— Сабина, вы показали мощную игру. Должно быть, у вас было ощущение, что всё сошлось воедино?
— Да. Определённо у меня был сложный матч против Марион. Ей нравится играть на траве, и она играет очень хорошо. Но я очень хотела победить, отдала для победы всё. Я боролась за каждое очко. Не хотела дать ей ускользнуть.
Я была очень расстроена, узнав, что диагноз был неправильным, потому что это стоило мне немалого количества времени. Я намного позже поехала к немецким врачам. Я должна была сделать это раньше.
— Какие ощущения у вас были в конце второго сета? Не было мыслей, что вы упустили свой шанс?
— Нет. Я просто была слегка расстроена, что не демонстрировала те удары, какие могла. Я стала играть осторожно. Но не было момента, когда я сказала: «Нет, теперь я проиграю». Я собиралась бороться. Больше ни о чём не думала.
— У вас были какие-то проблемы с ногой, с лодыжкой?
— Да, я несколько устала, ведь это был сложный матч. Но я боролась до конца и хорошо завершила игру.
— Что вы говорили самой себе в конце второго сета? Думали ли, что надо играть агрессивнее? Ожидали, что уровень её игры упадёт? Должно быть, она чувствовала подъём после победы в сете…
— Нет, я не думала, что она будет играть хуже. В двух предыдущих матчах она отыграла матч-пойнты. Я знала, что должна играть хорошо от начала до конца. Надо отдать ей должное — она очень хорошо играла, когда у меня были матч-пойнты. Но я чувствовала себя комфортно после второго сета. Чувствовала уверенность перед третьим сетом.
— Вы первый немецкий игрок в полуфинале турнира «Большого шлема», и в частности Уимблдона, после 1999 года. У вас есть какая-то гордость по этому поводу?
— Последней ведь была Штеффи, не так ли?
— Да.
— Я была тут в четвертьфинале два года назад, но не смогла пройти дальше. От попадания в полуфинал захватывающие чувства — особенно после того, через что я прошла. Думаю, это здорово и для немецкого тенниса — то, что у них есть отличные теннисистки. Я говорю не только о себе, но и о других. Я просто рада и с нетерпением жду полуфинала.
— Вы знаете Штеффи?
— Да, я встречалась с ней. Я встречалась с ней и Андре, мы ужинали вместе в Лас-Вегасе. Это действительно хорошие люди. Они такие успешные, легенды. Встретиться с ними и увидеть, какие они отличные люди, это просто приятно.
— Какой у них дом?
— Хороший (смеётся).
— Вы не нервничали при ужине с двумя такими легендами?
— Нет. Я уже до этого встречалась с ними. Когда я встретила Андре в тренажёрном зале, то немного нервничала. То же самое было и при первой встрече со Штеффи. Ужин был хороший. Хороший, в расслабляющей обстановке.
— Штеффи говорила, что ей очень интересен этот ренессанс немецкого женского тенниса…
— Я слышала, что она на связи с Барбарой Риттнер, нашим тренером на Кубке Федерации. Думаю, это хорошо. Приятно слышать такое.
— Она была вашей героиней, когда вы были маленькой?
— Я не видела, как она играла. Я начала смотреть теннис чуть позже. Да, я слышала про неё. Я видела некоторые матчи. То, что она делала, просто невероятно. А её вклад в немецкий теннис неоценим. Но, к сожалению, в детстве я не видела много её матчей.
— Она разговаривала с вами насчёт Уимблдона?
— Нет, мы не говорили о теннисе.
— Она не вспоминала свои победы?
— Мы не говорили о теннисе.
— О чём вы говорили?
— О разных вещах. Просто не о теннисе.
Как я уже сказала, мне абсолютно нечего терять. Я просто наслаждаюсь пребыванием на корте. Это здорово, так что я просто рада, что вновь буду на корте. Я наслаждаюсь каждой минутой на нём.
— Когда вы в первый раз травмировали лодыжку и обратились к доктору, то он поставил неправильный диагноз?
— Да, в марте это было так.
— Можете поподробнее рассказать об этом?
— Нет, я не хочу разговаривать об этом, потому что это частное дело. Но я была очень расстроена, узнав, что диагноз был неправильным, потому что это стоило мне немалого количества времени. Я намного позже поехала к немецким врачам. Я должна была сделать это раньше.
Я знаю, что в будущем теперь я первым делом буду лететь в Германию, чтобы мои доктора сказали, есть ли у меня травма. Было сложно, но что было, то было. Я ничего не могу изменить. Я просто упорно боролась, чтобы вернуться. И я вернулась.
— На сколько месяцев затянулось ваше возвращение?
— Если при обычном растяжении лодыжки восстановление занимает шесть недель, то я пропустила пять месяцев.
— Что думаете о полуфинале?
— Я ещё не думала о нём, если честно (улыбается).
— У вас впереди бывший чемпион, трудный соперник…
— Это полуфинал, так что никакой матч на этой стадии не может быть лёгким — в независимости от того, кто ваш оппонент. Я должна играть в свой лучший теннис, чтобы выиграть полуфинал. Я с нетерпением жду матча и просто хочу насладиться игрой.
— Если забыть об именах ваших соперников, то, на ваш взгляд, что необходимо, чтобы победить здесь?
— Я ещё не обсуждала следующий матч, потому что не знала, кто будет моим соперником. Мы с тренером обсудим всё — тактику, по которой я буду действовать, и то, как я должна играть. Мне абсолютно нечего терять. Я ведь тут по wild card… И я дошла до полуфиналов. Я собираюсь выйти на корт и бороться, отдав все силы.
— Вы помните, где были, когда Мария выиграла тут в 2004 году?
— Нет, не помню.
— Тогда просто расскажите о своих впечатлениях о Шараповой как игроке.
— Это великая чемпионка. Она выигрывала турниры «Большого шлема». Она действительно хороший игрок. Она хорошо играла в последнее время и уже была на этой стадии турнира прежде. Но, как я уже сказала, мне абсолютно нечего терять. Я просто наслаждаюсь пребыванием на корте. Это здорово, так что я просто рада, что вновь буду на корте. Я наслаждаюсь каждой минутой на нём.
— Штеффи Граф давала вам какие-то советы или подсказки за те месяцы, что вы с ней знакомы? Это как-то помогло вам оказаться на нынешнем уровне?
— Нет, это в первую очередь заслуга моей команды.
— Насколько трудно сконцентрироваться при таком громе?
— Да, всё было немного по-другому. Было очень громко. Дождь был очень сильный. Определённо, игра на траве под крышей при громе снаружи имеет свои отличия. Но нужно просто концентрироваться на матче, на каждом розыгрыше. Всё было нормально.
— Как вы думаете, после таких матчей, когда публика сильно вовлечена в игру, есть основания ожидать, что она будет поддерживать вас и в четверг во время полуфинала?
— Я надеюсь, что будет так. В Бирмингеме болельщики были потрясающими. Они очень поддерживали. Здесь по ходу всего турнира публика тоже была восхитительной, она очень помогла мне в матчах против Ли На, когда я упустила два матч-пойнта. То же самое было и сегодня. В каждом матче публика отличная. Без всех этих болельщиков было бы сложнее, и я не получала бы такое удовольствие, так что я надеюсь, что они придут на полуфинал, насладятся игрой и поддержат меня.
Два года назад всё было по-другому. Я сильнее нервничала. Я не могла спать так хорошо. Тогда всё было в новинку. Сейчас всё по-другому.
— Можете побольше рассказать о том чувстве свободы, которое у вас есть благодаря участию в турнире за счёт wild card?
— Это особо не влияет. На мой взгляд, я играла очень хорошо в последние три месяца. Я была травмирована в прошлом году, из-за чего я потеряла места в рейтинге. Я была 22-й в мире или 24-й, когда получила травму. Так что у меня есть чувство, что я по праву здесь.
Здорово, что я получила wild card. Я очень благодарна за это. Это очень приятно, потому что я играла в Бирмингеме. Я получила наслаждение от игры на траве. А победа в Бирмингеме все равно не гарантировала мне wild card. Так что приятно, что мне её дали. И я счастлива.
— Вы считаете, что играете сейчас лучше, чем в 2009 году, когда добрались до четвертьфинала?
— Думаю, я стала опытнее и спокойнее. Я уже была на этой стадии. Два года назад всё было по-другому. Я сильнее нервничала. Я не могла спать так хорошо. Тогда всё было в новинку. Сейчас всё по-другому. Здорово вернуться после травмы. Я знаю, как быстро всё может исчезнуть, так что стараюсь насладиться каждой минутой на корте. Поэтому я говорю, что просто хорошо иметь впереди ещё один матч, продолжить играть здесь.
— Ваши укороченные удары серьёзно мешали Марион. Вы заставили её много бегать. Вы учитывали, что она играет с вами после матча с Сереной?
— Она играет восхитительно. Она любит траву. Она играет очень хорошо. Её стилю игры очень хорошо подходит трава, так что я знала, что мне надо играть очень хорошо. Да, она победила Серену. Нужно играть очень хорошо, чтобы добиться этого. Я знала, что мне необходимо играть в свой лучший теннис. У нас с ней всегда были сложные матчи.