Виталия Дьяченко о дебюте в сборной и новых целях

Дебютантка сборной России, девушка без налёта спеси и высокомерия, легко идёт на контакт, данное журналистам обещание держит, причём в ущерб личным планам, да и на вопросы – даже не самые приятные – отвечает не задумываясь и преимущественно с улыбкой, постоянно подкидывая интервьюерам дополнительную пищу для размышлений, а фотографу повод спустить затвор. А ведь мало кто знает, что ныне расположившаяся на 81-м месте в мировой табели о рангах Виталия Дьяченко была близка к тому, чтобы вообще завершить карьеру, и лечилась гораздо дольше, чем играла.

«Звонка из сборной ждала»

– После матча сборной России в Кубке Федерации возвращаться к скромному турниру ITF с призовым фондом в $ 25 тысяч сложно?
– Нет. Открытый зимний чемпионат Москвы, равно как и Кубок Невы в Санкт-Петербурге на следующей неделе я рассматриваю в качестве подготовки к Индиан-Уэллсу и Майами. Всё идёт по плану. Мы с тренером решили, что я буду отрабатывать отдельные элементы в рамках соревновательной практики. В остальном принципиально после вызова в сборную ничего не изменилось, в том числе и мои планы.

– А окружающие как к вам относятся после возвращения из Кракова?

С Кузнецовой легко, она близка мне по духу, самый душевный и весёлый человек в национальной команде, у неё всегда на душе праздник.

– Те, кто в курсе, поздравляют, а остальные спуска не дают (смеётся).

– Вы легко вписались в национальную команду?
– Обстановка была очень приятная. Наши тренеры Анастасия Мыскина и Елена Лиховцева создавали дружескую атмосферу на корте и за его пределами, поэтому чувствовала себя как дома. Да и девочки приняли меня хорошо. Мы много времени проводили вместе – завтракали, обедали, ужинали.

– Словом, вы прониклись командным духом?
– Безусловно. Я из тех людей, которым приятно находиться и работать в коллективе, а не тащить воз в одиночку. Хоккей или футбол наверняка бы подошли больше (смеётся). У меня младший брат – хоккеист, и когда я хожу на его матчи, понимаю, что была бы рада, если бы меня так поддерживали.

– На Кубке Федерации вы чуть ли не впервые столкнулись с тем, что по ходу игры капитан сборной сидит рядом и может дать совет.
– Согласна. Это гораздо приятнее, когда кто-то может помочь советом, подбодрить тебя. Так значительно проще в плане психологии.

– Похоже, вы рвались на корт сыграть и в одиночке, но вам не дали.
– Да, очень хотелось продемонстрировать, на что я способна. Надеюсь, в следующий раз получится.

– Как отреагировали на решение капитана?
– Спокойно. Мы с Настей Павлюченковой понимали, что в одиночке будут играть Маша Шарапова и Света Кузнецова, если не случится ничего экстраординарного.

– К вашему парному поединку судьба всего матча была уже решена. Сложно было себя настроить на победу?
– Мы старались не думать о счёте. Хотели поддержать почин девчонок и не ударить в грязь лицом, плохо сыграв пару. Единственное, поначалу слегка волновались из-за того, что два дня сидели на скамейке и преимущественно хлопали. Народу много, тренировок было мало… Если бы мы вышли играть в первый же день, было бы гораздо проще.

– Сам вызов в сборную вас удивил?
– Нет, я ждала, что мне позвонят. Не раздумывала ни секунды, согласилась сразу. Правда, пришлось перекраивать личный график, пропускать минимум два турнира, но я ни в коем случае не жалею об этом.

– А вот другие иногда отказываются играть за сборную, ставя во главу угла личные интересы.
– Я понимала, что не должна упускать шанс повариться в сборной, проникнуться её духом, пообщаться с девчонками…

– С кем из партнёрш вам понравилось общаться больше?
– Со Светой легко, она близка мне по духу, самый душевный и весёлый человек в национальной команде, у неё всегда на душе праздник.

– То есть Кузнецова разряжала атмосферу и помогала вам снимать лишнее напряжение?
– Именно. Кроме того, попутно советы успевала давать.

– В женской сборной специальные обряды для новичков существуют?
– Нет. Ко мне все просто подходили и говорили: «С дебютом!». Более того, забыли, что я должна была речь толкнуть на официальном ужине.

– А вы эту речь подготовили?
– Я вообще не знала об этом. А когда девчонки вспомнили на следующий день, было поздно (хохочет).

– Действительно ли в жизни Шарапова ведёт себя обособленно от всех, как это кажется по её поведению на корте?
– Нет, конечно. В компании она меняется. Маша тренировалась по своей программе отдельно от нас в первые дни, но ближе к матчу мы собирались вместе постоянно.

– Вы обе экипированы «Найк». Это как-то связано?
– Нет, абсолютно (смеётся). Кроме того что у обеих подписаны с концерном рекламные соглашения.

– С кем ещё вы сотрудничаете?
– С компанией Yonex, чьими ракетками играю.

– Появился ли к вам какой-то дополнительный интерес у рекламных компаний в связи с тем, что вы находитесь в сотне лучших и сыграли за сборную?
– Не знаю, мне никаких предложений не поступало, хотя вопросов много задавать стали. Но до предметных предложений не доходило.

«Врачи говорили, 99% людей с такими травмами завершают карьеры»

– В «Википедии» про вас написано достаточно сурово: «Виталия склонна к получению травм»…
– Отчаянная глупость (смеётся). Травмы складываются прежде всего из-за неправильной подготовки. Когда специалисты проанализировали, что приводило к повреждениям, и объяснили, мои дела пошли в гору. До этого же я никогда не могла нормально играть больше трёх-пяти месяцев. Например, юниорский период пропустила напрочь. Не играла из-за травмы плеча два года. Удивительно, но в приличной академии Муратоглу во Франции, где я тренировалась, никто особо не следил за моим здоровьем, людям было наплевать – ноет, болит или нарывает. Вплоть до того, что пришлось ложиться под нож. Слава богу, операцию так и не сделали – я была ещё очень маленькой.

– Несмотря на отсутствие игровой практики, вы не много потеряли за время бездействия…
– Я переживала, что не играю слишком долго, что вернусь, а за это время теннис изменился, и я не смогу подстроиться. Но вот я возвращаюсь, и никто лучше играть не стал, даже удивительно (смеётся). Причём у меня в карьере таких периодов, когда приходилось обходиться без игровой практики по году, было несколько.

– Насколько психологически тяжело переживать подобные простои?
– Особенно тяжело было, когда у меня не переставало болеть. Я делала операцию, а она оказывалась напрасной. Мне говорили, что требуется повторное хирургическое вмешательство. Пожалуй, тогда был самый трудный момент, потому что я вообще не знала – смогу ли вернуться. Мне врачи говорили, что с такой медицинской карточкой 99% не стали бы играть в теннис вообще.

– Хотите что-то передать им сегодня?
– Мне повезло, я стала исключением. Был очень тяжёлый момент во время реабилитации, когда я реально не могла ходить, передвигалась на костылях, лежала на кровати, а нога не сгибалась. Я училась заново ходить, бегать. А потом, когда уже пошло по накатанной, я почувствовала после первого турнира, после первой встречи в «одиночке», что снова могу играть. И мне стало очень легко. Составила план, что мне нужно сделать, какие турниры отыграть, чтобы вернуться, и начала действовать.

– Сколько раз в голове возникала мысль «Вита, тебе пора заканчивать»?
– Ни разу не было. Всерьёз испугалась, что не смогу играть в теннис, лишь однажды – перед последней операцией. Она была самой серьёзной – мне должны были полностью переделать всё колено заново. И тогда я впервые подумала, что не представляю, смогу ли я вообще восстановиться, нормально ходить, бегать. А так, когда были перерывы, всегда знала, что рано или поздно вернусь.

– Что придавало вам силы не верить специалистам и идти наперекор?
– Не знаю. В принципе, мне и родители говорили: «Подумай, как лучше, потому что совсем ломать ноги до конца – это тяжело будет восстанавливаться и вообще жить нормально». Я просто не знала, что делать. Мне очень хотелось играть. Было очень обидно начать карьеру, подобраться к топ-100 вплотную в 18 лет и пропасть с радаров.

«Из топ-20 побеждала только Доминику Цибулкову»

– Откуда вообще такая любовь к теннису?
– Не знаю. Это с детства. С пяти лет, как начала играть (улыбается).

– Кто-то вам особо импонировал в то время как игрок?
– Я всегда любила смотреть, как играет Моника Селеш. У неё такая же двуручная манера хвата ракетки с обеих сторон (как с форхэнда, так и с бекхэнда. – Прим. ред.). А вообще я помню, как в детстве к нам в Сочи приезжали Евгений Кафельников, Марат Сафин, Анна Курникова. В принципе, у меня был выбор – танцы или теннис. Но было приятно смотреть, как маленькие дети бегают по корту, соревнуются, кто у кого выиграет. Это намного азартнее, чем танцы. Сразу понравилось, даже не думала никогда, чтобы поменять вид спорта.

– Моника Селеш — нестандартный кумир для подражания. Почему выбрали именно её?
– Исключительно из-за стиля игры. Например, в данный момент мне нравится, как играет Серена Уильямс. Активный силовой теннис с правильным балансом защиты и атаки. На тот момент я выбрала Монику, потому что мне все говорили: смотри, как она играет двумя руками. И я включала телевизор и наблюдала.

– Был ещё кто-то, на кого вам хотелось равняться?
– Да нет, я не создаю себе кумиров и не перенимаю фанатично всё у других.

– Есть элементы, которые вы хотели бы позаимствовать у других теннисисток?
– Мечтаю так же быстро бегать, как некоторые девочки. Те же Агнешка Радваньска, Доминика Цибулкова. В детстве – до травм – могла носиться как угорелая, а сейчас уже не всегда получается. То есть я могу, но это не мой козырь. Поэтому полагаюсь больше на атаку (улыбается).

– Чего можно добиться с одной атакой?
– Ммм. По-моему, это прекрасно демонстрируют Шарапова и та же Серена. Да, конечно, можно научиться отыгрывать какие-то трудные мячи, но это прежде всего физика. Не будет ног, ОФП, выносливости – ничего не получится. Так что прежде всего нужно повышать ОФП.

– Насколько высоко вам по силам взлететь в рейтинге WTA?
– Если травмы станут обходить меня стороной, хотела бы, конечно, в этом году войти в топ-50 – улучшить свой предыдущий результат (71-е место в ноябре 2014 года. – Прим. ред.). В прошлом году ставила себе цель просто вернуться на корт, выиграть турнир. Потом, когда это удалось, задумалась о рейтинге, попадании в «сотню». В итоге перевыполнила и это. Поэтому сейчас цель войти в 50 лучших, потом – в 30, 20…

– Теннисисты, только начинающие свой путь, до определённого момента считают победы над представителями топ-100, топ-50…

Я просто не знала, что делать. Мне очень хотелось играть. Было очень обидно начать карьеру, подобраться к топ-100 вплотную в 18 лет и пропасть с радаров.

– Я никогда не считала.

– Неужели с ходу не вспомните, каков у вас баланс хотя бы с топ-20?
– С представителями топ-20 играла всего два или три раза за карьеру, выиграла только у Цибулковой в прошлом году на Кубке Кремля.

– Для атакующего стиля больше подходит хард. Какие у вас отношения с более медленным покрытием – грунтом?
– Я очень люблю играть на «Ролан Гаррос», а остальные турниры меньше (смеётся). Просто в Париже покрытие очень быстрое, жёсткий грунт и отскок идеальный. Мне всегда это импонировало. Это был мой первый турнир «Большого шлема», на который я поехала одна без какой-либо надежды выиграть хотя бы одну игру. Потому что грунт, как все думают, не моё покрытие. Но главное физика, и я там тоже могу играть.

– Любите ли вы сверхбыстрое покрытие – траву?
– Для неё нужно быть всегда здоровой. То есть если что-то болит, то играть невозможно. Но это не значит, что данное покрытие мне не импонирует. То есть траву я люблю не меньше. А что касается харда, то чувствую на нём себя в своей тарелке, хотя это покрытие и самое травмоопасное.

«Футбол на тренировках – обычное для теннисистов дело»

– Как часто вы заимствуете какие-то упражнения из других видов спорта?
– Когда речь идёт об ОФП, то достаточно много примеров занятий, которые подходят теннисистам. Иногда работаю с мячами, чтобы улучшить определённые навыки, повысить концентрацию внимания. Люблю играть в футбол, но памятуя о проблемах с ногами, стараюсь не увлекаться.

– Случаем, не чеканите ногами теннисные мячи на тренировках?
– Нет, голова и ноги – почти святое, а вот руками жонглирую (смеётся).

– А вот Мария Шарапова на одной из последних тренировок лихо перепасовывалась с тренерами, не давая мячу опуститься на землю.
– Для меня это не открытие. Многие теннисисты предпочитают так разминаться, перебрасывая мячик через сетку или просто чеканя. Это ведь работа на координацию, которая лишней не бывает.

– Мужская сборная России постоянно футбольные поединки с персоналом устраивает перед матчами Кубка Дэвиса. А как обстоят дела в женской?
– Никто не играет, все боятся заработать травму на ровном месте. Девочки всегда предпочитают не рисковать там, где это не нужно. То есть если даже что-то организуем, то не выкладываемся.

– Кто в женской сборной главный футболист?
– Знаю, что Света Кузнецова обожает возиться с мячом, хотя сейчас в Кракове не до этого было из-за иного распорядка тренировок.

– Тот факт, что полуфинал против Германии может пройти в Сочи, вас мотивирует?
– Он будет мотивировать, если я приму в нём участие.

– Сколько билетов придётся выкупать в таком случае для родственников, знакомых и друзей?
– У меня не так много знакомых там осталось. Есть пару семей, с которыми общаемся, а так за 13 лет многое изменилось. К примеру, последний раз я была в Сочи два года назад. Захотела сбежать от столичной суеты и напряжения, погулять по берегу моря, подышать свежим воздухом, отвлечься от тревожных мыслей, связанных с операциями.

– Вообще от Москвы устаёте?
– Да, порой безумно. Тренироваться здесь просто невозможно. Я могу потратить 2-3 часа только на то, чтобы добраться из дома до арены ЦСКА. Порой столько же уходит и на обратный путь… А ведь иногда мне необходимо в 9 утра уже быть на тренировке… Так что в свободный день часто просто отсыпаюсь.

– Метро – не выход из ситуации?
– Увы. Я живу в Подмосковье, недалеко от Шереметьево, и до него для начала нужно добраться. К тому же даже если бы оно было рядом, я физически не смогла бы таскать на себе постоянно чехол с ракетками и сумку с личными вещами – это не так легко.

– Вы рады тем изменениям, которые произошли в Сочи в связи с Олимпийскими играми?
– Я не была там, поэтому толком ничего не видела. Но бабушка говорит, что город не узнать – всё абсолютно новое. Я могу лишь заочно порадоваться за то, что появились новые арены и необходимые условия для тех, кто хочет заниматься спортом всерьёз.

«Папа работает на ООН, брат играет в хоккей, поэтому семья держится на маме»

– Виталия, у вас красивое имя, однако складывается впечатление, что родители больше хотели мальчика.
– Да вроде бы нет. Просто маме очень нравилось это имя, она хотела, чтобы меня называли Вита, поэтому, наверное, в итоге они и остановились на Виталии. Знаю точно, с ней никто особо не спорил по этому поводу. Что касается папы, то у него была идея назвать Ксюшей, но это имя мне бы не подошло.

– Отец у вас серьёзный человек, говорят…
– Что есть, то есть. Он работает на ООН в Африке.

– Какую должность занимает, раскроете секрет?
– Начальник лётного отдела. Раньше он был диспетчером в сочинском аэропорту, а потом карьера постепенно пошла вверх по служебной лестнице.

– Ему нравится?
– Судя по всему, да. Постоянно рассказывает какие-нибудь интересные истории. Разумеется, из тех, что можно придать огласке.

– Подолгу отца не видите?
– Иногда он отсутствует дома больше месяца. Когда я принимала участие в Кубке Кремля, мы виделись с ним, он прилетал на три дня. Потом на Новый год пересекались. К сожалению, в том числе и из-за моего не самого лёгкого графика, видимся мало.

– Как лично вы переносите разлуку с домом?
– Привыкаю, хотя по-прежнему безумно скучаю по всем родственникам.

– Судя по всему, больше всех страдает в семье мама?
– Да не то слово. На ней всё и держится, потому что муж – в Африке, сын – в Ступино, дочь – скитается по миру. Все наши заботы и проблемы от перевозок до виз – на ней.

– В каком возрасте вы перебрались в Москву из Сочи?

Не слышала, чтобы меня начали называть новым секс-символом российского тенниса. Как к этому отношусь? Абсолютно спокойно. Пусть говорят, я не против.

– В 11 лет. Родители решили, мне нужны другие условия для тренировок, чтобы продолжать развиваться и сделать качественный рывок. В Сочи, к большому сожалению, мне, да и другим ребятам, этого уже дать не могли на тот момент.

– В столице всё получилось?
– Да, родители нашли мне тренера и группу, отдали младшего брата в хоккейную секцию, ему тогда как раз пять лет исполнилось.

– Выходит, что семья сменила прописку прежде всего ради вас и брата?
– Да. Не каждые родители на это способны, именно поэтому я всегда буду благодарна маме с папой за то, что они для нас сделали.

– К слову, биографии многих российских теннисистов, добившихся успеха, начинаются именно с историй о родителях, ставивших на карту если не всё, то очень многое, ради своих чад…
– И я не исключение. Мама с папой поддерживали меня всегда и во всём вне зависимости от того, в каком состоянии я пребывала – хорошем или плохом. Они верили, что рано или поздно мне удастся осуществить мечту и заиграть на серьёзном уровне. То есть мне никто не говорил даже в то время, когда я лечилась после травм: «Заканчивай с теннисом, поступай в институт и берись за ум». Даже полунамёка не было.

– В большей степени эти слова всё-таки к маме относятся?
– Да, вы правы. Папа не видел большей части того, что мне уготовила судьба. Мама же стойко переносила все мои болячки и почти всегда оказывалась рядом.

– Почему брат выбрал хоккей, а не теннис, имея перед лицом отличный пример в вашем лице?
– А у нас вопрос так даже не стоял. Родители хотели, чтобы мальчик стал или футболистом, или хоккеистом. В итоге остановились на последнем варианте, так как ледовый дворец был в нескольких минутах ходьбы от нашего дома.

– Ещё несколько лет назад Сергея вызывали в юниорскую сборную России…
– В том же году он стал лучшим бомбардиром юношеского чемпионата страны. Но после того как перенёс две операции из-за разрыва плечевых мышц, дела не заладились. В общей сложности брату пришлось пропустить три сезона.

– Во всём оказались виноваты хирурги?
– К сожалению, как и в моём случае. Ему пришлось повторно ложиться под нож, но уже в Италии. Пока не может вернуться на прежний уровень, во многом из-за психологических проблем – боится идти в жёсткие стыки, работать у бортов, инстинктивно бережёт себя.

– Насколько вы дружны с братом?
– У нас отличные отношения. Я всегда рада, когда ему удаётся вырваться и поддержать меня. Осенью на Кубке Кремля Серёжа побывал на всех моих матчах, сильно радовался моим успехам и переживал, когда я уступила Насте Павлюченковой. Я тоже стараюсь не пропускать его игры в Москве, если графики совпадают. Мне вообще безумно нравится хоккей.

«Люблю поесть жирненькое – манты, плов, шашлык, хачапури»

– И не только он, судя по вашему «инстаграму». За последние два года вы и за «Рому» успели поболеть, и стать свидетелем открытия стадиона в Ницце.
– Можно сказать, футбол – ещё одна моя небольшая страсть. Правда, только в последние пару лет. Так вышло, что, когда я проходила восстановительные процедуры в Риме, часто общалась со спортсменами. Каждый из них вносил лепту в моё футбольное образование.

Плюс в Италии, по-моему, абсолютно все любят этот вид спорта и не сопереживать какой-то из команд очень сложно.

– В Ницце процесс вовлечения происходил по той же схеме?
– Почти. Я занималась ОФП на юге Франции, и несколько раз мои пути пересекались с футболистами местной команды.

– Похвастайтесь, с кем общались лично?
– Придётся рыться в телефоне, потому что, к своему стыду, не помню имён.

– Неужто у вас, к примеру, есть номер Тотти, а вы не помните, как его зовут?
– Точно, с Франческо я общалась, он даже мне майку свою с автографом подарил. Меня с ним познакомили в один из первых дней пребывания в местной больнице.

– Он взамен ничего не просил?
– Он – нет, а вот некоторые советовали в качестве ответа презентовать ему своё теннисное платье.

– И чем история закончилась?
– Я решила, что это чересчур (хохочет).

– Каждый современный спортсмен следит за своим питанием. В чём особенности вашего режима?
– С недавних пор меня заставляют есть как можно больше.

– Для чего?
– Раньше у меня не было распорядка дня как такового. Я могла позволить себе не позавтракать и обойтись только обедом или ужином. Но с нового года всё изменилось, теперь меня держат в ежовых рукавицах, следят за каждым приёмом пищи, заставляют пить специальные препараты для костей и суставов, которые помогают мне восстанавливаться.

– Многие спортсмены не доверяют докторам и предпочитают следить за всем сами, чтобы не угодить в неприятную историю.
– Я доверяю, потому что мой тренер одновременно является моим молодым человеком. Он априори желает мне только самого лучшего и никогда не позволит выпить или съесть какую-нибудь гадость.

– Вернёмся к еде, если позволите, какую кухню предпочитаете?
– Средней Азии, наверное. Манты, плов, шашлык, хачапури – всё это обожаю до беспамятства. Когда я в Москве, часто хожу в один узбекский ресторан. Ещё один украинский мне симпатичен – там можно жирненького поесть, навернуть борща со сметаной и жареной картошечки с грибами. Это всё ем без ограничений.

– А сами готовите?
– Когда переезжаю с турнира на турнир, ни времени, ни возможности нет, мы ведь живём в отелях. А дома после двух-трёх тренировок сил не хватает, да и необходимости такой нет.

– Ну, хотя бы коронное блюдо у вас есть?
– Запеканка с курагой. Её готовлю превосходно.

– Как обычно коротаете свободное от игр, тренировок и восстановительных процедур время?
– Если не устала так, чтобы отключиться после принятия горизонтального положения, то читаю книжки. Иногда под настроение, могу какой-нибудь сериал посмотреть или киноновинку. Но это только если за границей, там как-то проще выкроить время.

– В литературе есть предпочтения?
– Детективы. Я прочитала всего Сиднея Шелдона и Джеймса Хедли Чейза. Иногда разбавляю всё это классикой, которую посоветует мама. В данный момент читаю «Аэропорт» Артура Хейли.

– На сайте WTA значится, что ваш любимый город Париж.
– Это устаревшая информация. Недавно я сменила фаворита на Рим. Прожив в Вечном городе полгода, изучила его вдоль и поперёк, узнала всё, что только было можно, в том числе массу интересного об архитектуре и истории. Словом, втрескалась по уши (смеётся).

– В Ватикан часто наведывались?
– Раз пять минимум. Даже побывала в закрытой части. Мне нужно было попасть в аптеку, купить конкретную вещь, и мне для этого выдали специальный пропуск (хохочет).

– Насколько уютно себя чувствовали в Риме в целом?
– Мне было комфортно. Я не чувствовала себя одинокой, зацикленной на своих проблемах. Меня всегда окружали друзья, мы с кем-то знакомились, вместе проводили время. С теми же футболистами и хоккеистами, проходившими курсы реабилитации, часто виделись.

«Осуждать теннисистов, меняющих гражданство, не имею права»

– С кем-нибудь из российских спортсменов близко общаетесь?
– С футболистами ЦСКА у меня очень хорошие отношения. Ходила несколько раз на стадион за них поболеть. Мы как-то даже ездили отдыхать вместе.

– После матча Кубка Федерации многие иностранные журналисты начали называть вас новым секс-символом российского тенниса.
– Я об этом ничего не слышала.

– Как вы к этому вообще относитесь?
– Абсолютно спокойно. Пусть говорят, я не против (смеётся).

– Насколько сильно устаёте от поклонников?
– Вокруг меня пока нет бешеного ажиотажа, чтобы я уставала. Вот за Машей Шараповой бегают толпами. В Кракове мы не могли в ресторан сходить вместе, потому что её сразу облепляли со всех сторон.

– Кстати, всегда было интересно, Маша сама выкладывает снимки в «Инстаграме» или за неё это кто-то делает?
– Сама. Да почти все девчонки ведут самостоятельно свои блоги, будь то «Твиттер», «Фейсбук» или ещё что-то. Теннисистки не актрисы, у которых за это отвечает пиарщики, у нас всё проще – снял, обработал, выложил.

– Какой вы себя представляете в 35?
– В этом возрасте я совершенно точно завершу карьеру. Надеюсь. Открою своё дело, возможно, это будет ресторанный бизнес, или что-нибудь связанное с теннисом тем или иным образом. Но тренировать точно не буду.

– Почему?
– Я чересчур требовательна.

– Разве это плохо?
– Да. Я смотрю на некоторых тренеров, с которыми сталкиваюсь, и понимаю, что они многое делают неправильно. Взять хотя бы отношения с родителями, которые правдами и неправдами пропихивают своих детей и оказывают давление на всех, от кого хоть что-то зависит. В России этот процесс вообще стал нормой вещей. А для меня это невыносимо. Скорее всего, потому что у меня пред глазами всегда стояли мама с папой, никоим образом не влезавшие в процесс моего обучения и предпочитавшие оставаться в стороне.

– Своих детей в профессиональный спорт отдадите?

– А почему нет? Мальчика точно в футбол или хоккей, а с девочкой… посмотрим. Главное, у меня есть понимание того, когда стоит это делать и как – я даже сама могу выстроить базовый режим тренировок для них.

– Если они не смогут добиться успеха, ваше самолюбие будет уязвлено сильно?
– Вряд ли. Я быстро пойму, есть ли у них желание добиваться чего-то или нет. Заставлять вкалывать их, разумеется, не буду, хотя занятия спортом в целом очень дисциплинируют.

– Как думаете, чего вам будет хотеться больше всего в 50?
– Пожить ещё.

– Если бы у вас была возможность изменить что-то в работе федерации тенниса России, что бы вы сделали?
– Прежде всего создала бы тренировочную базу. У нас нет ничего подобного. Необходимо построить спортивный комплекс, который будет включать в себя открытые и закрытые корты, манеж, бассейны, тренажёрный, массажные залы, помещение для восстановительных процедур. В Европе и США подобных мест достаточно, у нас же, по сути, есть лишь ЦСКА, где можно тренироваться на кортах только с 9.30 до 14, обо всём остальном ты должен заботиться лично.

– Вы разговариваете об этом с другими соотечественниками?
– Нет, эти вопросы в личных беседах не поднимаются уже давно. Все с этим смирились. Поэтому каждый и пытается добиться успеха исключительно своими силами. Хорошо помню, когда я в 12 лет играла со сверстницами-иностранками, у них было всё то, о чём я могла только мечтать – тренеры, спарринг-партнёры, спонсоры… Собственно, я и сейчас за многое плачу сама, поэтому тренер со мной не в каждой поездке, а только в тех случаях, если могу это себе позволить. О более внушительной команде речи вообще не идёт… Меж тем в других странах только за попадание в топ-100 для тебя чуть ли не в лепёшку расшибутся, создадут условия.

– Иными словами, вы хорошо понимаете тех, кто получает гражданство других государств и выступает под чужим флагом?
– Ни я, ни вы, ни болельщики не имеем права их осуждать. С какой стати? Они хотят играть в теннис, развиваться, зарабатывать, в конце концов, тем, чему они посвятили чуть ли не всю свою жизнь. Если они никому не нужны и у них нет возможности проявить себя здесь, неужели они должны бороться с ветряными мельницами вечно?