Мишель Ларшер де Бриту появилась в туре в 14 лет и очень хотела стать похожей на Монику Селеш и Мартину Хингис. Больших турниров ей пока выиграть не удалось, но внимание Мишель к себе привлекает постоянно. Правда, в Париже у неё появилось много недоброжелателей, которые не могли успокоиться и на пресс-конференции в Лондоне после победы в первом круге Уимблдона-2009 над чешкой Кларой Закопаловой – 6:2, 7:5. А может, просто завидуют молодости, красоте и успеху?
Сегодня я старалась вести себя тихо специально для вас, ребята. Хотя должна сказать, что сегодня я играла действительно хорошо.
— Как вам понравился ваш первый опыт на Уимблдоне?
— Было очень приятно. Рада, что смогла вытянуть этот матч. Вторая партия получилась довольно упорной. Но всё-таки это было здорово, и я чувствовала себя хорошо.
— Вы легко проскочили первый сет. Во второй партии дела у вас пошли намного сложнее. Показалось, что у вас немного пропала подача.
— Да, второй сет получился довольно равный. Пару геймов на своей подаче я сыграла плохо, но сохраняла концентрацию и продолжала играть. Мне удалось выиграть матч в двух сетах, что иногда становится довольно необычным. Дело в том, что много матчей у меня получаются из трёх сетов. Но я довольна, что прошла через это.
— Вы специально снизили громкость вашего голоса сегодня после жалоб, поданных вашей соперницей в Париже?
— Ну конечно, сегодня я старалась вести себя тихо специально для вас, ребята (улыбается). Хотя должна сказать, что сегодня я играла действительно хорошо. Я очень хорошо стартовала и не думаю, что было необходимо бегать больше и кричать громче, чем сегодня. Я играла хорошо.
Крики зависят от интенсивности игры, а сегодня я сыграла хорошо и надёжно. Поэтому я не думаю, что нужно было повышать голос.
— Считаете ли вы, что находитесь под давлением? Это происходит оттого, что вы создаёте много шума во время игры в теннис?
— Нет. Это просто зависит от конкретного матча. Я хочу сказать, что когда находишься в игре, то кричать получается само по себе. Поэтому, когда мой организм чувствует, что должен ворчать больше, тогда он ворчит. А когда не чувствует, то продолжает молчать, оставаться спокойным.
— Вас просили на Уимблдоне перед началом матча этого не делать?
— Нет, нет.
Я не прочла ни одной статьи, где говорится о победе над № 15 в мире на «Ролан Гаррос» на пути в третий круг. Никто этого не понимает, поскольку единственное, на чём сосредоточено их внимание, это мои крики.
— Неужели никто не просил?
— Нет.
— Даже просто последить за собой?
— Нет, ничего такого. Никто мне ничего не говорил, потому что я не думаю, что есть необходимость кому-либо что-либо мне говорить, потому что это часть моей игры. И иногда у меня так выходит.
— Вы были расстроены потоком критики, который обрушился на вас из-за высокого уровня шума?
— Ну, если бы это было так, то я бы не смогла так хорошо сыграть, как сегодня. Победа в сегодняшнем матче показала, что реально это на меня не повлияло.
Ведущий: возможно, мы могли бы перейти от шума к другим вопросам?
— Единственная вещь, которую я не понимаю. Вы сказали, что это организм производит шум, но в то же время сказали, может это была шутка, что вы хотели вести себя тихо.
— Нет.
— Какова же реальность? Это дело разума или это просто происходит само собой? Вы можете это контролировать?
— Нет, я действительно пошутила. Нет, это началось в очень раннем возрасте. Тут и мозги, и организм. Это зависит от того, как проходит матч. Просто я крякаю. И ничего больше сказать об этом не могу.
Ведущий: закончили с вопросами о шуме. Можем ли мы перейти к теннису или прошедшему матчу?
— Португалия не является страной, знаменитой своими теннисистами. Можете ли вы немного нам рассказать, как попали в теннис, почему выбрали именно эту игру?
— Ну, это на самом деле выбрал мой отец. Он играл за свою школу. Он действительно очень любил теннис. И был большим теннисным болельщиком. Думаю, что когда он захотел детей, то захотел детей-теннисистов. У меня есть два старших брата, которые начали играть раньше меня. Потом я начала играть вместе с ними, участвовать в соревнованиях, и вот теперь я здесь.
— Перспектива выступить на Уимблдоне вас не пугала? Вы нервничали, приезжая сюда в первый раз?
— Нет, на самом деле, если я и нервничала, то совсем немного. Это мой первый Уимблдон в основной сетке. Я получила wild card. Но я действительно рада, что сыграла хорошо, и надеюсь побороться и дальше. Каждый следующий матч будет не из лёгких, поэтому мне надо просто постараться сохранить концентрацию и продолжать хорошо играть.
— До какой степени вы чувствовали, что поступаете честно или нечестно. Какова ваша оценка того, что было на French Open?
— Ну, я думаю, это немного нечестно, потому что никто не посмотрел на всю картину целиком. Никто не осознал, что я прошла три раунда квалификации, прошла два круга в основном турнире и проложила себе дорогу в третий раунд «Ролан Гаррос», турнира «Большого шлема».
Если они захотят меня оштрафовать, флаг им в руки и вперёд, потому что я скорее соглашусь на штраф, чем на то, чтобы проиграть матч из-за того, что перестала кричать.
Никто не осознал, что я победила 15-ю ракетку мира Чжэн Цзе во втором круге «Ролан Гаррос» в 16 лет. Вы знаете, люди это не поняли. Люди не осознали, какие жертвы пришлось мне принести ради того, что я достигла. Потому что я не прочла ни одной статьи, где говорится о победе над № 15 в мире на «Ролан Гаррос» на пути в третий круг. Никто этого не понимает, поскольку единственное, на чём сосредоточено их внимание, – это мои крики. Так что это было немного несправедливо.
— Если бы вам сказали, что вы должны прекратить кричать? Как бы вы себя чувствовали, если бы это был кто-то со стороны властей, WTA или ITF?
— Никто не может мне запретить кричать. Теннис является индивидуальным видом спорта, и я индивидуальный игрок. Если они захотят меня оштрафовать, флаг им в руки и вперёд, потому что я скорее соглашусь на штраф, чем на то, чтобы проиграть матч из-за того, что перестала кричать. Вот и всё.