Марион Бартоли одержала главную победу в карьере, покорив Уимблдон. 28-летняя француженка в финале в двух сетах одолела Сабину Лисицки, да и вообще по ходу турнира не отдала ни одного сета. На чемпионской пресс-конференции она поведала о своих эмоциях сразу после победы, желании отличаться от остальных, тяжёлых моментах детства, которые помогают ей и сейчас, желании как можно дольше наслаждаться этим успехом и многом другом.
Было ощущение, что я всё это видела в замедленном движении. Мяч приземлился на линию, меловая пыль поднялись в воздух – это эйс, и я только что выиграла Уимблдон! Тяжело подобрать слова, чтобы описать то, что я чувствовала в тот момент.
— Марион, насколько вам помог опыт финала шестилетней давности в этом матче?
— Пожалуй, после матча я могу сказать, что мне это действительно помогло. Я чувствую, что в финале провела свой лучший матч на соревновании. Я всё делала на хорошем уровне – здорово подавала, удачно принимала. Я действительно провела отличный матч. Это просто потрясающе – выиграть Уимблдон и при этом здорово играть. В это сложно поверить.
— Как так получилось, что в остальных турнирах вы не проходили дальше четвертьфинала, а на Уимблдоне одержали победу?
— Ну, это я… Я не знаю (смеётся). Честно говоря, я не думала об этом в таком ракурсе. Просто стараюсь сыграть любой матч, в котором принимаю участие. А между матчами на турнире я старалась просто хорошо провести время со своей командой. Даже сегодня с утра мы много смеялись. Это было абсолютно нормально, хотя у меня на носу был финал Уимблдона и я должна была чувствовать себя иначе. Думаю, это делает турнир ещё более прекрасным. За последние две недели я прекрасно провела здесь время. Получился идеальный турнир во всех смыслах.
— Вы были удивлены тем, как Сабина вела себя на корте?
— Честно говоря, я старалась не обращать внимания на неё, а больше концентрироваться на собственной игре и оставаться спокойной. После 5:1 она заиграла по-настоящему здорово. А я лишь думала о том, что мне нужно ещё один раз удержать свою подачу. Очень здорово было закончить всё эйсом. Было ощущение, что я всё это видела в замедленном движении. Мяч приземлился на линию, меловая пыль поднялись в воздух – это эйс, и я только что выиграла Уимблдон! Тяжело подобрать слова, чтобы описать то, что я чувствовала в тот момент. Я не могла поверить, что выиграла Уимблдон в этом году. Мне придётся посмотреть фотографии и сам матч на DVD, чтобы осознать, что я это сделала.
— Теперь, когда люди будут говорить о вас, все будут вспоминать о чемпионстве на Уимблдоне. Насколько серьёзно это изменит вашу жизнь?
— Могу только сказать, что это не изменит меня как человека. Я останусь честной, спокойной, сдержанной и не собираюсь взлетать в небеса. Но слышать о себе «чемпионка Уимблдона» — наслаждение для слуха (улыбается). Это было моей мечтой. Я желала этого очень сильно. Чувствовала, что главной целью моей карьеры была победа на турнире «Большого шлема». Это долго было только мечтой. Но пока мечтала, я продолжала работать на тренировках, и в итоге всё стало явью.
— В 2002-м мы наблюдали за вашей игрой.
— 11 лет назад, как же это было давно.
— Тогда вы принимали всего в двух метрах от квадрата подачи, стараясь предугадать направление. Это казалось сумасшествием, потому что так больше никто не делал. Ваш отец заставлял вас пробовать много разных вариантов, которые были необычными. Как много раз вам казалось, что ваша тактика и стратегия выглядят безумными, потому что так никто не играл?
— Это всегда было частью моей личности – отличаться от остальных. Мне всегда казалось, что быть такой же, как и остальные, скучно. Я давно приняла тот факт, что отличаюсь от остальных, в том числе и в плане игры. Мне нравится в моём теннисе, что в нём присутствует уникальность. В итоге, посмотрев матчи с 10 теннисистками, в конце дня зрители запомнили ту девочку, которая отличалась от остальных, принимая внутри корта и всё такое. В финале, к примеру, наоборот, было умным ходом чуть дальше принимать, чтобы иметь на полсекунды больше для реакции. Иногда надо подстраиваться под ситуацию. Но мне никогда не хотелось подражать кому-то из других детей и повторять их игру.
Я провела весь второй сет с волдырём размером в 25-центовую монету под моим большим пальцем на ноге. Я предпочла не вызывать врача. Когда после матча я сняла носок, то он весь был в кровь. Я не вызываю врача, даже если чувствую, что с трудом могу ходить в конце матча. Я стараюсь этого не показывать. Я такой человек, что не буду давать знать о том, что меня что-то беспокоит. Иногда вы можете не знать, через что я на самом деле прохожу во время матча.
— Можете рассказать о том, как отец повлиял на вашу игру? Что для вас сегодня значило забраться в ложу и отпраздновать победу вместе с ним?
— Да, это было потрясающе. Я и в тот момент не осознавала, что стала чемпионкой Уимблдона. Это вообще сложно осознать. Теннисисты начинают играть с пяти или шести лет. Как только становишься профессионалом, начинаешь мечтать о победе на турнире «Большого шлема». Думаешь об этом каждый день. И вот когда это происходит – приходит невероятное ощущение, ведь до этого я мечтала об этом миллион часов. Приходится пройти боль, слёзы, тяжёлые моменты, и в конце концов это произошло. Те 10 секунд, которые проходят, пока ты идёшь к сетке пожимать руку соперницы, это что-то невероятное. Складывается ощущение, будто ты больше не идёшь по земле, а паришь. Это очень сложно описать. Разделить этот успех вместе с моим отцом было очень здорово. Я наблюдала за ним, он активно болел за меня. Большую часть матча он не отрывался от телефона, но при этом выглядел довольно спокойным. Это был идеальный день – красиво, солнечно, заполненный центральный корт, и я победила в двух сетах. Я не отдала ни одной партии за турнир. Даже в своих мечтах я не могла такого представить. Это верх совершенства.
— Вы играете в теннис уже давно. Система соревнований остаётся непростой. Насколько тяжело вам следовать вашей уникальной дорогой?
— Тяжело, но мне не привыкать. Я провела весь второй сет с волдырём размером в 25-центовую монету под моим большим пальцем на ноге. Я предпочла не вызывать врача. Когда после матча я сняла носок, то он весь был в крови. Я не вызываю врача, даже если чувствую, что с трудом могу ходить в конце матча. Я стараюсь этого не показывать. Я такой человек, что не буду давать знать о том, что меня что-то беспокоит. Иногда вы можете не знать, через что я на самом деле прохожу во время матча. Это пошло ещё с детства, когда я справлялась со сложными ситуациями. Я занималась поздним вечером, возвращалась после полуночи, а с утра мне надо было пойти в школу. Эти моменты сумели закалить меня и сделать очень сильной на теннисном корте. За пределами корта я совсем другой человек, но когда я выхожу на арену, то вспоминаю все эти непростые моменты. Я делала это и во время финала, всё это помогает мне на протяжении долгого времени.
— Эксперты на телевидении осуждают вашу технику подачи. Зрители на первом корте негодовали, когда во время четвертьфинала вы просили остановить игру после мелкого дождя…
— Ну, по крайней мере, во время финала я чувствовала, что получила серьёзную поддержку. После матча вы могли видеть, что мне все аплодировали. Я думаю, что можно было почувствовать уважение со стороны публики.
— Вы одна из немногих, которые не боятся говорить, что думают. Если начинается дождь, то вы не боитесь сказать арбитру, чтобы он остановил игру.
— Да, важно быть сильной и уметь отстаивать своё мнение. Что касается четвертьфинала со Стивенс и остановки матча. Я чувствовала, что на корте было скользко. К тому времени дождь шёл уже больше пяти минут. На корте становилось опасно. А во время финала я не чувствовала, что публика проявляла какое-либо неуважение. По-моему, они здорово относились к обеим финалисткам. Если судить по тому, как меня приветствовали после заключительного розыгрыша, им понравилось, как я провела встречу. Я думаю, что люди будут помнить этот матч, а не мой спор с судьёй в четвертьфинале.
— Вы говорили, что пропуск Олимпиады стал для вас очень болезненным. После всех этих сложностей победа на Уимблдоне становится ещё слаще?
— Да дело не только в Уимблдоне. В целом этот год был тяжёлым из-за разных событий, которые происходили в моей жизни за пределами тенниса. И, конечно, здорово, что со мной произошло такое. Но мой подъём случился даже раньше, чем я могла представить. Перед матчем в кабинете физиотерапевта я слушала музыку и пела вслух. Это не то, как должна выглядеть идеальная подготовка к финалу Уимблдона, но я была счастлива и не хотела этого скрывать. А они вспомнили, что видели, когда я действительно достигла «нижнего предела». Это было после встречи с Андреа Петкович в Майами, когда я получила травму. Мне сказали, что так здорово, что, несмотря на всё, я смогла выйти в финал. И действительно, то, что я преодолела все эти сложные моменты, сделали победу ещё слаще.
— На этой неделе на ESPN вас просили завершить последовательность Фибоначчи…
— Поехали! Я готова к новому вызову.
— Нет, сейчас не совсем об этом. Как, на ваш взгляд, будет выглядеть последовательность Бартоли? Что ждёт вас дальше?
— Я совершенно не представляю. Как бы теперь всё ни сложилось, у меня уже есть повод гордиться, ведь я чемпионка Уимблдона. Конечно, я буду стараться продолжать в том же духе. Когда я уже выиграла на «Шлеме», то теперь верю в то, что могу сделать это снова. Но пока что я хочу в полной мере насладиться этим успехом. Когда я это сделаю, то начну задумываться об Открытом чемпионате США.