Победительница Открытого чемпионата Франции 2009 года Светлана Кузнецова на старте нынешнего розыгрыша переиграла соотечественницу Екатерину Макарову – 6:4, 6:2. После встречи россиянка рассказала о том, за счёт чего ей удалось это сделать, а также прокомментировала собственное отношение к однополым бракам.
Я посмотрела расписание и заметила, что параллельно на других кортах были не самые интересные матчи. Мне кажется, наша встреча была более любопытной, чем некоторые другие. Не буду называть имён, я всех уважаю. Видимо, организаторы посчитали, что так правильно.
— Светлана, за счёт чего удалось обыграть Екатерину Макарову? Начало матча получилось достаточно нервным…
— Матч был очень сложный. Любое дерби всегда носит принципиальный характер. Я думаю, мне удалось выиграть за счёт своего тенниса, поскольку я старалась играть с вращением. Катя вышла с таким настроем, что ей необходимо рисковать, ей не нужны длительные розыгрыши. Мне же, наоборот, нужно было как можно выше поднимать мяч и затягивать розыгрыши. В первом сете я очень нервничала, не смогла до конца использовать свои моменты. Ну а во второй партии стала играть лучше.
— Екатерина призналась, что когда ей удавалось играть в два-три удара, она чувствовала своё преимущество, но постепенно вы втянули её в свой теннис… Когда наступил переломный момент?
— Понимаете, она играла в рискованный теннис. Он потому и называется рискованным, поскольку очень нестабильный. Это как сегодня в матче Рафаэля Надаля и Даниэля Брандса. Немец тоже показывал рискованную игру, и если по началу всё шло хорошо для него, то потом в какой-то момент стабильность Рафы перевесила. У нас был примерно такой же сценарий, только этот кусочек матча был короче. Я понимала, что она играет рискованно и не сможет так удачно продолжать бить по мячу весь матч. Мне нужно было держаться и гнуть свою линию. В первом сете я чуть-чуть нервничала, поэтому играла не совсем правильно и многое ей позволяла.
— Вы же понимаете, что сами напросились на заголовок «Я сыграла, как Надаль»?
— (Смеётся.) Честно говоря, я о заголовке не думала, это будет ваш выбор. Я себя ни в коем случае не сравниваю с ним. Один удар у меня сегодня был очень похож на удар Рафы, но я не претендую на сравнение с ним, поскольку мне до его уровня ещё очень далеко.
— Екатерина также упомянула о том факторе, что у вас остались от турнира в Париже очень хорошие воспоминания. Вы вспоминали о своей победе 2009 года?
— Я так не считаю. «Ролан Гаррос» всегда был для меня специфическим турниром. Не было такого, мол, я сейчас выиграю, и потом мне будет полегче. Всегда по приезде в Париж у меня появляется особенный настрой. Возможно, всё дело в том, что я уже много лет нахожусь на топ-уровне и участвую во всех крупнейших соревнованиях, играю с топовыми теннисистками. Мне поэтому сложно настраиваться на маленькие турниры. Тяжело находить мотивацию. Конечно, я не хочу проигрывать, но при этом понимаю, что в случае проигрыша мир не перевернётся.
Я сомневаюсь в том, что обычные пары лучше ухаживают за детьми. Сколько у меня друзей геев, и они все всегда очень заботливые, опрятные. У меня нет знакомых пар с детьми, но всё же… Мне даже не хочется вникать в эту тему.
Первый круг получился очень сложным. Мне не слишком повезло с жеребьёвкой. После турнира в Риме я заболела, эту неделю почти не тренировалась. Надеялась, что будет проще, но в итоге жребий оказался не особо мил со мной.
— Не тесновато вам было играть на шестом корте? Он достаточно маленький…
— Честно говоря, я удивилась. Я посмотрела расписание и заметила, что параллельно на других кортах были не самые интересные матчи. Мне кажется, наша встреча была более любопытной, чем некоторые другие. Не буду называть имён, я всех уважаю. Видимо, организаторы посчитали, что так правильно.
— Ваша одежда кажется воздушной. Вы спрашивали, что вдохновило дизайнеров на её создание?
— Нет. Я в этой одежде играю весь грунтовый сезон. Подписала контракт с новой китайской маркой Qiaodan, мне очень нравится их дизайн. Поначалу было сложновато, так как они ещё до конца не могут сделать грамотные кроссовки. Однако вся их продукция весьма качественная и оригинальная.
— Вы наверняка слышали об акциях против однополых браков, которые сейчас сотрясают Париж. Как вы смотрите на эту проблему?
— Знаете, это политический вопрос, а я в политике слаба. Вчера я разговаривала со своими французскими приятелями на этот счёт, спрашивала, почему люди выходят на демонстрации, неужели они настолько яро против этого? Мне объяснили, что они больше недовольны самой системой. Люди против системы, а не против геев или однополых браков. Кто сейчас президент во Франции?
— Франсуа Олланд.
— А он представитель какой партии?
Я играла в паре с Мартиной Навратиловой и Амели Моресмо и не замечала к ним какой-то неприязни. Знаете, я уже столько лет вижу их всех в раздевалках, что думаю: лишь бы им было хорошо, какая мне разница. Одним одно, другим другое. Если люди счастливы, то пусть так живут.
— Социалистической.
— Вот, они против этой партии. Я не знаю, как мне объяснили, так и передаю вам.
— Многие не против самих однополых браков, они против того, чтобы таким семьям разрешили усыновлять детей. Вы как считаете?
— Я вчера думала, вот зададут мне такой вопрос — и что мне на него отвечать? На самом деле это очень длинный вопрос. Если скажешь, например, да, это плохо, нельзя разрешать, а потом задумаешься на тему того, сколько детей отдают людям, которые потом их избивают или насилуют… Вы представляете, сколько подобных случаев происходит? Возможно, представители однополых браков этого делать не будут. Ответить конкретно на такой вопрос сложно. Возможно, у детей, выросших в однополых семьях, будут какие-то психологические отклонения. Хотя я не знаю, лучше пусть на это ответят историки или доктора. Я воздержусь от какого-то единого мнения. Я сомневаюсь в том, что обычные пары лучше ухаживают за детьми. Сколько у меня друзей геев, и они все всегда очень заботливые, опрятные. У меня нет знакомых пар с детьми, но всё же… Мне даже не хочется вникать в эту тему.
У нас в России это не принято обсуждать. Мне вообще сложно что-то говорить конкретно о нашей стране, я в шоке от того, что у нас происходит. Мадонна что-то сказала на своём концерте на этот счёт, и её потом судили в Санкт-Петербурге. Как это возможно? Где Мадонна и где суд Питера? Если так будут делать постоянно, то к нам никто не будет приезжать. Америка находится впереди, и там это разрешено. Как бы мы этого не хотели, но мы всегда тянемся за ними.
— Франция стала девятой страной в Европе и четырнадцатой в мире, где разрешили однополые браки официально.
— Ну вот. Я вчера слышала о том, что гей-парады в Москве будут под запретом до 2112 года. Меня поразила эта цифра. Я не за это, просто это странно. Если вы говорите о том, что геям-мужчинам запрещено усыновлять детей, то женщинам-лесбиянкам тоже нельзя? А если женщины могут родить чисто физиологически, то им запретят рожать? Если честно, я далека от этой темы, так что мне сложно судить.
— В теннисной среде наверняка тоже немало людей с нетрадиционной сексуальной ориентацией. Как у вас к таким людям относятся?
— Не знаю. Я играла в паре с Мартиной Навратиловой и Амели Моресмо. Я не замечала к ним какой-то неприязни. Знаете, я уже столько лет вижу их всех в раздевалках, что думаю: лишь бы им было хорошо, какая мне разница. Одним одно, другим другое. Если люди счастливы, то пусть так живут. Я за мир. Пусть будет меньше войн, пусть люди живут так, как им нравится.
— Вы верующий человек. У вас не возникает внутренних противоречий: с одной стороны — толерантность, с другой — вера?
— Я со временем начала на всё это смотреть по-другому. Я иначе теперь смотрю на структуру церкви. Даже те люди, к которым мы ходим в церковь для причастия, они ведь тоже не святые. В конце концов, каждый выбирает свой путь, и только Всевышний будет нас судить. Я на это так реагирую. Я верю в Бога, и это у меня никто не заберёт. Очень много геев и лесбиянок ходят в церковь, и что, теперь нужно их оттуда изгонять? В церковь мы приходим поклониться Богу. Это невозможно запретить. Единственное, я против тех извращенцев, которые стоят на улицах в непонятных нарядах. Перед детьми так нельзя, это меня убивает.