Интервью с Яном Непомнящим: итоги чемпионского матча — 2023 с Дин Лижэнем, решение о новом походе за титулом

20 июля, в Международный день шахмат Ян Непомнящий порадовал своих поклонников: заявил, что будет снова бороться за титул чемпиона мира.

После болезненного поражения в весеннем матче с Дин Лижэнем у многих были опасения, что лучший российский шахматист прямо сейчас может на эмоциях вообще всё забросить или взять какую-то большую паузу. Но Ян, к счастью, сумел оправиться от постигшей его тяжёлой неудачи.

О своём решении Непомнящий объявил в Норильске, где успел и в глубокой шахте сыграть, и сеанс игры вслепую провести, и интервью дать.

Ян объяснил, почему не стал бросать шахматы, разобрал причины неудачи матча с Дином, вспомнил, что чувствовал в концовке злополучной 12-й партии, и даже прокомментировал колкое высказывание «обезьяна с гранатой».

Читайте – не пожалеете!

• «Хотел загримироваться и сыграть с любителями в парке»
• «Раз пока не выиграл, получается, отдых не заслужил»
• «Матч с Дин Лижэнем без Магнуса мне нравился меньше»
• «Это был локальный конец света. Но время лечит»
• «Свои деньги тоже вкладывал, но жаловаться я не должен»
• «От глупых ошибок совсем избавиться не удалось»
• «Заявление главы ФШР вызвало некоторое недоумение»
• «Сейчас в «Доту» играю так, что это сплошное расстройство»
• «Магнус Карлсен сейчас немножко пошёл вразнос»

«Хотел загримироваться и сыграть с любителями в парке»

– Ян, какие ощущения от игры в шахте?
– Ощущений больше от самого места, нежели от процесса игры. Здорово, что шахматами интересуются люди самых разных профессий, в том числе горняки. Они очень прилично играли. А шахта – довольно необычное место. Знаю, что разные люди устраивают шахматные перформансы: прыгают с парашютом с доской, кто-то подо льдом играет. Мир, мне кажется, богат на подобное. Я к этому отношусь скептически, с одной стороны, но с другой стороны – это новый опыт. Так почему бы и нет?

– Были ли ещё какие-то необычные места, где приходилось играть?
– Я очень обычный и очень скучный человек (улыбается). Кресло, компьютер, стол, стул, диван. Обычно такой диапазон. В Норильске ещё был сеанс игры вслепую. Вот вслепую вообще можно играть где угодно, ты не ограничен в месте и условиях. А ещё у меня была идея сделать пранк: загримироваться, прийти в парк, где играют любители, сесть и поиграть с ними.

– А в конце открыться?
– Не обязательно (улыбается). Но пока я играю в самых обычных местах.

– Дома в удобном кресле с привычной мышкой играть комфортнее?
– Да не то чтобы комфортнее. Но, как говорится, привычка свыше нам дана. Это просто привычнее.

«Раз пока не выиграл, получается, отдых не заслужил»

– 20 июля вы объявили, что пойдёте на очередной чемпионский цикл, будете снова играть в претендентском. Тяжело ли далось решение?
– Мне кажется, всё и так было понятно. У меня печальная преференция: как человек, который играл в матче, но не выиграл, я могу ещё раз сыграть в кандидатском. Так что это само собой разумеется. Я не думал отказываться. Скорее, было тяжело решить, играть ли активно сразу, то есть спустя месяц-два после титульного матча, или полгода, условно, передохнуть. Но были некоторые контрактные обязательства, плюс Кубок мира уже стартует в августе, а это хороший и интересный турнир. И я решил его не пропускать. Только это было тяжело решить, а так причин останавливаться я не вижу.

– Не закрадывалась мысль всё бросить, взять паузу?
– Конечно, бывают минуты слабости, когда хочется всё бросить. Эмоционально бывают разные состояния и разные мысли. Скорее в случае выигрыша, мне бы больше хотелось взять паузу. В некотором смысле, нужно иметь цели, чтобы к чему-то идти. У меня главная цель – выиграть и отдохнуть. В этом глобальная идея. Раз не выиграл пока, получается, что отдых не заслужил (улыбается).

Несколько лет назад мне казалось, что уже выйти на титульный матч – это хорошо. Это такая история, которая, что называется, оправдает бесцельно прожитые годы (улыбается). А сейчас я поднялся на ступеньку выше. А когда так близко подходишь, уже хочется закончить начатое.

– Что самое неприятное и мучительное в претендентском цикле? Через что меньше всего хочется проходить вновь?
– Сложно сказать. Вообще, в претендентский отобраться очень сложно. Выиграть его ещё сложнее, но у меня пока хорошая статистика (улыбается). Турнир очень тяжёлый, но не мне на это жаловаться, тьфу-тьфу. До этого я пытался, хотя это громко сказано, участвовать в отборочных циклах. Добраться до турнира сложно. Даже когда известно было, что в 2020-м турнир пройдёт в России, в Екатеринбурге, и есть возможность получить уайлд-кард, я делал всё, чтобы не сводить к этому. Так как в тот момент было много претендентов на неё. Так что в конце года пришлось постараться на Гран-при в Иерусалиме. Приятно или неприятно – это всё-таки спорт. Выигрывать – приятно, проигрывать – нет.

«Матч с Дин Лижэнем без Магнуса мне нравился меньше»

– Магнус Карлсен пока вроде бы не готов идти за титулом в классике. Для вас это удачный расклад или с Карлсеном было бы интереснее? Грубо говоря, если уж идти за титулом, то обыгрывать всех сильнейших.
– Это всё сослагательное наклонение. Не думаю, что Магнус в ближайшее время будет участвовать в чемпионском цикле по классическим шахматам. Всё об этом говорит. А насчёт последующих испытаний рано думать – сперва нужно узнать, кто будет играть в кандидатском. Там будет другой принцип формирования, нежели в предыдущие годы. Насколько понимаю, там убрали отбор по рейтингу, теперь там будут зачёты Гран-при, Кубка мира и прочие. Состав может как радикально обновиться по сравнению с прошлым годом, так и остаться примерно таким же. Нужно подождать. Наверное, это самый животрепещущий вопрос в данный момент на пути к турниру претендентов.

– Есть ли кто-то, с кем хотели бы сыграть именно на турнире претендентов?
– Мне просто хотелось бы сыграть хорошо и набрать много очков, а с кем это будет – неважно.

– Близко ли вам понятие «реванша» применительно к чемпионским матчам?
– Не очень понимаю.

– Кому-то принципиально важно обыграть своего обидчика.
– Всегда приятно заканчивать на хорошей ноте, выигрывать последнюю партию. А поражения оставляют неприятное послевкусие, поэтому его хочется чем-то перебить. Это не столько жажда реванша, сколько мгновенное состояние после турнира. В духе: «Жаль, что турнир не продолжается, завтра я бы всех обыграл». Мне кажется, это довольно частая эмоция, которая многим будет знакома. Для меня важнее не взять реванш, а выиграть турнир. С той периодичностью, с которой играет Дин Лижэнь, не уверен, что он появится где-то в ближайшее время. А может, он нас удивит какими-то решениями в духе своего предшественника.

– То есть для вас более важно выиграть именно титульный матч, а не обыграть Дина или Магнуса?
– Важнее всего – доказать, что ты сильнейший шахматист. Это можно сделать по-разному. Понятно, что в отсутствие Магнуса матч с Лижэнем мне нравился меньше, хотя шансов у меня было больше, чем с Карлсеном. Это не от меня зависело. Мне, конечно, важно обыграть сильнейшего соперника. На худой конец, если нет сильнейшего соперника, то чемпиона мира.

«Это был локальный конец света. Но время лечит»

– Эмоции от весеннего матча уже угасли или не до конца?
– Эмоции так быстро не проходят. Понятно, что со временем становится легче. Но думаю, что фрустрация будет ещё долго. Искусство состоит в том, чтобы выявить ошибки, поработать над ними и больше их не повторять. Помню, матч в Дубае складывался очень тяжело, но спустя какое-то время я скучал по тому периоду. Это было интересно, напряжённо. Это было испытание. Несмотря на то что всё закончилось плачевно, спустя время мне казалось, что по ходу матча, сам того не осознавая, я получал большое удовольствие. Не в спортивном смысле, а от эмоционального напряжения. Про Астану я такого сказать не могу (смеётся). Пока, мягко говоря, я не скучаю ни по этому времени, ни по этому городу, ни по происходившему там. Каждый опыт – уникальный.

– Как вы чувствовали себя после поражения в весеннем матче?
– Это был локальный конец света.

– Пережить его удалось?
– Время лечит. Целиком, конечно, забыть это тяжело. Перевернул ли я страницу? В каком-то смысле да, а в каком-то смысле такие отрицательные эмоции оставляют глубокие следы.

– Что помогло вам справиться с мыслями о том поединке?
– Очень многие люди, близкие, не очень близкие и даже совсем дальние. Они проявили чуткость, деликатность. Я получал разные сообщения поддержки. Это всё в моменте сглаживает, но, кроме времени, тут ничего особо не лечит.

«Свои деньги тоже вкладывал, но жаловаться я не должен»

– Есть ли понимание, что стало причиной такого исхода? Может, на результат повлияли проблемы со сном, о которых вы говорили?
– Проблемы со сном повлияли, конечно. Если разбирать конкретно, то они были не только в конце, но и немного в середине и в первой половине. Но это моя проблема, что я за полтора года между Дубаем и Астаной не сумел полностью с этим справиться. Проблема отсутствовала и возобновилась в неподходящий момент. Но это спорт. В спорте не стоит искать высшей справедливости, разбирать, заслужил ты или не заслужил. Допустим, в футболе при счёте 1:0 если ты реализовал свои шансы, то молодец, выиграл. Если не забил и пропустил в единственной атаке соперника – играешь овертайм, где другие законы, потом серию пенальти, где тоже другие законы. Такое в спорте случается сплошь и рядом. Когда ты смотришь это по телевизору, ты переживаешь это одним образом, а когда участвуешь во всём изнутри и оказываешься с проигравшей стороны – это другие ощущения.

– Если бы у вас была машина времени, можно было бы поменять что-то конкретное, чтобы достичь лучшего результата?
– Не могу сказать, что всё сводилось к одному ходу. Условно, вторая часть матча целиком и полностью шла под мою диктовку. Один из представлявшихся мне шансов надо было реализовывать. Например, в матче с Магнусом я первые партии играл чуть-чуть первым номером, у меня была пара перспективных позиций. Но перспективные позиции – это одно, а выигранные, стратегические, форсированные позиции – другое. Последние были у меня в матче с Дином, причём не одна, их по пальцам можно пересчитать. Но получился новый уровень расточительности и аттракцион невиданной щедрости. Что-то надо было делать иначе в глобальном смысле. Если бы судьбу противостояния решал один ход на весь матч, который нужно было найти, а я его не нашёл, это было бы другое дело. Но, к несчастью, это не так. Таких ходов было немало.

– Что скажете о подготовке к матчу в целом? Была ли она достаточной, правильной, полноценной?
– Подготовка точно была намного лучше, чем у соперника. Тут можно восхититься и выразить благодарность моей команде, особенно её шахматной части. Потому что я почитал пару интервью Дина, где он раскрыл секрет, кто был в команде. Это было крайне познавательно (улыбается). У меня же всё было как обычно. Это уже второй матч, поэтому я пытался сделать упор на свои сильные стороны и использовать слабые стороны соперника. У нас это получилось очень хорошо. Я почти во всех партиях, может, кроме третьей и, наверное, 13-й, получал благоприятные позиции, оказывал давление разной степени эффективности. Чёрными было чуть менее эффективно, есть куда стремиться. Но проблемы были не столько дебютного характера, сколько общих знаний и других околошахматных навыков – усидчивости, например.

– Если можно, расскажите, пожалуйста, почему не стали готовиться с Петером Леко?
– А мы до какого-то момента вместе готовились. Но, во-первых, у Петера есть ещё ученик Винсент Кеймер, и Леко отдаёт ему много времени. Во-вторых, Петер хотел пойти в отпуск, поскольку ему сложно было работать столько турниров подряд. Мы занимались перед первым претендентским довольно долго, он работал на матче, работал со мной на втором претендентском. Он сказал, что ему тяжело чисто физически на таком уровне. Он очень участливый человек, очень переживает. Он был готов дать рекомендации и советы, но хотел взять паузу в интенсивной работе и бессонных ночах.

– Мог бы он помочь добиться лучшего результата?
– Есть такой анекдот, который заканчивается словами «И так неплохо получилось». Анекдот с чёрным юмором (смеётся). А по поводу подготовки – в целом действительно получилось неплохо. Но Петер – это специалист такого уровня, помощь которого всегда была бы кстати.

– Хватало ли финансов на подготовку к матчу?
– Из контрактов у меня был один долговременный – с «Норникелем». Здорово, что компания поучаствовала в моей подготовке финансово. Можно долго дискутировать на тему того, что и другая помощь пришлась бы кстати. Но подавляющая часть расходов была покрыта благодаря этой компании. Конечно, я какие-то свои деньги вкладывал, но, учитывая, что в матче довольно хорошие призовые, жаловаться я не должен. Приятно, что, несмотря на не самый хороший матч, с компанией остались деловые и дружеские отношения.

«От глупых ошибок совсем избавиться не удалось»

– В последние секунды тай-брейка у болельщиков от нервов и переживаний, кажется, разрывало сердце. А помните, что происходило с вами в тот момент?
– Ничего хорошего я не чувствовал. Самая большая проблема той проигранной партии в том, что она была последней и после неё нельзя было отыграться. Я сожалел об этом, и ещё – о большом количестве упущенных шансов, в том числе в этой самой партии. А так, кто-то должен выиграть (улыбается). Обычно, когда партия заканчивается таким печальным образом, мгновенно включается ретроанализ партии, попытка понять, где плюс-минус ошибся. А тут была чуть больше, чем партия. Весь матч пронёсся перед глазами…

– Невозможно представить, насколько сильные эмоции вы пережили в этот момент.
– Да я так, расстроился немножко (смеётся).

– С какими чувствами вы разбирали злополучную 12-ю партию?
– В концовке была очень сложная позиция. Но до этого позиция легко могла быть выиграна несколькими способами. К партиям матча я не возвращался и специально не смотрел. Обычно сразу после партии во время турнира приходишь, включаешь компьютер и смотришь, что произошло, где ошибся и где хорошо сыграл. Но пока мне достаточно флешбэков. Специально анализировать не буду. В 12-й партии такая позиция была, что много ума для анализа не надо, но всякое бывает…

– Можно ли сказать, что поражение в чемпионском матче вас чему-то научило, дало какой-то опыт?
– Опыт – это, конечно, хорошо. Главное – не стать слишком опытным (улыбается). По крайней мере, можно приобретать опыт другими путями. Я очень много выводов организационных и практических сделал ещё из первого матча. Сейчас тоже выводы последовали. Глупых ошибок, конечно, стало поменьше, но целиком от них избавиться не удалось. Скажем так, если в первом матче большинство моментов, которые меня раздосадовали, не были связаны с шахматами, то теперь больше именно шахматных выводов последовало.

«Заявление главы ФШР вызвало некоторое недоумение»

– Раскройте, пожалуйста, секрет. Тот факт, что ваше кресло в чемпионском матче было очень похоже на кресло Фишера в матче 1972 года – совпадение или нет?
– Это совпадение. Я уже потом узнал, что стул такой же был. Стул в Астане был выбран вообще довольно спонтанно. Я хотел найти удобный, съездить в мебельный магазин, посидеть на разных креслах и определиться. Но в какой-то из дней незадолго до матча я был в World Chess Club на Баррикадной. Там от прежних владельцев осталось некоторое количество мебели, в том числе эти стулья. Если я ничего не путаю, их закупали к турниру претендентов в 2013 году в Лондоне. Может быть, их как раз и закупили как исторические артефакты – модель, похожая на стул Фишера. Я посидел на этом кресле, мне понравилось. Вместе с тем, что я почувствовал, что не готов ехать в мебельный магазин, стоять в пробках, сидеть и тестировать, решил – а почему бы его не взять?

– Во время чемпионского матча ваша команда давала ответ на довольно колкое выражение президента ФШР Андрея Филатова про «обезьяну с гранатой». Вы как отнеслись ко всей этой истории?
– Я ходил вечером гулять, смотрел в телефоне новости спорта. Кажется, тогда как раз Лига чемпионов возобновилась. Первой новостью сверху, которую просто невозможно не увидеть, был комментарий Филатова. Мягко говоря, тут можно просто пожать плечами. А что касается ответа команды… Не мне судить, непосредственного отношения я к этому не имею. Я бы, наверное, не стал никак реагировать, но, с другой стороны, отсутствие реакции – тоже реакция. Меня спрашивали об этом на пресс-конференции, но давать какие-то пространные комментарии об этом, когда нужны силы на матч, было не время.

– Это было обидно или вы считаете, что руководитель федерации просто немного некорректно выразился?
– Считаю, что это было не немного. Скажем так, есть разные наречия меры и степени. Обидно мне не было. Это просто недопустимая вещь, на мой взгляд, если говорить о взрослых людях. В целом в интернете много кто много чего пишет. Если на каждое обижаться, времени ни на что другое не хватит. Но в тот момент заявление Филатова вызвало некоторое недоумение.

– Есть ощущение, что у вас довольно сложные взаимоотношения.
– Не знаю. Думаю, что отношения стабильные. Я последний раз общался с ним в октябре или ноябре. Не уверен, что мы друг по другу скучаем.

«Сейчас в «Доту» играю так, что это сплошное расстройство»

– Известный киберспортсмен Ярослав NS Кузнецов сказал, что вы после чемпионского матча взяли небольшой перерыв в шахматах и активно погрузились в World of Warcraft. Насколько часто вы играете?
– Довольно часто, кстати. По крайней мере, когда есть свободное время и чем-то нужно его занять. Это отличный способ убить время. Из плюсов: можно играть против других игроков, как в «Доте», а можно в режиме PvE – это, как правило, менее эмоционально, более рутинно. Некий отдых.

Конечно, если говорить о профессионалах, то они вообще не отдыхают, играют целый день. Я, слава богу, играю не целый день, но заходил каждый вечер. Недавно шахматы вернулись в повестку дня, так что теперь играю меньше.

– Что больше нравится: WoW или «Дота»?
– В плане вселенной и лора игры я большой фанат Warcraft. Да и «Дота» сама по себе когда-то была лишь картой для Warcraft. Собственно, я так с ней и познакомился. А с точки зрения навыков сейчас я в «Доту» играю настолько плохо, что это уже сплошное расстройство (смеётся). В WoW это не так заметно.

– 19 июля в киберспорте стартовал крупнейший коммерческий турнир в истории Riyadh Masters 2023 с рекордным призовым фондом $ 15 млн. Не обидно ли в целом, что в шахматах призовой фонд $ 2 млн, а тут – $ 15 млн?
– Это не первый год так. Ещё году в 2018-м в шахматах призовой фонд составлял $ 1 млн, а в киберспорте – порядка $ 35–40 на крупных турнирах. Это веяние времени. Понятно, что киберспорт – более красочный, привлекательный, проще завоёвывает аудиторию. Но тут ещё надо понимать, что отчасти призовой фонд обеспечивается микротранзакциями: люди покупают игровые предметы, и эти деньги идут на призы. Учитывая огромную фан-базу, сумма и набегает. В шахматах очень сложно продавать какие-то внутриигровые предметы (улыбается). Шахматы – игра, скорее, меценатская. Хотя в последнее время проводится много онлайн-турниров с достойными призовыми. Думаю, что и остальные турниры со временем подтянутся. Вопрос только – когда?

– А можно ли как-то привлечь шейхов к шахматам?
– Если не ошибаюсь, они в марте проводили турнир по быстрым шахматам среди игроков арабских стран. И за пару дней игры победитель мог заработать $ 100 тыс. Для сравнения: призовые победителю чемпионата мира по быстрым шахматам раньше составляли $ 40 тыс., а теперь – $ 60 тыс.

Кажется, в 2017 году в Эр-Рияде проводили турнир с рекордным призовым фондом – $ 150 тыс. за первое место, если ничего не путаю. Но у шейхов свои лимиты, представления о суммах. В том же футболе люди переходят в чемпионат Саудовской Аравии за большие деньги. Тот же Месси мог перейти, условно, за $ 500 млн в год. Это пока другой мир. Но если они будут проводить турниры, то, думаю, призовые будут намного выше среднего.

– В 2022 году вы хотели съездить на The International 11, возможно, даже покомментировать матчи. В итоге не поехали. А на TI12 вас ждать?
– Съездить-то, наверное, можно. Но покомментировать будет тяжело. Не думаю, что там будет официальная студия на месте. По-моему, у меня во второй половине ноября будет турнир в США, но по срокам там, кажется, не всё сходится, поэтому, наверное, эта поездка останется просто желанием.

«Магнус Карлсен сейчас немножко пошёл вразнос»

– Обращаете ли вы внимание на свой рейтинг? Ставили ли вы перед собой цель преодолеть отметку 2800 или это всё для болельщиков и журналистов?
– Отчасти желание следить за рейтингами пришло из «Доты». В рапиде и блице у меня был рейтинг выше 2800, а в классических шахматах – чуть ниже. И я шутил перед чемпионским матчем, что хочу набрать 2800, а как сыграю – неважно. Дошутился до того, что у меня лайв-рейтинг после выигранной партии был 2799,8. А сейчас я съездил в Бухарест и этот рейтинг пожертвовал.

Набрать 2800 мне было бы приятно, потому что немногие добирались до этой отметки. А ещё сейчас идёт массовая дефляция рейтинга – это большая проблема шахмат, которая связана с тем, что новые шахматисты получают стартовый рейтинг ниже, чем раньше, и получается принцип домино. Сейчас у нас в рейтинге только Магнус Карлсен имеет рейтинг выше 2800, а раньше за этой отметкой было несколько человек. И на фоне этой всеобщей дефляции, конечно, было бы особенно приятно повысить свой рейтинг.

– К слову, о турнире в Бухаресте. Ярослав Кузнецов предположил, что поездка на тот турнир была импульсивной попыткой отыграться. Так ли это?
– Нет, это очень вольная интерпретация событий, потому что от турнира в Бухаресте я вообще пытался отказаться. Изначально я подписал контракт на участие ещё где-то в середине января, когда сроки чемпионского матча стояли раньше дней на десять. Потом матч передвинули вперёд, да и сложился он для меня сложно, как по срокам, так и по результату. Мне ребята говорили, что полезно продолжить играть, но я это мнение не разделял. Однако организаторы не пошли мне навстречу. В итоге получилось довольно грустно: поначалу я играл более-менее нормально, а потом стал наблюдать за лидерами со стороны, поскольку я мог бы набрать 6,0–6,5 очка, а набрал 3,5. Но это мне наука: иногда нужно с организаторами ругаться и до последнего стоять на своём.

– Федерация шахмат России перешла в Азию. Это повлекло за собой серию уходов российских шахматистов в другие страны. У вас были какие-то мысли о смене гражданства? Поступали ли вам какие-то предложения?
– Я не хочу менять спортивное гражданство. Да и в целом менять гражданство не хочу. При этом я не очень хочу выступать за сборную страны при нынешних отношениях с федерацией.

А что касается смены региона на Азию, то это, на мой взгляд, на 80 процентов пиар-ход, попытка стать пионерами в деле прорыва спортивной блокады. Но я не могу сказать, что это дало ожидаемый результат, мягко говоря. ФИДЕ пошла навстречу игрокам, существенно упростив процедуру смены гражданства, и всё это привело к плачевному исходу: к уходу игроков в европейские федерации. Это очень большая потеря для наших шахмат.

Уходят как суперзвёзды, как Саша Костенюк, так и молодые таланты: Сарана, Предке, Алексеенко – у всех огромный потенциал. Это очень грустно. Мне кажется, вместо точки получилась жирная клякса. И очень неприятно читать официальные комментарии от представителей федерации, мол, ха-ха, да это не потеря. Да, некоторые из этих ребят – это даже не первая сборная, но общий негативный фон заметен.

– Дин Лижэнь пару недель назад проговорился, что вроде как осенью будет играть с Карлсеном матч в рапид и шахматы Фишера. Можно ли это расценивать как матч за звание суперчемпиона мира?
– Думаю, лучше расценивать это просто как противостояние этих двух шахматистов в конкретных разновидностях шахмат. Но будет очень здорово, если такой матч состоится. Очень хотелось бы снова увидеть действующего чемпиона мира за доской. Как я понимаю, Дин Лижэнь отказался от всех турниров, от которых мог. Может быть, сыграет на Азиатских играх. Но я с нетерпением жду и очень хочу увидеть его в действии.

А Магнус и так активно играет. Понятно, что он сейчас немножко вразнос пошёл в том смысле, что он не очень строго соблюдает спортивный режим и в целом занимается тем, что ему нравится, а не по статусу положено.