— Клубный сезон для вас начался без команды, однако совсем недавно вы подписали соглашение с клубом «Газпром-Югра». Расскажите, как в итоге всё сложилось?
— Переговорами занимался мой агент. Он пообщался с представителями сургутской команды, и они ударили по рукам — так я стал членом этого коллектива. Причём мы сразу проговорили самый важный для меня момент — выступать на позиции не только центрального блокирующего, но и доигровщика. В «Газпроме-Югра» пошли мне навстречу. Главный тренер Рафаэль Талгатович Хабибуллин так и сказал: «я за любой кипиш».
— Как появилась идея поменять игровое амплуа?
— Признаюсь, эта мысль появилась у меня давно, но не было времени для её реализации: много игр, выступления за сборную. В общем, ждала своего часа. Сейчас, кажется, возможность появилась.
— Какие ощущения?
— Ощущения приятные, мне нравится. Хотя, конечно, есть некоторые сложности, над которыми надо поработать.
— Ни для кого не секрет, что вам пришлось пройти продолжительный курс восстановления после травм. Но игра на позиции доигровщика – это большие нагрузки. Как организм с ними справляется?
— Нормально. Мне нравится, что доигровщик постоянно находится на площадке, принимает участие во всём игровом процессе.
— Качество приёма улучшается?
— Надеюсь, что с каждым тренировочным днём становится лучше (улыбается).
— Ваш дебют в составе «Газпрома-Югра» уже состоялся, причём вы сыграли на двух позициях.
— Вышел на пару мячей в доигровке, после чего главный тренер принял решение перевести меня на позицию центрального. Я с этим согласился.
«Клубы не готовы были рисковать и брать меня в доигровку»
— Признаюсь, пока у вас не было контракта, думал, это из-за того, что далеко не каждый клуб способен потянуть вашу зарплату.
Мы сразу проговорили с Сургутом самый важный для меня момент — выступать на позиции не только центрального блокирующего, но и доигровщика.
— Нет. Я уже довольно давно не такой дорогой, как раньше, хотя у некоторых коллективов может и не хватить средств на контракт со мной. Но дело всё-таки не в деньгах, а в том, что клубы не готовы были рисковать и брать меня на позицию доигровщика. При этом я не отказываюсь от своего привычного амплуа, но хочу работать в разных направлениях.
— Четыре года между Лондоном и Рио были для вас непростыми. Когда летом оказались в итоговой олимпийской заявке, сильно удивились?
— Нет. У меня была цель, я старательно работал, чтобы попасть в национальную команду, а окончательное решение принимал тренерский штаб. Скажу больше, до лондонской Олимпиады у нас был разговор с Владимиром Романовичем Алекно. Он спрашивал, справлюсь ли я. Я просил, чтобы он взял меня. Говорил, что готов на всё. В этот раз такого не было. Алекно сам принимал решение, кого брать, а кого нет.
«Давно задумываюсь о тренерской деятельности»
— Вы отыграли в Рио почти во всех матчах, а по возвращении вдруг оказались без команды. Были удивлены?
— Для меня это было очень странно и даже где-то дико. Играю на ОИ, но не имею контракта, а тренируюсь с «Зенитом», который мне позволил готовиться к чемпионату совместно. Почему так случилось? Даже не знаю, где искать ответ.
— А почему не получилось с «Уралом»?
— Если не погружаться в эту историю, а сказать кратко, получается, что Борис Гребенников не хотел, чтобы я играл в этой команде. Он от меня отказался. Хотя, пока шла Олимпиада, он заявлял, что ждёт моего возвращения. Оказалось, что всё было не так.
— А ставили ли вы какие-то специальные условия, например бизнес-класс в самолётах? Слухи об этом ходят в волейбольном мире.
Я уже довольно давно не такой дорогой, как раньше, хотя у некоторых коллективов может и не хватить средств на контракт со мной.
— Чтобы все поняли, это было не требование, а просьба. Может ли клуб поспособствовать в этом. Если нет, то нет. Никаких ультиматумов я «Уралу» не ставил. Причём просил лишь о тех перелётах, которые относятся к категории дальних — в Красноярск или Новосибирск. Вы же знаете, я просто не помещаюсь на обычных местах, поэтому и задал такой вопрос. Плюс я хотел тренироваться в доигровке. Как отреагировал клуб на мои просьбы, теперь понятно.
— Может, это был лишь повод для расставания с вами?
— Для тренера наверное. Но я приезжал, разговаривал с президентом, даже извинился за эти непонятные ситуации, уточнял, что это не требования, а просьбы. Казалось, мы нашли общий язык, поняли друг друга и разошлись в хорошем настроении… Итог всем известен.
— Очень многие высоко ценят Бориса Гребенникова, а кто-то считает, что при нём игроки не прогрессируют, а даже наоборот. В частности, называют Дмитрия Ковалёва. Как бы вы оценили работу этого наставника?
— Это будет некорректно. Каждый тренер может что-то дать игроку, а может и не дать. Публично говорить об этом не хочу.
— Вспоминаю, на одном из Матчей звёзд вы были главным тренером. Задумываетесь ли о тренерской карьере?
— Уже был период, когда я представлял себя тренером. Даже вёл об этом разговор с «Зенитом» — в тот момент я восстанавливался после травм. Но получилось так, что я продолжил игровую карьеру. После завершения сезона в Уфе я также подумывал о том, что после Олимпиады мог бы тренировать. Но пока нашёл для себя другую цель.
Тренерская деятельность мне интересна, я хотел бы попробовать, но чуть позже. Ну, или в качестве играющего тренера, как Алексей Вербов. Мыслей и идей в голове много. Готов этим делиться.
— Кого вы видите главным тренером сборной России?
Тренерская деятельность мне интересна, я хотел бы попробовать, но чуть позже. Ну, или в качестве играющего тренера, как Алексей Вербов.
— Алексея Вербова. Это человек, который может очень много дать российскому волейболу. У него опыт, большое желание. Алексей хорошо знает, что такое быть на площадке и что надо делать за её пределами. Его уважают, у него отличные отношения со всеми игроками, и он понимает, как должен строиться тренировочный и игровой процесс.
— Рядом должен быть опытный партнёр?
— Советовать здесь не стоит. Алексей сам должен решить, кто ему будет помогать. Тогда будет движение вперёд.