методики, как улучшить своё скольжение. Я привнесла это в своё катание и сейчас передаю эти знания своим ученикам.

С Еленой Масленниковой у нас тоже были очень классные постановки, особенно «Zombie Dance» был очень оригинальным – это как раз была идея Елены Станиславовны. Она всегда очень креативная.

С Надеждой Канаевой я сотрудничала — она работает с Рафаэлем Арутюняном в Лос-Анджелесе. Очень много разных специалистов со мной работали, и от каждого я что-то своё взяла, а теперь делюсь своими знаниями с подрастающим поколением.

— Богатый опыт в работе с разными постановщиками — это преимущество?
— Конечно. Вообще, с любым педагогом поработать — это в любом случае опыт. Каждый постановщик что-то своё привносит. Я считаю, чем больше разных специалистов помогает, тем лучше. Именно специалистов по хореографии, по танцам, по постановкам должно быть много. Нужно пробовать что-то разное, нельзя утыкаться в одного постановщика. Нужно экспериментировать, потому что каждый что-то привнесёт своё.

— Какой подход к постановкам вам ближе: российский или североамериканский?
— А в чём разница между ними?

— Лично по моим ощущениям, у североамериканцев больше творчества, больше свободы в постановках. В России больше идёт заточенность на результат.
— Я тоже давно заметила, что у нас, скажем так, главное в катании — тянуть ноги, прям высоко задирать. Если у тебя стоит крюк или скобка, то ты должен сделать их так, как у тебя стоит это на тестах. Когда я приехала в Америку, первое, что меня удивило в работе, когда Ше-Линн сказала: «А зачем ты так высоко ногу поднимаешь? Сделай, как тебе удобно. Ты должна чувствовать себя комфортно в этом положении. Мы можем сколько угодно ставить тебе шаги, но, если тебе будет некомфортно, это будет смотреться нелепо». Наверное, это самое главное, что я привнесла в своё катание, в свои постановки.

У нас, как правило, любят ставить очень вычурно, чтоб ниже садиться, выше поднимать ноги, руки обязательно должны быть в сторону. Я всё-таки тоже люблю более свободное катание. Для меня важно, чтобы я смотрела на программу и видела, что фигуристу в этой программе удобно. Если ставить неудобно, то — как бы ты ни делал, как бы ты не заучил – это всё будет смотреться негармонично, чего-то будет не хватать. И Николай Морозов мне рассказывал, что ты должен делать так, как тебе комфортно. Если ты хочешь сделать корпус в определённую сторону – делай. Ты должна чувствовать дугу, не сопротивляться законам физики. Если тебя дуга тянет вовнутрь и корпус тебе хочется сделать вовнутрь – сделай так. Я больше за индивидуальность, за свободное катание.

— Правила по отношению к программам в фигурном катании достаточно строго регламентированы. Бывало ли когда-нибудь такое, что они вас сковывали?
— Первое, что сковывает, это время. В короткой программе вообще приходится всё ставить очень компактно. У тебя нет 20 секунд на начало, где ты хочешь более ёмко выразить образ. Тебе приходится это всё сжимать, потому что дальше есть обязательные элементы. В первую очередь мы должны строить программу так, чтобы было комфортно исполнять обязательные элементы. Мы можем навертеть миллион всяких крутых штук, но спортсменам, скажем, будет неудобно прыгать с них. Понятное дело, что что-то можно выучить, что-то можно накатать. Но какие-то технические вещи всё равно выходят на первый план.

Конечно, я, например, стараюсь в свои программы добавлять как можно больше фишек, оригинальных заходов. Но в первую очередь спортсмен всё равно должен сделать свой элемент. Насколько потенциала хватает у спортсмена, столько фишек мы и добавляем. Как раз с Вероникой Жилиной было так — что бы мы ни пробовали, она всё может сделать. Поэтому очень классно, когда спортсмен разносторонний, это только помогает в работе. Хочется сразу придумывать столько всего нового и всё это вставлять программу.

«В фигурном катании болельщики сейчас озлобленные какие-то. У нас любят одного унизить, второго возвысить»

— После завершения карьеры вы говорили, что не можете жить без фигурного катания и будете развиваться в этом направлении дальше. Сейчас вы плотно работаете постановщиком, а есть мысли попробовать себя ещё в чём-то? В тренерстве или в создании шоу, например?
— Тренером я тоже работала, и сейчас, если меня просят, могу подсказать какие-то технические моменты. Конечно, как постановщику интересно развиваться. Сейчас получается так, что большое количество времени я провожу на катке, очень много работы, и мне это очень нравится. Постановочный процесс меня очень затянул, было много разных программ в это межсезонье. И я поняла, что очень важно вдохновляться чем-то, потому что, когда много постановок, нужно обязательно на что-то переключаться, например, посмотреть фильм, прочитать книгу, сходить на выставку или просто чем-то свою голову отвлечь. Тогда процесс потом очень хорошо идёт.

Хотелось бы ещё развиваться в роли ведущей, обозревать фигурнокатательные новости. Мне это очень нравилось делать в нашем YouTube-шоу. У меня есть много идей, которые хотелось бы где-то транслировать. Поэтому, если будет какая-то передача, конечно, хотелось бы поделиться своими мыслями насчёт фигурного катания, потому что в нём я как рыба в воде.

Ну и в последнее время я задумалась о том, чтобы попробовать себя в роли постановщика шоу. Но это, конечно, очень ответственный шаг, потому что тут ты должен руководить целым коллективом, а это непросто. Нужно ещё больше опыта, чтобы это осуществить. Я задумываюсь об этом, посмотрим, осуществится мой план или нет, но хотелось бы попробовать.

— А как получилось так, что вы стали работать ещё и ведущей? Это была давняя мечта или всё спонтанно получилось?
— Да, это была моя давняя мечта, но получилось это абсолютно спонтанно. Мне позвонила Яна Александровна [Рудковская], сказала, что есть проект вечернего шоу, и спросила, не хочу ли я попробовать. Я, конечно, была двумя руками за, очень этого хотела. Так и начали работать.

— Болельщики нередко критиковали ваше шоу за достаточно рискованные темы. Допустим, в одном из выпусков был рейтинг красивых фигуристок. Как вы к этому относитесь? Видели, возможно, какие-нибудь комментарии?
— Я такого не видела. Мы не первые, кто делает такой рейтинг, разные издания тоже так делали. Мы просто поделились нашим мнением. Фигуристок очень много, очень много красивых. Я не знаю, может, кого-то забыли. Но относительно нашего шоу я негативных комментариев не видела.

— Мне кажется, в фигурном катании очень легко нарваться на негатив.
— Да, в фигурном катании болельщики сейчас озлобленные какие-то. Я уже не в первый раз говорю, что нужно болеть за своего любимого спортсмена, но ни в коем случае не обидеть другого. А у нас любят одного унизить, второго возвысить. Комментариев в фигурном катании много как очень хороших, так и очень плохих, к которым иногда даже не стоит серьёзно относиться.

— У вас не бывает страха что-то сказать, чтоб не нарваться на хейт?
— Бывают моменты, когда есть какое-то своё мнение, но не всегда ты его высказываешь в люди, в прессу. Я думаю, так у многих. В кулуарах мы высказываем свои точки зрения, а в интервью, как правило, многие темы никто не затрагивает и высказывает своё мнение более лояльно.

— У вас есть интерес к тому, чтобы пробовать себя в различных шоу-форматах. А не было желания поучаствовать в «Ледниковом периоде»?
— Да, было. Уже давно очень хочу, даже к Илье Авербуху обращалась. Но он сказал, что пока нет такой возможности.

— Что касается «Союза чемпионов», насколько непривычно было не выступать в шоу в качестве фигуристки, а вести его?
— Один раз я выступила, в Кемерово. У меня была ностальгия, очень тёплые воспоминания, потому что всё равно скучаешь по этому делу, по эмоциям, по тому, как тебя зал встречает. А так, было очень непривычно. Первые шоу я очень волновалась. Текст было сложно немножко выучить, плюс мы вели шоу вдвоём, не всегда всё шло как по бумажке. Но уже к концу вообще всё спокойно проходило, я даже не волновалась. Уже про каждого спортсмена ты всё знаешь: какие программы будет катать, интересные факты. Уже намного проще всё было.

— А можете рассказать, как вообще сложилось ваше сотрудничество с Евгением Плющенко и Яной Рудковской?
— Это было очень внезапно. Первая, получается, Яна Александровна позвонила с YouTube-шоу. И первоначально мы и делали YouTube-шоу, но потом через какое-то время позвонил Евгений Викторович и спросил, готова ли я поставить программы Веронике Жилиной. Конечно, я была готова, мне это было интересно. Достаточно неожиданно всё сложилось: начинала с ведущей, а сейчас ещё и постановщик. Работается хорошо, с Яной Александровной сразу нашли общий язык. Может, потому что мы два козерога (смеётся), как-то сразу на одной волне. И с Евгением Викторовичем тоже достаточно комфортно ведётся тренировочный процесс.

— Яна Рудковская — человек из мира шоу-бизнеса. Насколько необычно с ней работать?
— Ничего необычного нет, всё достаточно просто, комфортно. Мне нравится, что у Яны Александровны всё чётко и по полочкам.

«Если в других странах будет такая же конкуренция, как у нас, то они смогут подтянуться до нашего уровня»

— Сезон в юниорском фигурном катании стартовал. Уже вовсю идут этапы Гран-при. Вы следите за ними?
— Нет, пока нет времени на то, чтоб так сесть и посмотреть. Ну и раньше ты примерно знал фаворитов, а сейчас какое-то затишье происходит в мировом фигурном катании, поэтому не могу как-то сосредоточиться на просмотре этапов. Но, возможно, чуть позже начну смотреть взрослые.

— Сезон для наших фигуристов будет полностью внутрироссийским. Как думаете, есть ли способы для того, чтобы помочь им сохранить мотивацию?
— У нас же как раз сейчас федерация сделала альтернативу Гран-при, где также фигуристы смогут соревноваться, зарабатывать деньги. Если говорить про женское катание, то девчонки всё равно в последние годы соревновались между собой. В мужском катании, конечно, другая история, но у нас ребята сейчас хорошие, и, может быть, если будет внутренняя конкуренция серьёзная, они как раз подтянутся. В парах, в танцах у нас неплохие ребята.

— Новый сезон пройдёт по новым правилам. Самое основное из них — это, конечно, повышение возрастного ценза. Вы были против того, чтобы его вводили. Думаете, это затормозит развитие фигурного катания?
— Мне кажется, сейчас вообще методика тренировок поменяется. Раньше все пытались как можно раньше выучить четверные прыжки, а сейчас нужно сохранить своё здоровье, чтоб выучить их в уже более зрелом возрасте. Теперь не получится, что ты в 14-15 лет скачешь, а в 18 уже не можешь ничего сделать.

— Как вы считаете, поможет ли повышение возрастного ценза иностранным фигуристкам побеждать?
— Что касается женского одиночного катания, я думаю, если в других странах будет такая же конкуренция, как у нас, то они смогут подтянуться до нашего уровня. Сейчас в Японии хорошие одиночницы, в Америке девочки четверные запрыгали. Но пока, конечно, результат на табло — наши девочки уже который сезон непобедимы.

— В новом сезоне, помимо россиян, на международных соревнованиях не будет Нэйтана Чена, Юдзуру Ханю, Габриэлы Пападакис и Гийома Сизерона — грядёт смена лидеров практически во всех видах. Как вы думаете, кто теперь будет выигрывать?
— Мне кажется, сейчас вообще в фигурном катании какое-то затишье происходит. Затишье перед бурей, как говорится. Поэтому нас точно ждёт что-то интересное. Возможно, сейчас как раз подрастают новые звёздочки фигурного катания. Вот, кстати, Илья Малинин очень хороший одиночник, и будет интересно на него посмотреть, потому что он первый, кто исполнил четверной аксель. Это тоже такая сенсация, можно сказать. Посмотрим. Конечно, всегда грустно, когда лидеры уходят, потому что их любят зрители, их любят фанаты. Но на смену им приходят юные звёздочки, которые тоже потом становятся не менее популярными.