Дождь, из-за которого два дня откладывались полуфиналы US Open, закончился. Но после этого в матче Серены Уильямс и Ким Клийстерс разразилась настоящая гроза. Такой развязки не ожидал никто. В критический момент второй партии, при счёте 5:6 и 15:30, Серена сделала зашаг на второй подаче. Судья засчитала его американке, и Клийстерс получила двойной матчбол. После этого Серена накинулась на линейного судью с обвинениями. Та же, в свою очередь, терпеть обиду не стала и заявила арбитру на вышке, что Уильямс пригрозила её убить. В итоге Серена была наказана штрафным очком, которого хватило Ким для победы.
В течение всего года у меня не было зашагов, и вдруг на этом турнире они стали определять зашаги. Я не говорю, что я не делала, но… я даже не знаю. Я не собираюсь сидеть здесь и искать себе оправдания. Если я сделала зашаг, значит сделала. Что было, то было.
На послематчей пресс-конференции журналисты долго пытали Серену, что же всё-таки она сказала арбитру и за что.
— Для лучшего понимания ситуации, что вы там сказали линейному арбитру?
— Ну, я сказала то, за что, я полагаю, они меня наказали штрафным очком. К сожалению, это было на матчболе.
— Что вы сказали?
— Что я сказала? А вы не слышали? Ох.
— Что такого, в вашем понимании, сделала линейная судья? Очевидно, у вас была с этим проблема.
— Ну да. Очевидно, что в течение всего года у меня не было зашагов, и вдруг на этом турнире они стали определять зашаги. Я не говорю, что я не делала, но… я даже не знаю. Я не собираюсь сидеть здесь и искать себе оправдания. Если я сделала зашаг, значит, сделала. Что было, то было, и это практически всё, что я хочу сказать.
— Как вы думаете, у линейного арбитра были какие-то основания чувствовать угрозу по отношению к себе? Очевидно, она сказала, что почувствовала угрозу?
— Она сказала, что почувствовала угрозу? Она сказала это вам?
— Я просто повторяю то, что было сказано, что она сказала судье на вышке.
— Ну, я никогда не воевала за всю свою жизнь, поэтому я не знаю, почему она почувствовала себя под угрозой.
— Создалось ли у вас впечатление, что судья на вышке позвала к себе линейную судью, или она добровольно пошла в сторону арбитра на вышке?
— Я не знаю. Я думаю, что она добровольно пошла туда и что-то сказала судье на вышке. Я не знаю. Меня там не было. Я готовилась к следующему розыгрышу.
— Насколько вы опустошены, после того как матч такого калибра закончился подобным образом?
— Ну, вы знаете, ясно, что я не рада, но… я даже не знаю. Очевидно, что я хотела борьбы. Я всегда боролась, когда проигрываю, и буду продолжать. Я собиралась подать пару эйсов, но это не получилось.
— Ким также выглядела абсолютно пострадавшей.
— Ну, я не думаю, что она всё понимает. Я не думаю, что она действительно поняла, что это было штрафное очко, что означало, что я проиграла матч. В этом-то вся штука. И я думаю, может быть, судья на вышке должна сказать что-нибудь.
— Сказали вы что-то арбитру на вышке, что могло быть воспринято как угроза? Сказали ли вы что-то линейному, что могло быть истолковано как угроза?
— Нет, я не угрожала. Я не говорила… я не помню ничего, если честно. Я переживала ситуацию. И, знаете, мы обе сражались за каждое очко. Это был действительно важный момент, 15:30, на самом деле.
Думаю, что Ким играла очень хорошо, думаю, что она вышла на матч, имея хороший план. Когда мы сыграем в следующий раз, то я буду знать немного больше о её игре, знать, что от неё ожидать и что делать.
И, знаете, от этого очка зависело, смогу ли я продолжить борьбу.
— Понимали ли вы, что когда линейный судья пошла к судье на вышке, у вас уже было предупреждение за нарушение в первом сете, и что это может означать штрафное очко в конце матча?
— Нет, я не думала, что получу штрафное очко. Я не думала об этом. Я была более позитивной на корте в последнее время. Вы знаете, сегодня был трудный день. Я не играла лучшим образом. Я как бы чувствовала, что у меня было больше ошибок сегодня, чем во всех моих матчах, вместе взятых. И мне сегодня было очень трудно.
— До какой степени это поражение станет позором?
— Я не думаю, что так будет. Думаю, что Ким играла очень хорошо, думаю, что она вышла на матч, имея хороший план. Когда мы сыграем в следующий раз, то я буду знать немного больше о её игре, знать, что от неё ожидать и что делать.
— Что вам сказала Винус после матча?
— О, вы знаете, не знаю… это между мной и Ви.
— Как, вы думаете, играет Ким по сравнению с тем, как она играла прежде, до ухода из тенниса?
— Я слишком сильно переживаю данную ситуацию. Я не очень помню, как она играла прежде, до ухода. Но я думаю, что она сейчас играет невероятно. Я помню, как она прекрасно двигалась, она и сейчас движется очень хорошо. Так что… я не знаю.
— Как вы думаете, линейный судья заслуживает извинений?
— Извинений от кого?
— От вас.
— От меня?
— За ваши вопли и за то, что вы сказали.
— Ну, сколько людей кричат на линейных? Думаю, вы узнаете, если приглядитесь. Многие, знаете ли, кричат на линейных. Иногда это происходит. Игроки, спортсмены бывают раздражёнными и разочарованными. Я не знаю, сколько раз я видела такое.
— Раньше вас наказывали штрафным очком?
— Хм, я не вполне уверена. А как вы думаете? У меня реальный характер, но я стала намного лучше. Поэтому я знаю, вы не верите мне, но я привыкла к худшему.
Многие, знаете ли, кричат на линейных. Иногда это происходит. Игроки, спортсмены бывают раздражёнными и разочарованными. Я не знаю, сколько раз я видела такое.
Да, да, конечно.
— Сколько раз у вас определяли зашаг во время этого турнира?
— Много. Если сравнить со всем годом, то много. У меня не было зашагов в течение всего года, пока я не приехала в Нью-Йорк. Так что, может быть, если я приеду на этот турнир, то должна буду отходить на два шага назад.
— Вам будет интересно увидеть на повторе, действительно ли у вас был зашаг?
— Я вполне уверена, что я его сделала. Если она крикнула «зашаг», она должна была его увидеть. Я хочу сказать, что она делает свою работу. Я не буду стучаться к ней, чтобы просить её не делать свою работу.