Николай Давыденко во втором круге «Ролан Гаррос» не смог справиться с 227-й ракеткой мира Антонио Веичем из Хорватии, уступив ему в пяти сетах – 6:3, 2:6, 5:7, 6:3, 1:6. После матча на пресс-конференции, на которой побывал и специальный корреспондент «Чемпионат.ру», Давыденко объяснил причины поражения и удивил желанием пропустить весь травяной сезон.
— Николай, наверняка это стало для вас большим разочарованием – вряд ли вы приезжали на «Ролан Гаррос» для того, чтобы проиграть уже во втором круге. Как вы можете объяснить произошедшее? Ведь в начале матча вы более-менее контролировали игру.
— Первый сет складывался для меня очень легко, потому что он только и делал, что допускал ошибки. Я даже не могу сказать, хорошо или плохо я играл – мне достаточно было направить пару ударов в корт, чтобы он ошибся. Я быстро повёл со счётом 5:1, и с этого момента он начал выдерживать длинные розыгрыши, бороться. Я почувствовал, что у меня возникли проблемы – появилось ощущение, что я могу проиграть едва ли не любой гейм. А он заиграл ещё лучше и достаточно легко взял второй сет – 6:2. Я держал мяч в корте, но при этом не оказывал на него практически никакого давления, играл в центр корта. Да, я выходил к сетке, играл с лёта, но этого было недостаточно. Мне не хватало хорошей игры с задней линии.
Судя по тому, что я не слишком хорошо двигался по корту, можно сказать, что были проблемы с физическим состоянием. При этом я почти не устал – может быть, потому, что мало бегал. Но мой тренер видит меня со стороны, знает, что мне нужно. Он говорит, что я слишком медленно работаю ногами.
— По вашему мнению, основная причина поражения лежит в области физики, психологии или чего-то другого?
— Мой тренер сказал, что дело в физике.
— А сами вы что думаете?
— Судя по тому, что я не слишком хорошо двигался по корту, можно сказать, что были проблемы с физическим состоянием. При этом я почти не устал – может быть, потому что мало бегал. Но мой тренер видит меня со стороны, знает, что мне нужно. Он говорит, что я слишком медленно работаю ногами. Я пытаюсь двигаться быстрее, но у меня не получается. Мне кажется, что я передвигаюсь неплохо, но на самом деле это не так. А в психологическом плане всё в порядке – я не чувствую на себе никакого давления, играю в своё удовольствие.
— Вы здесь играли уже со вторым соперником из квалификации. Чем-то Веич отличался от Гремельмайра и какие трудности он вам доставил?
— Веич хорошо играет справа длинно кручёными ударами, и мне тяжело было на них отвечать, направлять мячи, атаковать. Если я ему играл под форхенд, то он сразу сам начинал вести игру, хорошо пробивал кросс, линию. Где-то я удобные мячи играл через центр, а не по углам, особенно с бэкхенда. Я пытался слева бить по месту, справа атаковать, но не получалось ни того, ни другого, потому что если я чувствую, что проигрываю на задней линии, то у меня никаких шансов нет. Я иногда выходил вперёд, но тяжело каждый розыгрыш проводить у сетки. А на подачу я никогда не надеялся. Просто пытался бороться, думал, что разыграюсь, начну лучше направлять мячи. Но от первого до пятого сета я сыграл на одном уровне, не сумев прибавить. Где-то, при спаде внимания, я проигрывал легко. Когда я концентрировался, то старался в борьбе выиграть геймы. Но не было такого, чтобы я доминировал. Я не чувствовал, что могу его поддавить и в этот момент добиться успеха.
— Вы сказали, что никогда не рассчитываете на свою подачу. А как вы оцените подачу хорвата?
— На грунте подача вообще особо не впечатляет. Иногда он хорошо подавал, но в основном игра у нас шла на задней линии. Важно было играть справа, слева, атаковать в розыгрышах, что он и делал. Когда я отыгрывал в центр, то он сразу использовал мою ошибку и играл особенно справа в углы. Мячи здесь быстрые, и было очень тяжело что-то создать после таких ударов.
— В начале встречи судья проверял грунт, с чем это было связано?
— Просто корт слишком сильно полили, и нужно было подождать, пока он высохнет.
Я должен был играть в Галле, но сейчас я не успеваю оформить визу, и нет шансов сделать её вовремя, а ехать лишь на один Уимблдон, перед которым получится потренироваться максимум три дня, особого смысла нет. Поэтому лучше я вообще пропущу траву, спокойно потренируюсь, может быть, наберу физическую форму, потому что за неделю это невозможно сделать. А так как после травы я хочу опять играть на грунте, то лучше целенаправленно подготовиться к нему.
— Повлиял ли на вашу игру сильный ветер?
— Да, это тоже сказывалось. Когда хочешь сыграть близко к линии, а мяч улетает в аут, то немного зажимаешься и начинаешь пытаться меньше ошибаться, сыграть ближе к центру, а сопернику это удобно – ему надо меньше двигаться, и он может раскладывать мячи по углам. В пятом сете он играл в темпе, интенсивно, а я практически ничего не создал, поэтому у меня и не было шансов в решающей партии что-то изменить.
— Здесь на турнире присутствует ваш тренер и брат Эдуард, но он сейчас путешествует с вами не на всех турнирах, а только на крупных. Так и будет продолжаться дальше?
— Не знаю. Вообще я хочу пропустить весь травяной сезон вместе с Уимблдоном, сейчас мне не очень хочется играть в теннис. Побуду пару недель в Москве, потом начну опять готовиться к грунту и рассчитываю ещё три недели на нём отыграть перед Америкой.
— Вы просто хотите от тенниса немного отдохнуть или что-то ещё?
— Я должен был играть в Галле, но сейчас я не успеваю оформить визу, и нет шансов сделать её вовремя, а ехать лишь на один Уимблдон, перед которым получится потренироваться максимум три дня, особого смысла нет. Поэтому лучше я вообще пропущу траву, спокойно потренируюсь, может быть, наберу физическую форму, потому что за неделю это невозможно сделать. А так как после травы я хочу опять играть на грунте, то лучше целенаправленно подготовиться к нему. Возможно, там я хорошо сыграю, особенно в Гамбурге, что поможет мне поднять рейтинг.
— Давно вы решили пропустить травяной сезон?
— Нет, просто так случайно совпало. Конечно, если меня заставят поехать на Уимблдон, то, возможно, сыграю его.
— А кто вас может заставить?
— Жена, брат. Но Эдуард-то, возможно, не заставит, ему предпочтительнее меня больше потренировать. А жена может сказать, что лучше поехать, вдруг хорошо сыграю, и всё изменится. Так что пока точно не знаю. Я хочу пропустить, но давление со стороны может поменять планы.
— А предусмотрены какие-то штрафные санкции за пропуск турниров «Большого шлема»?
— Нет. Я могу легко доказать, что у меня есть травма, и всё. Тем более у меня уже два месяца есть проблемы с плечом. Поэтому я хочу сейчас полететь в Москву и там немного подлечиться. Турниры «Большого шлема» проводит ITF, а не ATP, поэтому и правила другие. Просто надо показать необходимые медицинские справки, а спортсменам это легко сделать, потому что у нас всё болит (смеётся).
— А у вас именно с правым подающим плечом проблемы?
— Да.
Да, я планирую сыграть Кубок Дэвиса после US Open. Сейчас нужно поддержать нашу команду, постараться хотя бы остаться в мировой группе. Но всё может измениться, так что пока сложно говорить об этом.
— Вы по традиции играете грунт после Уимблдона. А никогда не думали о том, чтобы сразу поехать в США, чтобы подготовиться к US Open?
— Когда длительное время находишься в Америке, то уже к последнему турниру US Open хочешь улететь оттуда. Спросите у Турсунова, который много там играл, он на самом деле сам не рад, когда много времени проводишь в Америке, особенно если едешь туда после Уимблдона. Поэтому лучше, наоборот, прилететь туда позже, чтобы свежо себя там чувствовать. У многих теннисистов, кто много играет в США, уже на подсознательном уровне сидит мысль быстрее улететь домой.
— А в чём причина? Жара или что-то ещё?
— Нет, просто там другой континент и ощущаешь себя некомфортно. В Штутгарте и Гамбурге, где мне предстоит играть, я чувствую себя как дома. Так что незачем лететь в Америку.
— Николай, после US Open сборная России будет проводить переходной матч Кубка Дэвиса. Вы уже думали о нём?
— Да, я планирую сыграть Кубок Дэвиса после US Open. Сейчас нужно поддержать нашу команду, постараться хотя бы остаться в мировой группе. Но всё может измениться, так что пока сложно говорить об этом.
— А что вам запомнилось в Париже?
— У нас окна в гостиничном номере выходят прямо на Эйфелеву башню. Вообще мне нравится, что дали в отеле номер на предпоследнем, 30-м этаже – отсюда прекрасно виден весь Париж. Когда один здесь находишься, то глупо говорить о какой-то романтике – какая разница Эйфелева башня или мусорные баки под окном. А если приезжаешь с женой, то приятно наблюдать такой вид, особенно вечером, когда Эйфелева башня светится.