Евгений Донской – гость редакции «Чемпионата»

Евгений Донской в гостях у «Чемпионата»

На этой неделе гостем редакции «Чемпионата» стал Евгений Донской. В продолжительной беседе Евгений, отвечая на вопросы журналистов и читателей портала, рассказал об отличиях турниров ATP и челленджеров, о том, чем он мог бы заниматься, если бы не пошёл в теннис, об отношениях с коллегами по цеху, об общении в социальных сетях и многом другом.

«В Турции мяч вообще не опускается на землю»

— Евгений, вы только что вернулись из Турции после челленджера. Вас ATP предупреждала, что там очень неспокойная ситуация. Расскажите об обстановке.
— На самом деле никаких проблем у меня не было. Нас сразу предупредили, что нельзя идти в горы, поскольку там действительно существует опасность. Трудность заключалась в следующем: есть аэропорт в Агри — городе, в котором и проходил турнир. Но оттуда мало вылетов. Есть другой аэропорт, но до него надо добираться как раз через горы, а ночью туда никто не возил. Видимо, было реально опасно. А так в целом всё прошло спокойно. Что касается непосредственно тенниса, то мы играли на высоте 1700 метров над уровнем моря и мяч было тяжело контролировать.

— Ещё и с погодой не повезло?
— Да, дожди шли почти каждый день.

— Как именно меняются игровые условия на высокогорье?
— Обычно я натягиваю ракетку 24 килограмма. Там я натягиваю 34. Мяч становится легче. Образно говоря, он просто летит и не приземляется в площадку. Если наносить обычный удар, то мяч просто полетит и остановится уже у фона, поэтому надо что-то предпринимать. При обычном приёме мяч улетит очень далеко. Большое преимущество у ребят, которые хорошо подают и принимают. На такой высоте мяч надо как-то суметь принять, а сделать это непросто. Со мной ребята постоянно делали по 15-16 эйсов. Им терять особо нечего, поэтому начинается борьба.

— Вам очень долго пришлось ждать четвертьфинального матча, поскольку шёл дождь. Чем себя занимали?
— Такие паузы выматывают. При всём уважении к организаторам, по-моему, это глупо. Идёт дождь, по прогнозу известно, что он закончится в 16:00, а до того — стопроцентная вероятность. А мой матч, например, поставлен на 10:00. И его постоянно переносят — не ранее 11, потом не ранее 12, потом не ранее 13 и так далее. Соответственно на протяжении всего времени идёт дождь. Ты мог спокойно поехать в отель, отдохнуть, побегать, позаниматься, но это запрещено. Точнее, теоретически вы имеете право уехать со стадиона, но вдруг дождь закончится, тебя вызовут на корт, а ты уже уехал. Это моментально дисквалификация. Поэтому приходится сидеть и ждать. Ребята притащили стол для бильярда и постоянно играли. Конечно, такие паузы очень выматывают, но это воздействует ведь не только на меня, но и на соперника, поэтому всё нормально.

— Какие вообще ощущения от игры в челленджерах? Можно ли сравнить эту серию с турнирами ATP?
— Челленджеры бывают очень разные. Есть Агри, где война, а есть Ванкувер — там созданы все условия уже для турнира ATP. Каждый день концерты, хорошие отели, хорошая организация. В принципе, в челленджерах играют все те же игроки, что и в ATP, если мы говорим о сеяных теннисистах. На этой неделе, например, проходит турнир, и восьмой сеяный занимает 91-е место в рейтинге. Согласитесь, это неплохо.

«Пишу Собкину: «Теннис — забавная игра»

— То есть нет ощущения, что челленджеры — это второсортные соревнования?
— Вообще, нет. Там можно встретить Гранольерса, Багдатиса, на одном турнире играл Вердаско. Понятно, что им платят деньги за приезд, но тем не менее. Это серьёзный уровень, ведь с теми же ребятами можно встретиться и в ATP.

— Иногда вы играете с теннисистами, стоящими ниже вас в рейтинге, но добиться успеха не удаётся. В чём причина? Недостаточный настрой или что-то другое?
— Всегда сложнее настроиться на того, кто слабее тебя. Если я играю с Чиличем на Кубке Кремля, то понимаю, что он фаворит, а от тебя никто ничего не ждёт. Конечно, у меня есть свои амбиции, и я хочу его обыграть, волнуюсь на важных мячах, на брейк-пойнтах. А вот как раз в Турции был случай. Я играл в первом круге с Николой Мектичем и победил с большим трудом. Борис Львович Собкин после матча написал, что я помотал нервы. А я ему отвечаю, что какая же забавная игра теннис. Я видел этого парня в Питере, и там он не произвёл впечатления, а со мной действовал очень прилично. Вот он выходит к сетке, и я думаю, что если сильно пробью в тело, то он не сможет обработать мяч или как-то укоротить его, а у него всё получается. То есть бывает, что вдруг кто-то ловит кураж — и тогда остановить его очень трудно. Конечно, это не в каждом матче происходит, но периодически.

Есть и другой пример. Гранольерс — известный крепкий игрок, но проиграл на этой неделе в первом круге челленджера. По-моему он турниров шесть сыграл, но ни на одном выиграть не может. В Москве дошёл до четвертьфинала, в Сеговии и Портороже я его победил. Это доказывает, что даже такие сильные теннисисты не могут рассчитывать на лёгкую победу.

— Вы говорите о том, что игроки из второй-третьей сотни при встрече с фаворитом расслабляются и играют свободно?
— Да. И я точно так же играю с теннисистом топ-50. Это нормально.

«Открыли «Чемпионат» и начали смеяться»

— Следите ли вы за теннисными сайтами, читаете ли комментарии?
— Был такой случай после выездного матча с Великобританией в Кубке Дэвиса. Я проиграл решающую встречу, мы закрылись в раздевалке, я извинялся перед партнёрами. Они меня поддерживали, говорили, что всё нормально. И тут мы решили открыть «Чемпионат». Вы не представляете, как мы смеялись с Игорем Куницыным! На самом деле это даже улучшило настроение.

Объясню почему. Мы приехали в Англию в таком составе: Турсунов, я, Куницын, Балуда, то есть только мы четверо. Открываем новость, и там комментарий: «Куницын — это сбитая куница, ему уже надо дома сидеть». Этот же человек дальше пишет, что Донской — тоже негодяй, потом прошёлся ещё по кому-то. Мы уже не могли сдержать смех, но дальше ещё один комментарий: «Габашвили — это конторская крыса, зачем он вообще играет в теннис?». Ну откуда Габашвили-то взялся? Его вообще в команде не было, ничего плохого не сделал! Потом какие-то наши знакомые хотели зарегистрироваться у вас на сайте, чтобы ответить ему, оправдать нас, но какие могут быть оправдания, раз проиграли. Но, конечно, вот эти комментарии — «крыса, Габашвили» — всё это не укладывается в голове.

— Вы сами насколько активны в социальных сетях?
— «Твиттера» нет, в нём я вообще не разбираюсь. «Фэйсбук» есть, но редко пишу. Во «ВКонтакте» сижу, там у меня много друзей. Они как раз меня уговорили завести аккаунт в «Инстаграме», это действительно нужно. Другое дело, они говорят, что я его неправильно веду, что у меня могло бы быть больше подписчиков. Начали проверять мои фотографии. Говорят: «Ну что это такое, зачем ты это выложил?». Удалил. Дальше новая претензия: «Фотография хорошая, но описание надо было сделать другое». В общем, мои друзья лучше разбираются в этом. Есть, например, Андрей Рублёв, который с удовольствием выкладывает, пишет, а я как-то более спокойно к этому отношусь. У меня раньше его не было, и я даже не задумывался о том, чтобы его завести. На самом деле даже не я завёл, а друг. Он меня попросил только пароль придумать, вот и всё, страница готова.

— После матча с командой Испании во Владивостоке, когда вы отыгрались с 0-2, показалось, что в лучшую сторону изменилось отношение к сборной России. Это видно хотя бы по тем же комментариям. Вы это ощущаете?
— Вы знаете, я всё время знал, что мы можем выиграть. Но возьмём мы, проиграем два матча подряд, и нас опять отругают. Это нормально. Никто всерьёз на такие негативные комментарии не реагирует. Сейчас да, очень приятная атмосфера. Радостно, что в нас верят, нас поддерживают. С Италией мы хорошо играли, могли вытянуть пару. Я очень сильно расстроился после этого поражения, хотя тренеры потом сказали, что был хороший матч, мы достойно бились. А мне казалось, что мы упустили шанс.

У нас сформировалась добротная достойная команда, которая заслуживает войти в Мировую лигу. С Италией был шанс. Согласитесь, проиграть пять тай-брейков из пяти — это жестоко. Если хотя бы два сложились иначе, всё могло повернуться в другую сторону. То же самое в паре: могли выиграть четвёртый сет, хотя не факт, что взяли бы пятый. В общем, варианты были. Но теперь я считаю, что у нас есть шанс вернуться в Мировую группу в новом сезоне. Есть Андрей Рублёв, Карен Хачанов, Роман Сафиуллин — все молодые хорошие ребята. В Кубке Дэвиса вообще часто бывают различные неожиданности, здесь у любой команды есть шанс.

— Кстати о Сафиуллине. У вас есть какая-то информация о его здоровье?
— Я боюсь ввести вас в заблуждение, но, по-моему, он уже начал тренироваться. У него была травма плеча, но сейчас, как я слышал, он возобновил тренировки. Ему сделали операцию, она прошла успешно, он заключил контракт с менеджером, так что вроде бы всё хорошо. Думаю, со следующего сезона он уже вернётся на корт.

«Кубок Дэвиса менять не нужно»

— Вы говорили о проигранных тай-брейках в матче с Италией. Как вы знаете, теперь их может стать больше — ITF ввела тай-брейки в пятом сете. Как вы к этому относитесь?
— Я просто хочу хорошо играть, а сколько играть, по каким правилам — мне всё равно. Физически я себя чувствую нормально. Главное, чтобы если дойду до этого тай-брейка в пятой партии, то чтобы я его выиграл. А если проиграю, то, конечно, мне это нововведение не понравится. (Смеётся.) Если серьёзно говорить, то мне, наверное, было комфортнее играть без тай-брейка в пятом сете. На всех «шлемах», кроме US Open, тай-брейка нет, так что я не понимаю, зачем надо было менять правила Кубка Дэвиса. Наверное, какие-то причины были.

Другие ребята говорят, что лучше бы сделали три сета, потому что тогда бы играло больше теннисистов. Вот возьмём прошедший матч с Италией. Я-то вышел только на пару, но Теймураз сначала играл в пятницу одиночку, потом в воскресенье, а в понедельник — уже Санкт-Петербург. Представьте, если бы в воскресенье его матч продолжался пять сетов и пять часов. Неважно, выиграл или проиграл, в любом случае очень бы устал. А уже во вторник или среду новый матч. Уверяю вас: очень многие отказываются именно из-за этого. Не все, но довольно многие. У всех свои турниры, надо подтверждать очки, а если играть Кубок Дэвиса, то ты пропускаешь текущую неделю и фактически выпадаешь на следующую. Разве что Робредо после Владивостока смог дойти до финала, но он пропускал первый круг, поэтому проводил стартовый матч только в четверг. Некоторые считают, что Кубок Дэвиса надо играть из трёх сетов, хотя я придерживаюсь иного мнения. Это важный турнир с большой историей и традициями. Тай-брейк в пятом сете мне не нравится. Рубишься шесть часов, а на тай-брейке может произойти всё что угодно. Один нетбол — и ты проиграл.

— Сейчас есть различные варианты изменения формата Кубка Дэвиса. Например, собрать все команды вместе и проводить предварительные раунды в одном месте. Есть и другое предложение: организовывать турнир не каждый год, а через один. Как вы к этому относитесь?
— Я считаю, что надо оставить формат с проведением матчей дома и на выезде. Когда собирается полный стадион, когда в едином порыве многотысячная толпа тебя поддерживает — это классно. Другое дело, мне говорили старшие товарищи, например Игорь Куницын, что в Аргентине или Бразилии в тебя вообще помидором могут кинуть. В общем, наверное, можно поразмышлять над этими вариантами, в них тоже есть толк, но я бы всё оставил так, как есть.

— Что вообще вам даёт участие в Кубке Дэвиса? В совокупности вся поездка, все тренировки, матчи, атмосфера внутри коллектива?
— Это может быть странно звучит, но вообще Кубок Дэвиса — это очень весёлое мероприятие. Мы приезжаем в четверг предыдущей недели, проводим вместе все дни, тренируемся… Это, конечно, не отдых с физической точки зрения, но с моральной такая обстановка и атмосфера расслабляет. На обычном турнире каждый строит день по своему графику, а здесь мы все вместе. Мне очень нравится атмосфера, потому что мы все отлично общаемся. И Андрей Рублёв, и Андрей Кузнецов, и Карен, и Теймураз, и Костя, и Миша… Кто бы ни был, со всеми прекрасные отношения. Мы все болеем друг за друга, и это происходит не только на Кубке Дэвиса, но и на других турнирах. Словом, мне очень нравится данный турнир, но, конечно, он отнимает много сил.

Кроме того, актуален вопрос денег. Более взрослые ребята, например Теймураз Габашвили. Он играет, потому что любит теннис, но ему нужно и деньги зарабатывать. Ему на эти же даты могли предложить сыграть в каких-то клубных матчах, а это контракт примерно на 45 тыс. долларов. А так он играет в Кубке Дэвиса почти за бесплатно и упускает возможность заработать. И я могу понять игроков, которые иногда пропускают матчи своих сборных из-за коммерческих стартов, это нормально. У Теймураза маленькая дочка, ему нужны средства, ради денег он в какой-то степени и играет. Но если говорить в целом, то я люблю Кубок Дэвиса. Особенно домашние матчи.

— Сборная России сейчас стала часто играть в регионах. Вы поддерживаете это или считаете, что команда должна чаще выступать в Москве и Питере?
— Я считаю, что надо сочетать и то, и другое. Мы столько путешествуем по всему миру, что любой домашний турнир становится праздником. Матч в Кубке Дэвиса на своей территории — это как Кубок Кремля. Прекрасно, что ты занимаешься своим делом, играешь в теннис, при этом находишься дома, с семьёй, с родственниками. Но когда мне первый раз сказали, что надо лететь во Владивосток, то сразу мысль в голове: «Ё-моё, это же кошмар!». После Уимблдона сразу лететь во Владивосток, а потом обратно… Но как только мы прилетели, я понял, что там замечательная обстановка.

Я проиграл решающую встречу, мы закрылись в раздевалке, я извинялся перед партнёрами. Они меня поддерживали, говорили, что всё нормально. И тут мы решили открыть «Чемпионат». Вы не представляете, как мы смеялись с Игорем Куницыным!

Да, дальние перелёты — это минус, но я готов летать в любой город, если это даёт толчок для развития тенниса. Если, например, после нашего матча во Владивостоке построят какой-то центр, я буду очень рад. Какие-то плоды уже есть. Мне написал один детский тренер, который сказал, что ребятишки из Владивостока хотят задать мне какие-то вопросы. Он спрашивает, может ли мне их переслать. Вопросов было много, я старался отвечать. Если теннис во Владивостоке действительно поднимется, это будет отлично. Ради этого готов летать и туда, и на Камчатку, и куда угодно. Приятно, потому что чувствуешь, что ты тоже приложил к этому руку. Словом, если интерес есть, если наш приезд что-то даёт, то я только за, но постоянно так далеко ехать, конечно, непросто.

— Вы играли на St. Petersburg Open, а там тоже большие планы по развитию тенниса. Повысить статус мужского турнира до категории «500», создать женский, объединить их, а также построить теннисную академию. При этом в идеале всё это можно реализовать за 2,5 года.
— Там такие люди, которые могут успеть за сколько угодно.

— Что вы думаете о возрождении тенниса в Северной столице?
— При всём уважении к Москве и Кубку Кремля, в Санкт-Петербурге мне всегда приятнее играть. Во-первых, я обожаю сам город. Москву я тоже люблю, но на Кубке Кремля такая суматоха, полно родственников, полно знакомых, со всеми надо поздороваться. В Питере, кстати, отлично придумали в этом плане. Все болельщики наверху, а все игроки внизу, и нет ни одного лишнего человека. Когда отменили турнир в Санкт-Петербурге, я очень расстроился, потому что всегда хорошо там играл, да и везение было на моей стороне. В этом году организаторы превзошли себя. Я общался со многими иностранцами. Все в один голос говорят, что уровень потрясающий. Отель, комплекс, организация — всё по высшему разряду.

«Я всегда смотрю свою сетку»

— Вы перед стартом турнира анализируете сетку? Некоторые говорят, что вообще не смотрят сетку, только спрашивают, с кем играть очередной матч...
— На самом деле это смешно, потому что всё дело в психологии. В какой-то момент тренер мне сказал, что давай не будем заглядывать в сетку. То есть в первом матче соперник известен, если выигрываю, то тренер мне сообщает имя следующего противника. Мне кажется, что это самообман. Не может быть страха: «Вот, дальше по сетке сильный оппонент, поэтому я лучше проиграю в первом круге». Не в том уже возрасте. Это невозможно. Поэтому сейчас я уже всегда смотрю сетку. Обычно я дохожу до второго круга. На челленджерах порой изучаю возможного соперника по четвертьфиналу. Просто интересно, кто из сеяных может мне попасться. Если ты знаешь заранее, то можно посмотреть матч соперника. В Питере я сразу знал, что у меня квалифаер, а потом Раонич. Я это знал и был доволен. Мне сейчас важно поиграть с сильными соперниками, чтобы понять, как их обыгрывать.

— Есть ощущение, что новые знания приходят после матчей с Чиличем, Раоничем?
— Да, но меня раздражает, когда я продолжаю им проигрывать. Если ты провёл неплохой матч с Чиличем, а потом опять ему проиграл, то приходит досада. Да, он топ-игрок, я всё понимаю, но мне хочется добиться чего-то большего. Хочется победить того же Раонича. Пусть не каждый раз, но хотя бы в одном матче зацепиться и выиграть. Вот Иснера я обыграл, потом уступил, и это нормально. Все топовые игроки обмениваются победами. Хочется входить в эту элиту. У меня нет задачи войти в сотню и просто там стоять. Я хочу войти в топ-100 и быть сильным теннисистом. Мне нужна хорошая игра, а для этого нужно обыгрывать теннисистов топ-30 или топ-20. Обыгрываешь топ-10 — вообще отлично. Просто раньше я ставил себе задачу попасть в топ-100 и думал, что вот войду и всё, задача выполнена. Сейчас я понимаю, что этого недостаточно, нужно постоянно двигаться вперёд. Мне кто-то сказал, что большие ошибки совершаешь тогда, когда чего-то добился. По-моему, это как раз мой случай.

— Что вам помешало остаться в сотне в тот момент?
— Много причин. Первое: мне нужно больше сочетать турниры ATP и челленджеры. Но тут не угадаешь. Может быть, проиграл бы в челленджере и сразу потерял бы уверенность. То, что я до августа не играл ни одного челленджера — это неправильно. Можете открыть статистику игроков топ-100 и посмотреть, сколько они их играют. Есть, например, Лу Яньсюнь — рекордсмен по выигранным челленджерам, хотя долгое время находился в топ-50. Я смотрю, что он играет в ATP, а потом раз — и три подряд челленджера категории «125». Все три выиграл, а это 375 очков. А это ведь как полуфинал «Мастерс-1000». Это очень хорошие очки. Есть весьма сильные турниры, и там за победу дают столько же, сколько, к примеру, за финал Кубка Кремля. А попробуй выйти в финал в Москве — сначала надо обыграть Чилича, потом Кукушкина или Южного. Вот мы с Мишей Южным играли за 20 очков. А на челленджере за те же баллы был бы матч с игроком топ-250.

— 17 октября стартует квалификация к турниру «Банк Москвы Кубок Кремля». Вам уже предоставили wild card в основную сетку?
— В пару точно дали. А что касается одиночки, то одна wild card у Андрея Рублёва, одну отдали турецкой федерации. Если помните, то Рублёв как-то выступал в Турции, это был обмен, так что теперь нам надо отдавать им одну путёвку. Поэтому остаётся всего одна свободная wild card, а желающих её получить очень много. Например, Карен Хачанов, который как раз в Москве играет очень хорошо. Вообще, мне, вроде как, сказали, что дадут, но я пока точно не знаю.

— У вас впереди челленджер в Ташкенте, а затем, возможно, квалификация Кубка Кремля, если вы задержитесь там, то можете не успеть?
— Там 125 очков за победу, так что если я там задержусь, то буду очень рад. Финал там в субботу, так что если я в пятницу выигрываю и остаюсь в Ташкенте, то значит, что 75 очков я заработал. Я буду доволен. Сыграю в Москве пару. А если дадут WC в основу, то спокойно приеду и подготовлюсь. Мы с Борисом Львовичем всё это обсудили. Был вариант сыграть два челленджера в Индии после Ташкента, которые проходят в зале. Хорошая серия. Но решили, что у меня может быть шанс получить место в основе. Даже если не получится, я потренируюсь и после этого поеду в Азию.

«Удалось добиться уменьшения штрафа»

— А на челленджерах какой дедлайн по заявке и снятию?
— Три недели. Я, правда, все мелочи до конца не знаю, потому что всё время у меня этим занимались тренеры или папе я давал наставления. Ты не можешь сняться без штрафа, если закончился дедлайн заявки. В понедельник в 12 часов по времени Флориды, где у АТР офис, закрывается дедлайн. Если ты хочешь сняться после этого, то у тебя есть два бесплатных отказа за сезон на челленджерах, два на АТР-250 и так далее. Сняться нужно до пятницы, до шести часов вечера, до того, как сделают сетку квалификации. Если снялся позже, то в любом случае штраф.

У меня один раз был такой момент. Я сыграл два турнира подряд. Выиграл фьючерс, выиграл челленджер. Сыграл 13 матчей. Там ещё дождь был, и мы закончили поздно. Мне надо было в Марокко ехать, но я решил, что уже не поеду. А сетка уже вышла. Я не был сеяным, но зато ещё в пару был заявлен с Рамосом. Меня оштрафовали на 1000 долларов в одиночке и 500 долларов — пара. Я им написал письмо, что у меня никогда таких проступков не было, попросил пойти навстречу. Я, конечно, придумал им какую-то тему, что у меня не было визы. Они немного скосили штраф.

— Аргумент «я устал» их не устроил бы?
— Если сетка есть, то вообще нет. Здесь недавно был случай. Малек Жазири совсем не хотел играть в Турции. Он до этого играл парный финал. Дошло до чемпионского тай-брейка, где его пара уступала 8:9, и он снялся. Один мяч оставался.

Он мог выиграть финал в паре, но он снялся. Он сказал, что у него нога заболела. Видимо, так и было. Вот в этом случае он может не приезжать. Тогда ему делают медицинскую причину на месте. Он, наверное, по этой причине и снялся. Он дождался матчбола и решил, что если снимусь, то не надо будет ехать в Турцию. В противном случае ему бы пришлось штраф платить. Можно было бы бесплатно до среды сняться в Турции, но туда не так просто было добраться.

— С Алексом Богомоловым был случай на «Ролан Гаррос», когда он играл с Арно Клеманом и на матчболах соперника у него уже были судороги и он не смог доиграть…
— А вы видели, сколько на US Open было этих отказов? У меня сразу паника была, что со мной тоже что-нибудь случится, хотя я к тому моменту уже три матча отыграл. Я сразу соли накупил. А там ведь ещё говорят надо с солью пиво пить. Вы знаете этот момент?

— Да, знаем. Мише Южному давали пить во время матча…
— Да, и мне давали во Владивостоке.

«Выпил пиво, и сразу всё нормально»

— Безалкогольное?
— Нет, с алкоголем. Я даже не знаю, что именно там помогает – пять процентов алкоголя или солод. У меня во Владивостоке такое случилось. Когда много подаёшь, то приземляешься всё время на левую ногу. И когда я играл четвёртый сет с Робредо, начал чувствовать, что когда приземляюсь на ногу, то у меня начинает что-то там происходить. Я потом встаю и могу сколько угодно бегать, но понимаю, что началось. Я подумал: «А если пятый сет?». Сразу сообщил доктору. Он у нас суперпрофессионал в этом деле. Налили мне пива, выпил три глотка в одном перерыве, три глотка – в следующем. И больше меня ничего не беспокоило.

— Не тяжело вообще на голодный желудок пить? Не влияет на реакцию?
— Ну, я эти три глотка не почувствовал. Мне налили буквально 250 мл. И то я не всё выпил. Если бы всё выпил, то потом бегать не смог бы с этими газами и прочим. Так что, пьёшь по глоточку. Оно помогло, и я отставил это пиво в сторону.

Была история. Мне её рассказал тренер испанец, не буду его выдавать. Он — бывший игрок. Он играл пять сетов на каком-то «Шлеме». У него судороги. Он сказал тренеру, чтобы тот нёс ему пиво. Тот перелил его в какую-то баночку и сказал, что обязательно выпей залпом. А он налил ему туда 600 мл. И тот залпом выпил. Он к тому же был небольшого роста. Ладно бы какой-нибудь Карлович выпил. Пока это пиво у него дошло бы… А этот игрок действительно чувствовал, что его повело потихоньку. И уже матч не слишком важен становится. Конечно, после четырёх часов с усталостью выпить столько залпом было ошибкой. Он сказал, что после этого залпом никогда не пил.

«Мне нужен личный тренер»

— Евгений, вы ощущаете, что этот сезон пока можно назвать лучшим. Не по рейтингу, а по вашим ощущениям игровым?
— То, что я сейчас играю лучше, чем раньше, — это 100%. Мой уровень повышается. В первую очередь это заслуга Бориса Львовича. Конечно, и я приложил свои усилия. В первые месяцы было особенно тяжело, ведь я его почти не видел. Я играл в Южной Америке. Проигрывал там в первом раунде, а потом тренировался целую неделю. И так несколько турниров. После проигрыша ты думаешь, что просто тебе не дано играть. Через два часа начинаешь анализировать. В итоге делаешь ещё больше ОФП, больше начинаешь тренироваться. И в конце концов, это сыграет свою роль. Психологически в этом сезоне мне тоже легче стало. Моя цель – это рейтинг. Надо постараться быть как можно ближе к топу. Моей целью всё равно остаётся — выйти на первое место. Кто-то может посмеяться, куда мне до первой позиции, но я считаю, что каждый спортсмен должен к этому стремиться. До этой мечты есть какие-то маленькие цели – топ-80, топ-50, топ-30. Отдельно идут другие задачи – улучшить удар слева, подачу, приём. В игровых компонентах я точно лучше сейчас. Когда я вошёл в топ-100, то играл хорошо, но играл не думая.

Вот неплохой пример – Андрей Рублёв. Он прекрасно играет. Я вообще никогда так не играл в 17 лет. Мы с ним тренируемся, и он действительно очень хорошо играет для своих лет. Он заслуживает всех авансов. Но ему тяжелее будет это подтверждать. Допустим, в этом году он выиграет челленджер, хорошо сыграет Кубок Кремля. А на следующий год ему нужно снова будет удачно там выступить, а все уже знают, что он здорово играет, так что будут ждать от него этого. Это будет тяжелее. В этом и была и моя проблема. Мне было легко, потому было нечего терять. А когда ты чего-то добился, то немного расслабляешься – хвалишь себя. Но на самом деле надо ещё больше работать.

Поэтому в этом году я и ставил себе задачу, что вне зависимости закончу я этот год в топ-100 или нет, мне важно, чтобы моя игра совершенствовалась. От неё будет зависеть дальнейший результат и рейтинг. Мне нужна моя игра – психологическая подготовка, физическая и теннисная. Сезон – хороший. Я надеюсь, что он закончится ещё лучше. Начало было провальным по результатам, но была хорошая работа. Иногда это не так легко, особенно, когда ты постоянно проигрываешь. Кто-то в тебя не слишком верит. Непросто в такие моменты. Иногда я после поражений очень расстраивался и говорил, что не видел даже смысла. Пашешь по полной, у тебя всё болит, ты устал, а результата никакого. Когда я в мае отыграл хороший турнир, то меня немного отпустило. И после этого я стал спокойно работать, не напрягался.

Хотя был один момент в Узбекистане, когда ногу подвернул. Я там чуть не расплакался. Представьте, что я не мог ничего выиграть, везде только проигрывал. Где-то круг прошёл, но он мне вообще ничего не дал. Восемь очков получил. Чем они помогут? И вот я приехал в Узбекистан. И Габашвили туда приехал. Зачем ему этот турнир сдался? И я вышел в финал челленджера. Наконец-то, думаю, вот они очки и результат моих работ. Играл с Габашвили. Я понимал, что он силён и мне с ним тяжело будет, но мне классно. Я очень хотел посмотреть, чего добился своей работой. И я подвернул ногу во втором гейме, причём так подвернул, что до сих пор играю в тейпе. Полгода уже прошло, но я боюсь без него играть. Мало ли, что произойдёт, а то иначе нога вообще никогда не пройдёт. Я очень испугался. Сидел и думал: а если сейчас месяц пропущу или даже больше?.. Снялся со следующего турнира, но потом поехал на «Ролан Гаррос», и там, вроде, нормально. Играл там на обезболивающих и не тренировался, но после этого она перестала болеть.

— Планируете продолжать работать с Собкиным и дальше?
— Да, есть такие планы. Но мне нужен личный тренер, который будет со мной всегда. Даже Борис Львович мне об этом говорит. Он и так делает для меня всё, что может. У него ведь ещё Миша Южный, у которого сезон тоже тяжёлый. И он для него уже как сын, это все прекрасно понимают. То есть Миша остаётся приоритетом, но я и не планировал, что будет как-то по-другому. Почему начало года таким дурацким вышло… Конечно, мы созванивались, списывались, программу он мне высылал. Но до мая я видел его где-то две недели. За пять месяцев две недели с тренером – это никуда не годится. Меня многие спрашивают, не хочу ли я поменять команду. Я хочу, но не поменять, а добавить личного тренера. Все хотят. Если бы у меня были возможности, то я бы добавил себе и тренера по физической подготовке. Даже диетолога я бы с собой возил. Но вы знаете, сколько стоит тренер? Его поездки, еда, билеты, отель. Хороший тренер с тобой в одном номере жить не будет, то есть надо снимать два номера. И всё это стоит около 10 тыс. долларов в месяц. Это минимум. Я слышал, что Иванишевич получает зарплату 20 тыс. в неделю. Я себе этого позволить не могу.

А другой вопрос, что если нанимать тренера, то он должен быть реально хорошим. Пробы с молодыми ребятами, которые сами только закончили, мне больше не интересны. Я очень сильно уважаю Моргана, который меня тренировал. Он делал, что мог. Мы расстались по обоюдному согласию и очень хорошо дружим. Я у него иногда останавливаюсь в Валенсии. Он мне честно сказал после US Open в прошлом году: «Я делаю всё, что могу, но я вижу, что этого недостаточно для твоего результата. Я не владею информацией так, как должен владеть твой тренер». Это он мне сам сказал. Тренер должен быть осведомлён, то есть как Собкин, который всю жизнь в туре. Мне предлагали работать с голландцем, у которого академия в Галле, — Яном де Виттом. Он работал с Монфисом, Симоном и Ниеминеном. Я в эту академию приеду, и меня будет тренировать не он, а мальчик, который работает с Асланом Карацевым. Ему он нравится. Но мне не хочется тратить деньги на то, чтобы он мне сказал те вещи, которые мне скажет и другой человек. Надо что-то очень хорошее, а такой тренер стоит очень много денег и его не так легко найти.

«Сафина на корте редко встретишь»

— Вам в своё время помогал Марат Сафин своими советами. Сейчас вы как-то контактируете с ним?
— Да, буквально вчера виделись. Случайно, конечно. Он там начал готовиться к турниру легенд в рамках IPTL. Я, когда увидел Марата на корте, то сказал, что что-то здесь реально не то. Я его спросил, как же так ты тренируешься? А он сказал, что ему надо в Корее играть матч ветеранов.

— Для него это сейчас не очень свойственно?
— Ну, он же не любит теннис вообще. Просто так он не пойдёт играть. Если его попросит Динара, то он может выйти на корт. Он со мной тогда играл, но ему было интересно не поиграть в теннис, а как-то мне помочь. А так я скорее увижу его на футбольном поле, чем на корте. Он обожает футбол.

— Вы, как Сафин, поддерживаете какую-то конкретную команду в футболе?
— Я хоккей больше люблю. Просто люблю смотреть, но это не значит, что я фанатею от каких-либо команд. У меня есть друзья, которые следят за всем. Я могу сказать, что я люблю «Динамо». Это было от папы. Он мне в детстве сказал, что, короче, наша команда — «Динамо». Я даже не знаю, почему. Костя Кравчук за «Спартак» болеет, но он знает всех игроков, трансферы, тренеров, сколько тренер получает, на какой минуте были забиты голы в прошлом туре и так далее. Я вообще никого в «Динамо» не знаю. Я хотел бы, чтобы оно выиграло, но если не выиграет, то на меня это вообще никак не повлияет. Хоккей я люблю смотреть. Я помню, что смотрел матчи «Динамо» с Дацюком, когда они выиграли у «Лады» решающий матч. Тогда я понял, что «Динамо» — классная команда. Но сейчас у меня хорошие знакомые имеют отношения к питерскому СКА, так что я был бы рад, если бы СКА тоже чаще побеждал бы.

«Я такой тупой во всех делах»

— Вы говорили, что если бы не теннис, то пошли бы в хоккей.А если бы вы не пошли в спорт, то чем бы занялись?
— Не представляю. Мне кажется, что я такой тупой во всех делах. Понятно, что я тогда бы учился и всё было бы иначе. Но для мня это всё равно странно. У меня сейчас друг говорит, что он полгода никуда не летал. И я подумал, как же это можно сидеть в одном городе полгода? Первая мысль была: «Круто, никуда не надо летать». А потом думаешь: «А ведь так же вся жизнь пройдёт». Если бы я не был бы в спорте, то может и думал бы по-другому, но я просто никогда ничем другим не занимался. И, честно говоря, я надеюсь, что мне не придётся. Если про другие виды спорта говорить, то я хотел бы играть в футбол в детстве, танцевать классно хотелось, играть на гитаре. В фильмах смотришь — в «Духлесс», как там молодой главный герой ездит на «Ламборджини» — вот это прикольная работа. Как до неё добраться?

— Во сколько лет стало понятно, что будет только теннис?
— Это всё от папы зависело. У нас с деньгами был сильный напряг. Я когда уже понимал о чём идёт речь, то с 10 до 16 лет ему постоянно говорил: «Папа, давай закончим. Не хватает денег».

Если бы я не был в спорте, то может и думал бы по-другому, но я просто никогда ничем другим не занимался. И, честно говоря, надеюсь, что мне не придётся. Если про другие виды спорта говорить, то я хотел играть в футбол в детстве, танцевать классно хотелось, играть на гитаре.

— То есть вы поджимались постоянно?
— Да не то что даже поджимались… Папа мой справлялся с атаками двух бабушек и мамы. Папа заканчивал физтех, мама — историко-архивный.

— То есть у вас не спортивная семья?
— Папа обожает спорт. У него был друг теннисист. Папа много играл в футбол – стоял на воротах. Он не занимался никогда профессионально, потому что у него была такая мама. Моя бабушка – это отдельная история. Она занимала очень высокую должность, и она очень любит руководить.

Ужиматься было тяжело. Бывало, что приходишь домой и думаешь, что сейчас придёшь и на ужин макароны сваришь. А приходишь, а тебе говорят: «Чай с хлебом будешь?». А бывало, что и ничего. Серьёзно. Мы ездили на «Москвиче», а я очень любил машины. Мне папа сказал, что ты знаешь, что если ты сейчас год перестанешь играть в теннис, ездить по турнирам и всё прочее, то мы на эти сэкономленные деньги купим новую — седьмую БМВ. А я так машины обожал, а это был БМВ. И я ему после этого неделю говорил, что ну какой теннис, давай БМВ возьмём. Он мне всегда отвечал: «Нет, ты будешь играть в теннис».

«За мной никто не следил, но я ничего плохого не пробовал»

— То есть это была его мечта?
— Он не хотел воплотить свою мечту в моём лице. Он просто понимал, что это сработает и сыграет свою роль. Когда мне было 16 лет, то я стал мастером спорта. Он мне сказал, что ты на свой хлеб уже заработаешь. Даже если я сейчас сломаю ноги и все рёбра, то всё равно смогу тренировать. У меня есть связи. Это сейчас, но уже тогда в 16 лет он мне сказал, что я чего-то добился. А так ещё неизвестно, что из меня в этом городе Электросталь вышло бы. Я алкоголь не пробовал почти. Мне папа давал немного пива. А у меня во дворе наркоманы были, ребята начинали курить с семи лет. Я не пробовал ничего из этого. Мне никто не запрещал, за мной почти не следили. Просто я не пробовал. Друзья у меня были хорошие, никто мне не говорил: «Давай пить с нами». Но теннис воспитывает другой характер, и мой папа это понимал.

У меня ещё есть два брата. Один остался со своей мамой, а второй с нами жил. Меня очень беспокоило то, что его как-то обделяют. Но потом папа мне объяснил, что когда мне был год, то ему было девять. И у него были точно такие же моменты, как у меня. Он играл хоккей. Но в какой-то момент сказал, что хочет пропустить тренировку, потому что в футбол надо поиграть с друзьями, потом ещё что-то. И в итоге он постепенно сам как-то от этого отказался. У него был свой шанс. Помогали нам все вокруг. Бабушка у меня — настоящий советский человек. Я просто не знаю, как выглядит советский человек, но представляю, что он выглядит как моя бабушка.

— По отцовской линии?
— Да. Ей 87 лет, и она звонит мне в «Скайп» по 100 раз в день. Я думаю, что она скоро и WhatsApp освоит и «Инстаграм». Папа и бабушка часто ругаются, когда она начинает меня учить играть в теннис. Она говорит мне: «Вот так подавай всегда, как ты подавал сейчас». Как будто я специально плохо подаю на следующий день. «Ты здесь три эйса подал, а здесь — два. Подай три в следующий раз», — говорит она.

— Логично.
— Да, капитан очевидность.

— А она стала увлекаться спортом только во время вашей карьеры?
— В этом-то и весь смех. Она ненавидела спорт. Покойный дедушка, когда к нему приходили футбол посмотреть, он, конечно, был главным. Но она больше зарабатывала, её все знали, она была знакома с главнокомандующими. Она им говорила, чтобы они вырубали футбол, потому что у неё — фильм. А сейчас она просыпается в четыре утра, чтобы посмотреть снукер или Джоковича в четвертьфинале. Первое место – это теннис. Если я не играю, то у неё компьютер закрывается, и она спокойно живёт. Вот сейчас закончится сезон, и она будет у меня постоянно спрашивать, какой у меня первый турнир и когда. Они с папой поругались, потому что она меня учила. А даже папа меня учит очень осторожно, потому что понимает, что у нас характер очень вспыльчивый у всех. И он ей говорит, что она может только хуже своими нравоучениями мне сделать. А она ему сказала по секрету: «Ты не понимаешь, что это вся моя жизнь сейчас. Мне уже всё равно умру я или нет, деньги на похороны есть. А так у меня есть Женя, он играет в теннис, и больше мне ничего не надо. Это вся моя жизнь». Для меня это очень радостно, что она в 87 лет имеет определённую цель. Конечно, иногда мозг взрывается от её комментариев, но ничего страшного.

«Дмитрий Донской мне не родственник»

— Расскажите о происхождении вашей фамилии. Дмитрий Донской – не ваш родственник?
— Нет! Я могу со стопроцентной уверенностью заявить, что нет. Хотя надо, конечно, ещё у бабушки спросить, она всё знает. Вообще, мы обычные ребята!

— После стольких лет в теннисе хватает ли энтузиазма смотреть чужие матчи?
— В основном друзей, остальное редко. Финалы «шлемов», разумеется, смотрю, как и футбольные финалы Лиги чемпионов, чемпионаты мира. Это мне интересно, причём неважно, играет сборная России или нет. Плюс иногда смотрю матчи, которые любопытны именно мне. Например, Нисикори – Раонич. Мне интересно, как Кеи будет принимать, как он будет обыгрывать канадца, что он сделает такого, чего я не смог сделать.

— Вы получили высшее образование, защитили диплом, вместе Андреем Кузнецовым. Диплом так и лежит в шкафу, не пригодился ещё?
— Скажу честно, я его даже из университета не забрал!

— В 2013-м вы прошли армию. Расскажите, как это было.
— Это было жёстко! Нет, никаких проблем не было, получил классный опыт. Среди нас было 15 спортсменов, три не спортсмена. Были хоккеисты, регбисты, футболисты, лыжник и четыре теннисиста. До восьми часов вечера получалось съесть одну булку. Все почему-то думают, что теннисисты богатые. Когда я им сказал, что это неправда, меня спросили: «Ну, сколько ты на последнем турнире заработал?» А я как раз вернулся с «Ролан Гаррос», где сыграл во втором круге. «60 тыс. евро», — отвечаю. Военные в шоке: «Ты что вообще тут делаешь?» — спрашивают. Но они не понимают, что из 60 тыс. евро большая сумма уходит на налоги, зарплата тренера немаленькая, на академию надо отдать что-то, и остаётся лишь небольшая часть от этих 60 тыс. Плюс это ещё и один такой турнир в году, возможно. Остальное время ездишь по челленджерам и в минус уходишь. Были случаи, что куда-то теряли наши документы и я едва не опоздал на турнир в Хертогенбосх, на траве.

Из теннисистов там были ещё Балуда, Румянцев и Лункин. У нас как-то была перекличка в три часа ночи, ходит командир, орёт, у каждого спрашивает фамилию, имя и отчество. У меня и Балуды с Румянцевым спросил, а Лункин спит и не слышит. Он орёт на него: «Солдат, твои фамилия, имя и отчество!» Он сквозь сон приподнялся, не понял, что происходит, и дальше спать. И так несколько раз. Командир просто опешил от злости. Мы этому Лункину уже кричим: «Макс, ты глупый что ли? Скажи свои фамилию, имя, отчество!». Он только с четвёртого раза по-настоящему проснулся и назвал всё. Мы и полы мыли с 6 утра до 12 часов дня. Не знали, чем ещё нас занять. Маршировали часами. Кто не курил, маршировал ещё больше, так что армия прививает курение, это факт!

«Топовые игроки никогда ни с кем не общаются»

— Чем топовые теннисисты отличаются от остальных? Есть различия, например, в поведении?
— Ведущие игроки никогда ни с кем не общаются. Причём раньше такого не было. Рассказывали, что и Марат Сафин, и Женя Кафельников всегда общались со всеми, как и другие ведущие игроки, а сейчас этого нет. Вы не увидите в ресторане для игроков на US Open Роджера. Не увидите вы там и Новака. Ну может быть один раз кто-то из них туда заглянет, но это максимум. Вы не увидите их на массажных столах. Вы не увидите их нигде. Они постоянно сами по себе, со своей командой.

Сами большими группами общаются наши. Причём какие бы ни были сейчас политические конфликты, мы всегда вместе: украинцы, белорусы, русские, литовцы. Мы всё время вместе ходим, ужинаем, друг за друга болеем: Серёга Бубка, Илюха Марченко, Ричард Беранкис. Мы всё время вместе, так всегда.

— Чем турниры «Большого шлема» отличаются от остальных, менее крупных турниров?
— Размерами. Там же невообразимое число человек: 128 сетка у мужчин, 128 у девушек, совсем другие игроки приезжают на пару и ещё другие — на микст. Я признателен организаторам, что несмотря на это, мы чувствуем себя комфортно. Все «шлемы» хорошие, нет нелюбимых.

— А какой самый любимый?
— Australian Open. Там просто всё лучше, чем на остальных «шлемах». К примеру, вы приезжаете на квалификацию. На US Open вас не встречают. На Australian Open вас встречают за неделю до начала квалификации. Второй пример. Во время квалификации US Open ты ездишь на автобусе, он отходит от остановки, которая в 20 минутах от теннисного центра, и идёт этот автобус лишь до определённых мест на Манхэттене. Дальше – своим ходом. Во время основного турнира всё меняется, вам дают машину с водителем. В Австралии вас возит машина с первого дня вашего приезда, куда угодно, сколько угодно. На Australian Open вам дают деньги, две тысячи долларов, просто за то, что вы туда прилетели. На билет. Австралия, насколько я знаю, однажды чуть не потеряла свой «Шлем», у них не хватало денег, и тут же возник Китай, предлагавший любые деньги за этот турнир. Китайцы безумно хотели свой турнир «Большого шлема». Но тут Австралия напряглась, нашла средства и с этого момента просто всё делает лучше остальных. Они тебе оплачивают даже замену струн на ракетках. Такого нет больше ни на одном ТБШ.

— Бывает ли такое, что теннисист ездит на турнир в дальнюю страну, проигрывает там быстро и оказывается в действительно большом минусе?
— Конечно. Именно поэтому вы не увидите русского, играющего челленджер в Австралии. Только если он там живёт или к чему-то готовится, например, к Australian Open. Я в этом году съездил в Южную Америку, там была серия из трёх челленджеров и следом — турнир ATP. Там каждый перелёт стоил под 800 долларов, я ушёл в такой минус, что мало не покажется. Это хорошо ещё, что я без тренера был.

— Какой самый большой и значимый теннисный матч, в котором вы участвовали?
— Если брать те, в которых я выиграл, – это, конечно, Владивосток, Кубок Дэвиса, Россия – Испания. Причём не только мои матчи, но и всей команды. Тогда я впервые почувствовал, что сделал что-то значимое. Были люди, которые брали автографы, нас ждали на выходе часа четыре. Это было невероятно классно.

А если брать те, в которых я участвовал, то вспоминается матч с Марреем на Индиан-Уэллс. Большой стадион, я играл неплохо, были красивые розыгрыши, многим даже понравилось, как мне потом говорили.

Матч с Хьюиттом в третьем круге US Open вспоминается. После него Марат меня спросил: «Как можно было вообще умудриться проиграть Хьюитту?». Марат, конечно, требует от меня максимума, я его понимаю. И ведь действительно, тогда был шанс выйти в четвертьфинал «Шлема». Хотя ясно, что и Хьюитт играл лучше, а дальше был по сетке Миша Южный, который тоже играл тогда очень хорошо, но всё же я его обыграл за несколько месяцев до этого и понимал, что у меня есть пусть и маленький, но шанс. Это не с Джоковичем играть в первом круге, где вообще нет вариантов.

— В следующем сезоне, если рейтинг ещё не будет позволять играть в основах на турнирах АТР, планируете играть квалификации АТР или основы челленджеров?
— Это надо чередовать. Я сыграю в Дохе и Ченнае. Вряд ли поеду в Сидней, даже если попаду туда. И точно не поеду в Южную Америку. Это не получилось в этом году, и я не буду повторять ту же ошибку. Лучше уж сыграю челленджер. Если же всё будет складываться хорошо, и я буду стабильно далеко проходить на АТР, то не вернусь на челленджеры. Это логично.

«Жизнь теннисиста — это кайф»

— Что вам больше всего нравится в жизни профессионального теннисиста?
— Да жизнь вообще вся – кайф. Я люблю ездить, летать, хотя тебе и не до экскурсий. Я уже шесть раз был в Нью-Йорке, но всё ещё ни разу не был ни на Статуе Свободы, ни в Центральном парке. Что мне ещё нравится в теннисе – тут всё зависит только от тебя. Ты поработал, ты потренировался и ты чего-то достиг, а не кто-то другой за тебя.
Другой позитивный момент – много друзей. Я знаю, что могу прилететь в Австралию или Америку и меня там ждут, встретят, помогут в крайнем случае. Ещё один плюс – языки. Ты их схватываешь моментально, даже такой совершенно не способный к языкам человек, как я, и тот заговорил по-испански.

— Из-за чего теннисисты делают двойные?
— Бывают разные моменты. Иногда двойные даже полезны. Допустим, я играю с вами. И каждую свою вторую подачу я вам подаю под левую руку. Вы к этому привыкаете и уже ждёте подачи под левую руку, а тут я неожиданно подаю под право. Пусть даже делаю двойную, но вы теперь знаете, что я могу сыграть в любой угол. Может в следующий раз я попаду. Вы уже не забегаете под левую руку, а ждёте до последнего и реагируете на мяч.

Беседовали — Галина Козлова, Михаил Потапов, Даниил Сальников, Евгений Слюсаренко, Дмитрий Шахов.