Ольга Ключникова — первый тренер Елены Рыбакиной. Именно к ней пятилетняя москвичка впервые пришла на корт, чтобы познакомиться с теннисом. Там — на базе «Динамо» — она и задержалась на три года. Но из-за теннисной системы того времени им пришлось расстаться.
В эксклюзивном интервью «Чемпионату» Ключникова рассказала о главном качестве Елены, отношениях с отцом, а также о спорах федерации России и Казахстана из-за гражданства девушки.
— Смотрели ли вы финал Уимблдона?
— Нет, не смотрела, потому что живу за городом и у меня здесь нет трансляции. Как-то отслеживала путь по сетке? Нет, но я очень за неё рада.
— Лена у вас занималась с пяти до семи лет. Уже тогда чувствовался потенциал?
— Да, ко мне пришла в группу, я её первый тренер, три года с ней работала. Ощущалось ли, что она — возможная победительница Уимблдона, уже тогда? Нет, не ощущалось, но она относилась к занятиям очень хорошо: для своего уровня внимательно слушала, что ей говорили. Да и вообще азартной такой была: соревнования, эстафеты Лену очень заводили. Была по-игровому невероятно азартной!
— Хотя после Уимблдона так и не скажешь! Она казалось такой спокойной, собранной, безэмоциональной. Это в ней было всегда?
— Эмоции она выплёскивала потом — если и были какие-то. Это же ещё по-детски было. На групповых занятиях были совершенно другие эмоции: она была сдержанной.
— Это плюс для тенниса?
— Да, думаю, плюс.
Елена Рыбакина и Онс Жабер
Фото: Getty Images
— Когда она эти эмоции чаще показывала и перед кем?
— Со мной делилась, вместе обсуждали какие-то соревновательные моменты. И слёзы были в том числе. Если она на этом занятии все их пролила, то на другом такого уже не было. То есть она выводы делала.
— Это отличительная черта Елены?
— Она слышала и доверяла. Считаю, что это было заложено у неё и поэтому так [сложилось]. Она слышала, что ей говорили. Хотела играть в теннис. Хотя такой задачи никто не ставил. Просто выполняла честно свою работу. Трудолюбие хорошее, как и характер.
— Расстались вы потому, что…
— Это была общая группа, начальный этап. По старой школе потом надо было передавать игроков дальше. Сейчас это родители делают сами. Было ли тяжело расставаться? Это было начальное обучение, групповые занятия, поэтому сама индивидуальность проявляется позже. Мне с ней было приятно работать.
— А какие были у неё взаимоотношения с отцом — Андреем Рыбакиным?
— Хорошие, всегда понимающие, дружеские. У неё семья очень хорошая, они её и поддержали, молодцы. Я Андрею это и сказала. Титул Рыбакиной — вера родителей, прежде всего? Да, да, трудолюбие и терпение.
— Однако многие в теннисном мире разделились: одни считают, что это заслуга федерации тенниса России, другие — Казахстана… Справедливо?
— Вообще, всё изначально идёт из семьи и в детском возрасте. А на этой базе — которая заложена в семье, на групповых занятиях в теннис — на этом правильно построенном материале можно идти дальше. Это моё мнение. А как считают федерации… Без разницы.
— С какими сложностями тогда сталкивается юниор до попадания в профессиональный тур?
— Профессионалов нет. Я — воспитанник старой школы, ещё с Ниной Сергеевной Тепляковой занималась (девятикратная чемпионка СССР, подготовила около 20 мастеров спорта СССР, включая Елизавету Чувырину, Анну Дмитриеву и Ольгу Морозову. — Прим. «Чемпионата»). И как я пришла к своему первому тренеру — Польщиковой Наталье Михайловне — так до сих пор с ней по жизни вместе. Так что такой тандем именно в подростковом возрасте и нужен. Потому что мастерство можно набирать, когда ты уже перешёл из юношеского тенниса во взрослый.
— Главное найти такого человека?
— Да, и доверять!
— Вы прекратили с ней общение, как группа распалась?
— Мы слышали друг о друге, радовалась всё время успехам. Но не подсказывала, так как это уже её путь был и я к нему не имею отношения.
Елена Рыбакина
Фото: Федерация тенниса Казахстана
— А с Андреем Рыбакиным поддерживаете общение?
— Да. Было очень приятно: разыскал, поздравил с тем, что Лена взяла титул. Я ему благодарна за это — что он помнит! На протяжении карьеры также были какие-то советы, когда уходила из «Динамо». Но они сами выбрали путь и достигли результата.
— На каком этапе понятно, что игрок созрел?
— Да уже на юниорах понятно. Влияет ли федерация тенниса на этот процесс? Не в курсе. От федерации должна быть помощь, но там слишком большое количество народа. Я — практик, на корте. А это кухня — меня не интересует. Поэтому я от этого отошла.
— Встречали таких же азартных и трудолюбивых детей, как Лена, уже после?
— Да, были такие. У меня начинал сейчас уже 27-летний Максим Лунькин, который потом в Америку уехал, Саша Богомолов занимался. Даша Афанасьева в группе была, она тоже в Америке, университетским теннисом занималась.
— Вы и начинали на «Динамо»?
— Да, в семь лет сама пришла. Тогда правильный был отбор по видам спорта — по качествам: по координации движений или по прыжковому набору выбирали вид спорта. С этим я была полностью согласна. Потом появились платные группы: заплатил — и научи играть в теннис. Это не очень мне понравилось, не согласна была с ситуацией. Так что Лена — одна из последних групп, которую я вела.