В 2015 году 22-летняя испанка Гарбинье Мугуруса ворвалась в тройку лучших теннисисток мира в рейтинг-листе WTA. Трамплином для этого высокого прыжка стал Уимблдон, где она дошла до финала, проиграв только первой ракетке мира Серене Уильямс. Она любит моду, хоть и предпочитает спортивный стиль, а сильному характеру этой наполовину испанке, наполовину венесуэлке может позавидовать каждый.
Третья позиция — это, пожалуй, выше того, что она могла себе представить, но в то же время место заслуженное. И всё воспринимается естественно: её триумфы, достижения и абсолютная самоотдача теннису. Беседуя с ней на одном из верхних этажей «Отеля Артс» в Барселоне, журналист El País отметил некоторые штрихи в её образе, вызывающие ассоциации с девушкой Бонда. Вообще поведение Гарбинье отличает женственность, что мы не всегда привыкли видеть у профессиональных спортсменок. «Это мои венесуэльские корни, — обезоруживает она своей прекрасной улыбкой, ловким движением пуская в ход гриву тёмных волос. — Если я одна из лучших теннисисток мира, это вовсе не значит, что я должна перестать кокетничать», — добавляет она, снова демонстрируя свои белоснежные зубы. Именно эта безупречная улыбка стала главным обезоруживающим средством в этой беседе, почти таким же сильным и точным, как её удары на корте.
— В этом году были моменты очень хорошие и плохие, порой очень плохие. Уимблдон был одним из самых ярких турниров. Помню, как я встала утром и сказала себе: вот этот самый миг, ради которого ты тренировалась всю свою жизнь, к тому же предстоит сыграть с противником, всегда тебя восхищавшим, с Сереной Уильямс. Это высочайший уровень. Сколько человек смогут достичь подобного? — рассказывает она.
— Вам хотелось обнять её, потому что она была вашим идолом?
— Ни за что! То, что хочется сделать в такие моменты, — это потеряться и забыть всё. Нужно перестать считать кого-то своим кумиром, чтобы быть ему достойным конкурентом.
Гарбинье играет в теннис с трёх лет, в её взгляде читается, что она смотрит на жизнь, как на матч: вызов-победа-продолжение. «Я приняла решение стать профессионалом, потому что была по-хорошему упрямой с самого детства. Никогда не сомневалась, что прогресс будет». Она объясняет всё спокойным голосом с акцентом, слегка испанским и немного венесуэльским.
— Некоторым моё имя тяжело произносить верно, оно почти полностью меняется, например, на французском или английском, так что я привыкла, что меня называют Гарбин, но, когда меня спрашивают, как правильно, я говорю Гарбинье. Буква «ñ» (энье) — очень важна для меня.
— Когда настало время отдыха и можно делать всё, что душе угодно, вам становится скучно?
— У людей моего возраста нет подобных забот. И они думают, что моя жизнь как кино. Теннисистам порой очень сложно иметь друзей, им присущ сильный соревновательный дух, и они всё время в разъездах. К тому же трудно заводить дружбу с другими теннисистками, потому что на следующий день вам нужно играть друг против друга. В мужском туре всё по-другому, но девочки… мы ненавидим всех. Буквально. И те, кто говорит иначе, — лгут (хохочет). Хотя только девочки могут понять чисто женские штучки. Мы тренируемся, и я вдруг отмечаю про себя: «А у меня ногти лучше» (улыбается). И от этого никуда не деться. Удивительно, но у мальчиков всё иначе.
— Может быть, мужской шовинизм?
— Много раз размышляла, почему среди мужчин больше друзей в туре. Не знаю. Правда в том, что когда посещаешь все эти мероприятия, на которые тебя обязывают ходить перед турнирами, часто не хватает того, с кем можно посплетничать: «Боже мой! Смотри, что она на себя надела!»
Когда смотрю игры Навратиловой, меня она восхищает, но стиль выглядит старым. Можно сравнить её манеру игры с ручной работой. Мы более технологичные и ориентированные на физику.
— Теннис — один из самых стильных видов спорта, где обращают внимание не только на физическую подготовку спортсмена, но и на внешний вид, и навсегда запоминают такие явления, как крики Моники Селеш или разговоры Мартины Навратиловой о динозаврах...
— Я не замечаю такие вещи, наверное, потому что теннис очень изменился за последние годы. Мы спортсменки, натренированные и развитые. Когда смотрю игры Навратиловой, меня она восхищает, но стиль выглядит старым. Можно сравнить её манеру игры с ручной работой. Мы более технологичные и ориентированные на физику.
— На допинг часто проверяют?
— Всё серьёзно контролируется. К тебе домой могут приехать в любой день и сказать: «Хе-хей, допинг-контроль». Приходится выделять несколько часов времени под это каждый день. Обычно тебя заводят в комнату и могут попросить сдать анализ крови или мочи. И ты просто привыкаешь и живёшь с этим.
— Вы использовали допинг, чтобы продолжить успех Испании в спорте?
— Наш успех, как вы его называете, впечатляющий. Но это наши заслуги и достижения, и только! Думаю, что в моём случае в женском теннисе, невозможно сравнивать мои успехи с тем, чего достигали Аранча [Санчес-Викарио] и Кончита [Мартинес]. Это очень трудно. Не люблю себя сравнивать с ними, потому что не чувствую, что это моя роль — быть продолжателем традиций Кончиты и Аранчи. Я Гарбинье, и мне нравится быть самой собой.
Я играю в теннис, потому что порой мне придают сил такие случаи, когда подходят маленькие девочки и с гордостью заявляют: «Хочу быть как ты». Потому что думаю, что современные женщины сильнее и свободнее. До недавнего времени теннисистки зарабатывали гораздо меньше, чем теннисисты. А сейчас всё уравнивается. Для меня это важно – быть частью поколения, которому свойственно человеколюбие, ценность каждого индивидуума. Несомненно, матч Рафы Надаля придут посмотреть 80 000 человек, а мой — 40 000, но это равнозначно, если сопоставлять нас по силам.
— Сложно ли быть наполовину венесуэлкой, а выступать как испанка, защищая честь жёлто-красного флага на Кубке Федерации?
— Мне нравится находиться где-то посередине моста, соединяющего обе страны. Очень приятна та поддержка, которую я получаю из Венесуэлы, – не хочу забывать то, что было сделано там для моей семьи и меня, ведь благодаря этому я сейчас на таком высоком месте в теннисе. Мои триумфы посвящены двум странам. Теннисная карьера может длиться 10 лет, и в течение этого времени ты должен решиться на что-то в жизни. Я одна из тех женщин, от которых постоянно много требуют и ждут, поэтому мне приходится надевать панцирь, ведь я очень ранимая натура. Необходимо соблюдать дистанцию, чтобы защитить свою чувствительность, потому что, думаю, эмоциональность — это то, что отличает мою игру.
— Есть тот, кто готов преодолеть эту защиту и поцеловать вас?
— (Гарбинье посмотрела на меня так, словно существо из фильма «Бегущий по лезвию», — и кофе вмиг остыл. – Прим. авт.) Есть люди, которые хотят процарапать этот панцирь, но мне тут же хочется спрятаться: «Не входить. Вам лучше не входить», — произнесла Гарбинье, имитируя голос девочки из ужастиков.
— Что думаете о процессе по поводу суверенитета Каталонии?
— Предпочитаю разговаривать на другие темы, не считаю себя достаточно информированной на этот счёт, чтобы высказывать своё мнение.
— Климатические изменения входят в круг ваших интересов?
— Находясь 10 или 11 месяцев на соревнованиях, могу вас заверить: кажется, что всё достаточно стабильно. Всегда в январе в Австралии стоит дикая жара.
Не думаю, что это моя роль — быть продолжателем традиций Кончиты и Аранчи. Я Гарбинье, и мне нравится быть самой собой.
— Поддерживаете однополые отношения?
— Если любовь приходит к тебе, то она приходит и не спрашивает. Никогда особенно не задумывалась над этим вопросом: если это твоя жизнь, я должна уважительно относиться этому выбору. Меня удивляют люди, которые всё ещё крайне радикальны в своих взглядах по поводу свободы других. В конце концов, всё, что запрещается, — это первое, что все стремятся сделать.
Беседа протекает очень легко и оживлённо, потому что Гарбинье очень любопытная и не стесняется спрашивать что-то в ответ.
— Как вы питаетесь на протяжении 11 месяцев турниров?
— Кстати, Серена Уильямс всегда ест в одиночестве! (Улыбается.) Не могу питаться бутербродами с шоколадом и взбитыми сливками, хотя потом сожгу все эти калории. Всё-таки важно придерживаться здоровой линии питания. Но если посмотреть на других теннисистов, то среди них есть те, кто, только закончив играть, тут же набрасываются на еду как одержимые, точно их выпустили на свободу.
— Вам понравился последний «Джеймс Бонд»?
— Когда смотришь Джеймса Бонда, хочешь видеть элегантного мужчину и в то же время убийцу, в этот раз в фильме был только второй. Хожу часто в кино, порой, чтобы увидеть такие киноленты, как «Восемь каталанских фамилий». А предыдущий фильм очень понравился, потому что мой папа уроженец страны басков. Я сказала ему: «Прямо как с тебя списали героя, папа.
— Вы играете в вещах от Стеллы Маккартни. Кто-нибудь подмигивает, видя вас в таких женственных нарядах?
— Да, моя спортивная одежда более женственная, если сравнивать с соперницами (смеётся). Для меня очень важен момент сборов на матч. Предпочитаю оставаться в одиночестве, раскладывать вещи и продумывать всё до деталей. Когда я готова, остаётся лишь надеть козырёк. Это моя защита. Потому что благодаря ему я вижу только соперника и не обращаю внимания на многотысячные трибуны зрителей. Также они не видят меня: мои выражения лица или бранные слова, которые я выдаю между сетами. «Вот Гарбинье, и она бормочет ругательства». (Изображает всё, что обычно происходит по её словам под козырьком. Это выглядит немного дико. – Прим. авт.) А вот когда матч закончен, я снимаю козырёк, чтобы не мешал моему обзору.