Даниил Медведев в пяти сетах обыграл Кристофера Юбэнкса и впервые в карьере вышел в полуфинал Уимблдона, где сразится с Карлосом Алькарасом. После напряжённого матча он рассказал, как удалось перевернуть игру, о чём думал, когда стал уступать по сетам 1:2, насколько его удивила статистика, что мотивирует его на этом Уимблдоне и поменялось ли его отношение к травяному покрытию.
«В определённый момент я был очень близок к поражению»
— Ощущения великолепные. Это был очень тяжёлый матч, в какой-то момент я был очень близок к поражению. Но рад, что смог собраться. В определённый момент я стал проигрывать всё – фокус, инициативу, что, конечно, случается на таком уровне. Крис хорошо играл.
Рад, что смог собраться, прибавить и победить. Очень счастлив и жду следующего матча.
— Опишите свой карьерный путь к этому моменту, вашему первому полуфиналу Уимблдона?
— Если честно, я думал об этом во время матча. Когда стал проигрывать, подумал: «Ладно, что происходит? Почему так происходит? Вспомнил, что за карьеру добивался многого такого, на что ещё четыре-пять лет назад считал себя неспособным.
И подумал, что надо попробовать перевернуть матч, сделать то, что уже проделывал много раз – выиграть эту тяжёлую битву на «Большом шлеме».
Этот полуфинал Уимблдона – не о прошлом за карьеру, а о том, как у меня получалось прибавлять по ходу этого турнира. До турнира мне не очень нравился мой теннис. В первом раунде я не чувствовал себя хорошо. Но, начиная со второго раунда, игра становилась всё лучше и лучше. Сегодня был момент, когда я потерял всё, что наращивал по ходу турнира, но я смог всё вернуть и даже сделать шаг вперёд. Надеюсь, в полуфинале тоже так смогу.
— Долгое время вы стояли так далеко, что чуть не сели. Он продолжал подавать, а потом выходить на укороченные. Многие удивлялись, сколько так будет продолжаться, пока вы хоть на три метра не выйдете вперёд?
— Во-первых, в первом сете я оказывал на него давление в каждом гейме. В каждом гейме было «ровно». У меня был брейк-пойнт после того, как я уже забрал одну его подачу. Некоторые и стоя ближе, и дальше не могут взять подачу Криса. Я думал, что всё делаю правильно, просто надо подтянуть исполнение.
В определённый момент мне пришлось попробовать что-то поменять, потому что во втором и третьем сетах у меня, кажется, не было брейк-пойнтов. Тогда я подумал, что надо что-то поменять, может, так лучше пойдёт. Сразу увидел, что оказываю на него больше давления, и продолжил так делать.
Я всегда говорил, что стараюсь во время матча смотреть, что работает, а что нет. Пока не начал, всё равно думал, что и так сработает. А когда решил, что, возможно, и не сработает, то поменял.
— Зрители больше поддерживали не вас, а его, но после матча вам устроили громкие овации. Вы довольны зрителями, с учётом всего происходящего? Чувствуете, что зрители справедливы к вам и другим россиянам и белорусам, а не накидываются?
— О других не знаю, я мало чьи матчи видел. Видел матч Андрея с Новаком, зрители были замечательные. Не видел матчи Арины, точнее, видел, но без звука.
Что касается меня, то я после первого матча сказал, что трибуны были потрясающими. Сегодня чувствовал, что они поддерживают соперника. Не знаю почему. Может, из-за его тенниса, может, потому что он не был фаворитом, может, ещё почему. Все матчи до четвертьфинала были потрясающими.
Сегодня больше поддерживали его. Но когда я стал проигрывать 1:2, то подумал – поглядим, может, теперь они будут меня поддерживать. И действительно, я стал чувствовать больше поддержки. Это потрясающе. Посмотрим, как будет на Центральном корте, потому что пока что я играл только на корте №1. Думаю, будет так же. Будет потрясающе дальше сыграть с Карлосом.
«Вау, и как мы доигрались до пяти сетов?»
— Вам выписали предупреждение, что о нём думаете? Промелькнула мысль, что может быть дисквалификация?
— Для этого я ничего не сделал. Случилось то, что я стал проигрывать и злиться. До некоторых мячей я почти успевал, пытался наклониться, и мяч улетел на трибуны. Подумал, что судья, наверное, что-то мне скажет. Он не сказал.
А в последний раз, когда я получил предупреждение, я не хотел делать того, что случилось с мячом, потому что это было опасно. Я хотел отбить его так, чтобы он перелетел через сетку, а он упал, не отскочил, как должен был, поэтому так и полетел. И я подумал: «О, боже».
Просто сильно не повезло, но в конечном счёте ничего не случилось, поэтому я так и удивился предупреждению. Я бы понял, если бы что-то случилось, но ничего же не случилось, вообще-то за такое не дают предупреждений. После мы поговорили с судьёй на вышке. Думаю, мы оба были неправы. Я – из-за своих эмоций, он – в чём-то другом, но это уже к нему вопрос.
Просто неудачная ситуация, в которой ничего не случилось, так что мы её проехали.
— Он попал в камеру?
— Да? Насколько я видел, в стену. Стена в порядке (смеётся).
— Статистика говорит, что после трёх сетов у вас было всего пять невынужденных ошибок. И вы при этом проигрывали.
— Видел статистику. Подумал – вау. В какой-то момент матча мне казалось, что я не попадаю, статистика этого не показывает.
Во-первых, возможно, статистики ошиблись. Но, возможно, дело в том, что против Криса сложно сделать невынужденную ошибку. Он так сильно бьёт, что, когда ты не попадаешь, часто это вынужденная ошибка. Когда увидел статистику, подумал – и как только мы доигрались до пяти сетов? Всегда вопрос, они учитывают двойные ошибки? Если учитывают, то у меня их было около пяти.
Но я смог улучшить подачу в четвёртом сете, мне её не хватало во втором и третьем сетах. Это было главное. Видел, что проиграл два очка на подаче в четвёртом сете, одно – на тай-брейке. Это серьёзно. Это сильно давит на соперника. Это очень важно на траве.
«Трава мне точно нравится больше, чем раньше. Но я хочу дойти до конца»
— Уже изучили игру Алькараса? Что вынесли из матча в США?
— Думаю, Индиан-Уэллс здесь не будет иметь особого значения, тут будет по-другому. На Уимблдоне мяч отскакивает ниже, подача более важна. А там у меня не получалось набирать лёгкие очки за счёт подачи.
Я видел несколько его матчей. Немного против Маттео. Что-то ещё видел? Не помню. Обсудим с тренером тактику. Интересно сыграть против Карлоса, он потрясающий игрок. Ему же всё ещё 19, да? Просто невероятно, что он творит. Он не останавливается, и не думаю, что остановится.
Но я за карьеру играл против многих великолепных игроков. И много раз мне удавалось побеждать. Так что я буду стараться, если покажу свою лучшую игру, у меня будут шансы.
— Что вас больше всего в нём впечатляет?
— Думаю, сила. Не так давно, в 17 лет он был моложе и не таким заматеревшим, что нормально. Он промахивался. Все видели, что он потрясающий, но гадали, а сможет ли он играть с такой же мощью, но меньше промахиваться. И у него быстро это получилось, это было поразительно.
— В этом году вы говорили, как адаптируете свою игру к грунту и теперь — к траве. Вы выиграли в Риме, впервые вышли в полуфинал Уимблдона. Тут прослеживается что-то общее?
— На грунте я действительно что-то обрёл, особенно в движении, сильно адаптировался. Рим был потрясающим. Даже на «Ролан Гаррос» и на других поражениях, в Мадриде и Монте-Карло, я хорошо играл, просто соперники были лучше.
У меня не было мыслей – о боже, грунт, здесь я не смогу выиграть матч. Наоборот, я чувствовал, что хорошо играю. Где-то дело в удаче. Это по-прежнему не самая моя любимая поверхность, на ней меня можно обыграть.
Здесь же я смог найти ритм, к траве надо меньше адаптироваться. Надо просто хорошо подавать и стараться сделать один брейк за сет. Звучит легко, но это не так, потому что соперник пытается сделать то же самое. Мне удалось найти ритм, что раньше редко случалось на траве, потому что мяч так идёт, что не всегда успеваешь. Пока что мне удаётся, надеюсь, найду ритм ещё на два матча.
— В прошлом году вам запретили играть. Это придаёт дополнительной мотивации? Теперь вам нравится трава?
— Давайте подождём ещё два матча (улыбается). Сейчас она мне уже больше нравится, чем раньше. Но я хочу постараться дойти до конца, потом можете снова спросить.
Что касается прошлого года, то не особенно, если честно. Я всегда говорил, что хочу играть, хочу быть здесь. Уимблдон – потрясающий турнир. Я хотел хорошо выступить, потому что это мой худший «Шлем», первый раунд. Никогда не мог здесь разыграться. Расстроился в прошлом году, что у меня не было шанса доказать себе, что я могу далеко зайти на Уимблдоне, этом легендарном турнире.
Поэтому я так мотивирован в этом году. Не потому, что давно хорошо не играл на «Шлемах». Я хочу хорошо здесь выступить. Будет нелегко. Иногда я стараюсь меньше на себя давить, так лучше. А перед этим турниром давил больше, говорил себе, что должен хорошо выступить.
Иногда коварство в том, что с бóльшим давлением ты становишься более уязвимым, особенно если давление оказываешь ты сам. Но я справляюсь и пока что доволен. И буду оказывать на себя ещё больше давления в следующих двух матчах.