Американец Пит Сампрас когда-то установил рекорд, выиграв 14 турниров «Большого шлема», причём семь из них – на Уимблдоне, а также сумел продержаться в звании первой ракетки мира шесть лет подряд. Сейчас легендарный спортсмен вне профессионального тенниса, но он отнюдь не пенсионер. На днях он выиграл свой первый ветеранский турнир.
Бостон-2008. Метафорический гром разразился над ареной корта в бостонском университете. Джон Макинрой только что победил Пита Сампраса, выбив его из турнира Outback Champions Series для игроков старше тридцати. Это была его первая победа над Сампрасом за всю историю их встреч. Впервые они играли матч в 1990 году, когда он ещё был подающим смутные надежды подростком, а Макинрой уже был в роли того пса, который пытается выучиться новым фокусам. После объявления финального счёта Макинрой с гордой сдержанностью прошествовал по корту, вскинув обе руки вверх в победном приветствии, как будто он только что выиграл генеральское сражение.
Сампрас не тратит ни минуты на обязательную для него, по идее, пресс-конференцию. Уже одиннадцатый час ночи, и он потянул спину («Добро пожаловать в тур ветеранов», – позже пошутит Макинрой) и не слишком рад тому, что проиграл. Но, несмотря ни на что, Сампрас по-прежнему невозмутим и профессионален.
Чуть позже трепещущий от благоговения и с трудом совладающий с собственным заплетающимся языком репортёр из местных сетевых СМИ поймал Сампраса в коридоре. «Вы всё ещё цените то, что вы делаете на корте? То есть, я хочу сказать, вы ещё цените себя?» – спрашивает журналист.
Сампрас ухмыляется во весь рот. «Я слишком легкомыслен для этого», – отвечает он.
Мы осмелимся не согласиться с теннисистом. Сампрас, являющийся на данный момент настоящей живой легендой, всегда показывал себя мужественным и умным игроком, имеющим своё собственное независимое мнение.
Он не стал торопиться снова выходить на корт после того как в 2002 году победил своего давнего соперника Андре Агасси в совершенно по-голливудски захватывающем финальном матче US Open. На большую часть года он взял тайм-аут, размышляя над своими дальнейшими шагами и планами. И сейчас Сампраса так же трудно заставить соответствовать каким-либо стандартам и представлениям о той или иной категории.
«Пит всё делает по собственной системе, – сказал как-то Джим Курье. – Думаю, он мог говорить себе что-то вроде этого: „Я отдал всё, что мог, больше отдавать мне нечего, у меня есть семья, и я хочу спокойно жить с нею, красиво уйдя из профессионального тенниса“. И он имел полное право это сделать. Но это не было бы хорошо для тенниса. В конце концов, думаю, мы все выиграли от того, что он вернулся, а сам он, возможно, чувствует себя более цельным потому, что снова воссоединился с корнями».
Когда Сампраса спросили, может ли он себе представить что-нибудь ещё настолько же увлекательное и стоящее, как теннис, Пит аккуратно обошел вторую половину вопроса. «Это искусство, – сказал Пит. – И искусство тяжёлое. Это упорная работа, чтобы достичь результата, а потом – уход из профессии. Очень трудно понять, что делает для тебя этот предмет страстью… Когда тебе 31 год и ты ушёл из тенниса, тебе приходится придумывать и изобретать себя заново, а это нелегко».
То последнее, что миру нужно от Сампраса, – это ещё один, новый вариант его славных достижений. В плюс к победе на US Open в возрасте 19 лет, четырнадцати викториям на турнирах «Большого шлема» и семи взятым Уимблдонам.
Помня, как сдержанно и строго ведёт себя Сампрас на корте, те моменты, когда он позволяет себе выказать эмоции, можно считать почти такими же драгоценными, как его победы. Он плакал во время игры с Курье на кортах Australian Open, думая о своём тренере Тиме Галликсоне, который в это время вёл неравную борьбу с раком.
Поскольку Сампрас так легко одерживал победу почти во всех своих матчах, люди обычно запоминали те, где ему это давалось с большим трудом. Например, всем помнится пятисетовый поединок с Алексом Корретхой на Открытом чемпионате США, когда Сампрасу удалось выиграть, несмотря на то что обезвоженного его два раза вырвало прямо на корт.
Возможно, всё это для вас не новость. О Сампрасе можно прочесть где угодно. Вместо того чтобы вспоминать его биографию, давайте лучше проследить за тем, как он идёт по той интересной, но несколько неопределённой дороге, на которой сейчас оказался.
Само собой, он получил кругленькую сумму за своё не прошедшее незамеченным выступление против Федерера, да и призовые в ветеранском туре наверняка чертовски неплохи. Но совсем другое дело – выходить на корт, когда твои рекорды, твой стиль и твое присутствие всё ещё играют такую огромную роль в теннисе. Доказательством тому хотя бы страстное стремление Федерера сравнять число своих достижений с числом Сампраса – 14 выигранным турнирами «Большого шлема».
Каждый раз, когда Сампрас наклоняет голову и лёгким шагом обманчиво небрежно возвращается к задней линии, или в прыжке бьёт мяч у сетки, или выполняет какой-нибудь ещё один из своих спортивных изысков, он заставляет своё сейчас почти 37-летнее тело проделывать большую работу и неизбежно вызывает рискованное и, признаёмся, нелестное сравнение с более молодым самим же собой. Но его воля и желание продолжать выступать в привычном ему стиле говорит о высшей уверенности в том, что его теннис его не подведёт.
Джон Макинрой заметил: «Чтобы победить меня, ему кое-чего теперь всё-таки не хватает». Но ему не хватает ещё больше, чтобы проиграть почти любому теннисисту, кроме Федерера. «Я знаю, в какой момент ему придётся решиться и сделать выбор, – сказал Макинрой. – Но будем надеяться, что пока он продолжит играть, потому что я считаю, что так будет лучше и для тенниса, и, в конце концов, для него».
Когда прошлой осенью Сампрас на одном из трёх выставочных матчей в Азии взял верх над Федерером и чуть не обыграл его на кортах Madison Square (и безумен тот, кто не верит в то, что Сампрас хотел это сделать), сами собой оказались пресечены все дальнейшие дискуссии на тему о том, может ли и должен ли Сампрас снова появиться в ATP-туре, совершив хотя бы эпизодический выход.
Слова, слова… Одной из причин ухода Сампраса из игры было как раз усталость от того постоянного, неослабевающего и пристального внимания, которое преследует по пятам любого теннисиста его величины.
«Мы несколько раз очень искренне говорили друг с другом, и он прямо и откровенно признал тот факт, что уходит из-за эмоционального стресса, – говорит Джастин Гимелстоб, общительный теннисист-современник Сампраса, участвовавший, как и он, в недавних матчах ветеранов. – Дело было не в том, что у него перестало что-то получаться. Он всё ещё представляет собой серьёзную угрозу на корте, когда участвует в туре, но когда под игрой подразумеваются пятисетовые поединки две недели подряд без перерыва, это уже не игра, а нечто совсем другое».
В последние два года, перед тем как Сампрас одержал свою блестящую победу на US Open в 2002 году, многие требовали его ухода из тенниса. Теперь не надо долго искать тех, кто тоскует по его возвращению. Если искать среднестатистическое мнение, оно – между восхищением им и раздражением от него.
«Я знаю, что думают люди. Увидев меня, снова играющего, и играющего неплохо, и даже играющего неплохо с Федерером, они говорят: „Почему бы тебе не вернуться?“ Но на самом деле для того, чтобы вернуться, этого мало, – признался Сампрас. – Тяжёлая изматывающая работа каждый второй день уже не для меня. Ты играешь и хочешь составлять конкуренцию другим и получать удовольствие от игры, и ты абсолютно прав; можно даже с успехом создавать впечатление уже не особо активно играющего, но пока ещё не отошедшего от дел теннисиста. Но я-то знаю и в глубине души чувствую, что я уже ушёл совсем. Это даже не предмет для обсуждения. Я никогда не думал, что вернусь. Ты становишься старше, твоё тело уже не так хорошо слушается тебя. Я до сих пор играю неплохо, но по тому, прежнему образу жизни, я не скучаю».
Но по каким-то вещам Сампрас всё-таки скучал. И это был не только адреналин соревнований и поединков, но и каждодневная дисциплинированность, успевшая стать его второй натурой. Сампрас опровергает мнение, что он играет со скуки, но признаёт, что от спокойной жизни с избытком досуга начинает испытывать беспокойство. «Спорт ставит перед тобой цель, к которой ты готовишься, для которой держишь форму, ради которой сосредотачиваешься и концентрируешься, – прокомментировал он свою частичную теннисную занятость. – Я просто хочу, чтобы все поняли: то, что я играю какие-то выставочные матчи, абсолютно не означает того, что я возвращаюсь в профессиональный теннис. Всё то время, пока я играл, я чувствовал себя мишенью для всех желающих, так что сейчас я совсем не скучаю по спорам и отбиваниям от разных назойливых субъектов».
Но произошло что-то ещё. Почти все журналисты отметили, как свободно и открыто Сампрас стал себя вести, как легко он подтрунивал и отпускал шуточки на счёт себя и публики. Многое изменилось с тех пор, как Сампрас выходил на корт, чтобы бороться за звания, он успел установить отражатели, поменять игру и не оставил слишком много простора для тех, кто захотел бы узнать его поближе.
Теперь теннисист, к которому на протяжении его карьеры иногда слишком многословно и старательно приклеивали ярлык равнодушного меланхолика, выпускает свою книгу. Сампрас прекрасно отдаёт себе отчёт в том любопытстве, которое питают люди относительно его достижений и его самого, и он ему не противится. Старая, как мир, история: великий спортсмен, который открывается остальным, как только его перестают пытать со всех сторон.
«Я тоже была кругом осаждена и закрыта от всего постороннего, как и он, – сказала Крис Эверт в своем недавнем интервью. – Я стала более откровенной только к концу моей карьеры. Пока ты играешь, надо хранить свои эмоции, они пригодятся тебе для матчей».
Сампрас говорит, что участие в теннисных поединках время от времени помогает ему сохранять внутреннюю гармонию, но также он признаёт и то, что не всегда сможет поддерживать равновесие таким образом.
«Совершенно не к спеху решать, будешь ли ты играть все эти встречи или не сыграешь вообще ни одной, – признался он. – Я просто посмотрю, как пойдут дела и как я себя буду чувствовать. Мне всё ещё нравится бить по мячу. И очень сложно сказать, насколько сильно я хочу играть. Может, я буду играть все ближайшие пять лет, а может – нет. Не знаю».
Почему существуют туры ветеранов, воспоминания об ушедших временах и матчи между великими теннисистами прошлого? Ведь это не просто желание посмотреть, как они ударят по мячу, вызвав к жизни тень их былого величия. Мы привыкли видеть их на корте. Мы свыклись с тем, что мы сами можем судить и оценивать их поведение и их игру. И если мы любили их, то всё очень просто: мы просто хотим знать, что у них всё в порядке.
Наша планета изобилует легендами большого спорта, которые могут справиться с любым мячом на корте, но не могут одолеть мысли о том, чем им предстоит заняться и как провести остаток их жизни. Вполне возможно, что финальный матч Сампраса был самым прекрасным из всех финальных матчей всех игроков в истории тенниса. А теперь на очереди следующий, каверзный шаг: надо уйти из тенниса так, чтобы это было достойно окончившейся карьеры. Должны сказать, что в случае Сампраса пока всё идёт как надо.