Профессиональным спортсменам из России в наши дни приходится нелегко. Лишь единицы — в отдельных видах спорта — сохранили возможность сражаться с лучшими в мире, бороться за титулы и золотые медали, а все остальные пока ждут изменения политической ситуации и снятия ограничений.
В любительском спорте всё чуть иначе. Там, конечно, тоже стало сложнее с международными стартами, однако в России яркие и крутые соревнования организовать можно. Побить какой-нибудь немыслимый рекорд – тоже!
Пловец Антон Лосев от участия в Олимпиадах и чемпионатах мира довольно далёк, но всё равно шагнул куда-то за предел человеческих возможностей. В этом году он побил рекорд в плавании на 50 км во время заплыва KotlinRace, который проходил в акватории Санкт-Петербурга. И, в общем-то, был собой недоволен, потому что изначально хотел проплыть… целых 75 км!
Как человеку приходит мысль истязать себя плаванием на протяжении суток? Как подготовиться к этому немыслимому заплыву и не сойти с ума в воде? О чём думать на протяжении всей дистанции? На все эти (и не только!) вопросы Антон охотно ответил в эксклюзивном интервью «Чемпионату».
«У кого-то голову сносит во время заплыва, глюки начинаются»
– Антон, расскажите, как вы дошли до жизни такой? Как вообще человек приходит к мысли, что ему нужно куда-то плыть целые сутки?
– За последние три-четыре года активного участия в любительском спорте у меня периодически возникало желание сделать что-то по-настоящему масштабное, большое. И когда в 2019 году я прошел Ironman, появилась мысль: а что дальше?
– Наверное, Ironman – это уже скучно для вас?
– Нет, на самом деле, это совсем не легко, потому что для меня велосипед в принципе непривычен, поскольку я в первую очередь пловец.
Так вот, после Ironman я думал, какая следующая цель. Может быть, какой-нибудь ультрамарафон – например, на два дня подряд или два марафона за два дня. В голове всё время крутилось, что нужно идти дальше, за грань доступного. У меня на стене есть доски с мотивирующими надписями, и вот на одной из них написано: «Ты можешь больше, чем думаешь». Это философия моей жизни.
Прошлой зимой я вообще мало тренировался, плавал по 5-7 км в день – для меня это ни о чëм. Сильно не хватало каких-то значимых выступлений, масштабов. А в конце мая на соревнованиях в Москве я встретил двух своих товарищей – Сергея, который установил рекорд на 25 км, и Юру, который хотел этот рекорд побить. Тогда я подумал, что сам вряд ли смогу побить такой рекорд, пока не хватит сил. Но буквально через несколько дней прилетело сообщение от организаторов заплыва, и они рассказали мне, что 25 км люди плыли, 50 км проплыл один человек в 2018 году, а на 75 км никто так и не решился. Как только я прочитал это, у меня в голове щелкнуло – вот моя цель. И я понял, что уже не смогу избавиться от этой мысли.
Решение пришло быстро. Буквально за три-четыре дня я успел пообщаться с организаторами, проверить здоровье и договориться с товарищем, которого хотел видеть своим тренером. Ведь к таким заплывам сложно готовиться самостоятельно. На самом деле, я знаю, что делать, но, чтобы заставить себя жёстко тренироваться, нужен другой человек, контроль со стороны.
Всё это было в конце мая, а уже 5-6 июня я начал втягиваться в работу. Изначально готовился именно 75 км плыть, но получилось всего 50 км. Хотя изначально 50 меня не вдохновляли, нужна была более амбициозная цель.
– Расскажите подробнее о подготовке. Что вы делали? Особенно интересует ментальная сторона – как подготовить себя к такому длительному заплыву, аналогов которому в вашей жизни прежде не было?
– Аналогов и правда не было, моя максимальная дистанция до этого была 20-21 км, и скептики говорили мне: «Ты не проплывешь». При этом на подготовку оставалось всего восемь недель, потому что я поздно принял решение. А других вариантов не было, ведь для такого заплыва нужна теплая погода, его вообще идеально плыть в июле. Но я понимал, что раньше не успею подготовиться, а позже – погода испортится. В этом году у нас был шикарный август, а обычно в Питере в эти дни температура уже падает. Я понимал, что есть два месяца и оставлять на следующий год нельзя – меня просто замучит эта мысль.
Первая составляющая подготовки – конечно, физическая. Нужно было привыкнуть к большим объемам тренировок. В июне я проплыл в общей сложности 110 км, а в июле – около 100 км. Если брать не марафонцев, а спортсменов, которые тренируются в бассейнах, то даже профессионалы проплывают обычно по 5-8 км в день, и мои тренировки до этого были примерно такими же. Но теперь мне надо было осознать и принять, что 10 км в день – это нормально, а не какая-то жесть, и вообще, это «всего лишь» 10 км.
Антон Лосев
Фото: из личного архива Антона Лосева
Второй важный момент – холодовая подготовка. Но её-то у меня как раз и не было. В августе вода в Неве совсем не теплая, я ожидал 20-21 градус, но по факту оказалось 17,5-19 градусов. Для спортсменов, которые занимаются зимним плаванием, это тепло. Но для меня, обычного пловца на открытой воде, привычны 18-25 градусов. При этом тренироваться особо и негде было — лето ведь, жара. Есть купель с холодной водой, но в ней не поплаваешь.
Ещё один важный аспект – укрепление связок. Моим проблемным местом оказались плечи, потому что у меня большая мышечная масса, даже слишком большая. С такой массой обычно идут в спринтеры, а на больших дистанциях все худые, жилистые. Мне ребята говорили: «С такими руками тяжело плыть». И действительно, связки были недостаточно сильные, пришлось укреплять.
Ещё хочу сказать о питании – это один из основных компонентов подготовки, причём как до заплыва, так и во время него. Можно быть готовым физически и психологически, но если не будет прописано питание по таймингу – ничего не получится. Это как, допустим, у вас есть крутая машина, мощная, однако если вы отправитесь в дальний путь без заправки, то далеко не уедете.
И восстановление – это такой же важный аспект, особенно при больших нагрузках. Я сейчас говорю о восстановлении как перед стартом, так и во время самого заплыва. Мне повезло, я сотрудничал с компанией Apresport, и они взяли на себя этот вопрос – все массажи, препараты, аппаратуру. Но многие пренебрегают восстановлением. Если профессионалы ещё понимают, что это необходимо, то любителям приходится напоминать. Я часто говорю новичкам: «Ребята, вы хотя бы на массаж ходи́те». А они отмахиваются: «Ой, да зачем…»
И последний момент – как раз ментальная подготовка, без неё на больших дистанциях не обойтись. В моём случае я до заплыва мысленно уже проплыл свои 50 км и много раз визуализировал, как всё будет. Хотя на такую дистанцию всего два человека в России решились, и это требует большой психологической работы над собой. Нужно понимать, насколько ты выдержишь. Потому что у кого-то и голову сносит, начинаются глюки, мысли: «Да зачем это надо? Я вообще никто, у меня ничего не получится».
– Это в процессе подготовки или уже во время заплыва?
– Во время заплыва. Очень важно договориться с собой, что будет нелегко: ночь, холодно, можно заболеть. К счастью, у меня в этом заплыве таких мыслей не было. Единственное, когда колено начало болеть, я подумал: «Оно сейчас разорвётся! Зачем я это делаю, я же никому ничего не должен». Но эта мысль пришла и ушла.
Кстати, в 2020 году, когда я плыл свой#longswimchallenge496, была совсем другая история. Это был настоящий вызов для меня. Каждый день я проплывал определённый километраж: в первый день – 1 км, во второй – 2 км и так далее. Я дошёл до 19 км, а потом у меня поднялась температура, и пришлось всё закончить. Вот там-то я переживал всё, что только можно: и сомнения, и отчаяние, и казалось, что мир – ничто и я – ничто. Так бывает, когда долго находишься с собой наедине.
В таком случае очень важен так называемый саппорт – поддержка людей, которые едут рядом в лодке. Они должны знать, как работать со всем этим «не хочу, не могу, не буду», как сделать, чтобы ты захотел и поплыл дальше. Тут у каждого свои инструменты, но на KotlinRace50 они мне не пригодились. Наверное, потому, что изначально я шёл на 75 км, и 50 км меня не пугали.
«Амбиции и характер толкали меня идти до конца»
– На практике в предыдущих заплывах вас когда-нибудь заставляли, мотивировали эти люди с лодки? Какие методики они используют?
– Раньше у меня не было таких масштабных заплывов, на которых нужен саппорт. Это первый. Я вообще в мир ультрамарафонского плавания зашёл, если можно так сказать, открыв дверь с ноги (смеëтся). Но у меня определённый опыт был, поэтому я и рискнул.
Вообще, для каждого человека нужны свои методы. Вот Никита из моего саппорта спрашивал: «Какие слова мне нужно сказать, если тебе будет очень плохо? Ради чего ты это делаешь, что тебя цепляет?». То есть эти моменты обсуждают заранее. Иногда можно выражаться нецензурными словами, даже трёхэтажным матом, если спортсмена именно это приведет в чувство. Можно петь, орать, готовить плакаты с какой-нибудь триггерной фразой – у каждого что-то своё.
Бывает, что команда поддержки импровизирует, если это близкие люди, которые хорошо знают пловца. Из забавного вот было: мой друг Женя решил взять с собой в лодку маску, как из фильма ужасов. Я говорю: «Не бери её, если я буду ночью плыть и ты мне её покажешь, ничего хорошего не выйдет».
– Как общение происходит? Какой-то диалог периодически ведется или, условно говоря, раз в два часа: «Ты нормально?» – «Нормально».
– Между пловцом и саппортом постоянная коммуникация, потому что по таймингу на больших дистанциях каждые 30 минут есть остановка на питание. Это выглядит так: я плыву, дышу в левую сторону, а с этой же стороны идёт лодка, и с неё мне показывают – ещё пять минут, и будет питание. В нашем случае лодка была невысокая, поэтому еду подавали прямо с борта. Если сопровождает большая лодка, продукты цепляют к бутылке и на веревке забрасывают в воду, потому что спортсмену лодку трогать нельзя, он должен быть всё время в воде. Вот так каждые полчаса остановка на 20-40 секунд, во время которой можно поговорить.
Антон Лосев
Фото: из личного архива Антона Лосева
Есть ещё несколько хороших методик, которые используют на заплыве через Ла-Манш. Сейчас я расскажу о двух таких инструментах. Первый – это подсчёт гребков. Саппорт каждые полчаса или час считает количество гребков в минуту и следит, как оно меняется. Допустим, в среднем у меня получается 50 гребков, и вдруг в какой-то момент их количество падает до 30 – значит, со мной что-то не так. Может, я устал или что-то ещё происходит. Это хороший инструмент контроля состояния спортсмена, ведь во время заплыва нельзя измерить пульс или какие-то другие показатели.
Второй важный инструмент – отслеживать, как часто пловец ходит в туалет. Только не смейтесь. В тёплой воде может часами не хотеться, но если и в холодной не хочется – значит, есть какие-то проблемы, и нужно решать вопрос, плыть ли дальше.
– А как это определяется, простите за вопрос? Пловец так и говорит: «Я сходил»?
– В общем-то, да. Мне было проще, у меня парни в саппорте, поэтому можно прямо говорить. Причём на первом отрезке я так и делал, а на втором всё время забывал сказать. Но там я уже сам себя контролировал.
Это по физической составляющей, а саппорт обращает внимание и на психологическую. Пловец может сам сказать, что ему тяжело, но люди в лодке понимают, в адеквате он или нет. Если подготовка нормальная и спортсмен собрался плыть 50 км, но начинает ныть уже после 10 – что-то не так. Обычно это ближе к концу дистанции происходит: психи, иногда и глюки разные. Но на этот раз у меня ничего такого не было. Наоборот, полный самоконтроль, спокойствие, рабочая обстановка с мыслями: «Это нужно сделать».
– Кстати, о мыслях во время заплыва. Это исключительно контроль своего организма или иногда отвлекаетесь и думаете о чём-то постороннем?
– Чаще всего именно о постороннем. Если сравнивать KotlinRace50 с моим предыдущим опытом на #longswimchallenge496, то в плане мыслей было проще. На челлендже я обо всём передумал, все сферы жизни перебрал, а здесь разве что в самом начале напрягся, что приходится плыть в ночь. Для меня ночь всегда была одной из преград, и вообще я привык спать по ночам. Даже в студенческие годы не спать пришлось только один раз на сессии, а так я стараюсь соблюдать режим.
Наверное, поэтому и в воду заходил с некоторой опаской. Мне кажется, у любого человека такое бывает. Ночь, темно, чужая вода… Я никогда не лезу в чужую воду, кроме как на соревнованиях. И всё же бóльшую часть времени я был спокоен. На обратном пути, когда уже рассвело, вообще поймал себя на мысли: «Солнце светит, тепло, я плыву, а какие-то мужики в лодке останавливают меня каждые полчаса, чтобы покормить – хорошо же». Вот так абстрагировался от всего.
На последнем отрезке ближе к Питеру, где «Лахта-центр», было ещё одно неприятное переживание. Вы же знаете, это большая башня, и, когда плывешь к ней, кажется, что она не приближается – будто на одном месте стоит. Психологически это напрягает. А под конец вообще тяжело и всё болит, но я думал, что надо перетерпеть. Представлял: вот я доплываю последние 5 км, потом перезагружусь несколько минут на берегу, там выход разрешён в таких ситуациях. И всё, остаётся ещё отрезок на 5 км, а потом я вылетаю на свежую воду, где немножко течения. После нужно 15 км ещё поработать, но это уже ерунда, их можно как-то доплыть.
Антон Лосев
Фото: из личного архива Антона Лосева
Бывает, что плывешь и прокручиваешь в голове свои предыдущие успехи, неудачи. А бывает такое трансовое состояние, я его называю «сон во сне во сне» – знаете, когда во сне снится ещё сон. Иногда и очень крутые инсайты прилетают, хочется поставить писаря на бортик, чтобы он всё записывал, потому что проходит пара минут — и всё вылетает из головы. Бывают, напротив, моменты, когда доходит до саморазрушения.
Вот после своего челленджа я несколько месяцев вообще не хотел плавать, накопилась психологическая усталость. А здесь проснулся утром и не мог двигать плечами, потому что травма была, но при этом думал: «Если б не плечи, сейчас смог бы 25 км проплыть запросто».
– В какой момент вы поняли, что на 50 км нужно остановиться, и почему? Были ли какие-то сожаления в тот момент?
– Это случилось, когда я вышел на берег после второго отрезка, вернулся в Питер. Последние 2-3 км там самые тяжелые, потому что на входе в Питер сильное течение и надо поработать. Вот я вышел на берег, мне начали разминать мышцы, дали поесть-попить, а я чувствую, что всё это как-то не идёт. И состояние вроде бы хорошее, но из-за 18 часов в холодной воде начинает пошатывать.
Встал вопрос: плыву или не плыву? Разум говорил, что надо заканчивать. Я второй отрезок закрыл за 10 часов, а планировал намного быстрее. Было понятно, что уже вечер, значит, придется плыть ещё ночь и финишировать в 3-4 часа утра. Можно рискнуть и попробовать, но доплыву ли? А если доплыву, какие будут последствия в плане здоровья. Конечно, амбиции и характер спортсмена толкали идти до конца. Очень тяжело было принять тот факт, что надо остановиться. Я лёг, постарался восстановиться, но когда встал, то заметил, что едва могу двигать руками, а это мой рабочий инструмент. Я думаю, принял правильное решение: адекватно оценил своё состояние и закончил.
«Мне до Олимпиады было далеко. Но я не жалею»
– Вы какое-то время занимались классическим плаванием в бассейне, у вас и титулы есть. Расскажите об этом периоде. Почему не остались в большом спорте, не стали пловцом-олимпийцем? Не жалеете об этом?
– Это интересная история. Я начал плавать в 15 лет, что крайне поздно для этого вида спорта. Но я из небольшого города в Казахстане, где бассейн построили только в это время. К нам приехал тренер и набрал экспериментальную группу детей 12-15 лет. Я начал тренироваться в восьмом классе, а в 10-м уже закончил –профессионального плавания было всего два года. Тем не менее успел сдать нормативы на кандидата в мастера спорта по меркам Казахстана. Хотя в России я до кандидата не дотягиваю, здесь нормативы выше.
В 11-м классе я то плавал, то не плавал, и, когда приехал в Москву, меня никуда не взяли. В итоге года два не тренировался вообще. Но потом кто-то из ребят меня вдохновил, мол, ты же пловец, почему не тренируешься? Какая-то искра зажглась, и я приехал домой, пошёл к тренеру Владимиру Ивановичу Кондратьеву и сказал, что хочу плавать. Он очень крутой дядька, заслуженный тренер СССР. Тогда он помог мне попасть в Московский олимпийский центр водного спорта, и там я тренировался, будучи студентом, но на значимые результаты не выходил. Потом появились определенные проблемы с сердцем, я психологически сдался и на пятом курсе плавал с перебоями. Но в магистратуре снова начал всерьёз заниматься, уже со сборной университета. Теперь уже учитывал свой опыт в питании, мышечная масса была другая, добавил работу в зале и в итоге вернул себе результат, который был в 10-м классе. А в 2019 году познакомился ближе с любительским спортом, с триатлоном и начал в эту сферу максимально вкладываться. Последнее время развиваюсь именно в ней.
– Мы все знаем, что сейчас происходит с профессиональным спортом. А как с любительским – могут ли спортсмены куда-то поехать, пробежать триатлон в другой стране? Не так давно ведь была история: россиянка Александра Морозова выиграла престижный марафон в Южной Африке, но ей пришлось судиться, чтобы выпустили на старт. Как у вас по опыту?
– Да, у ребят, которые достигли высокого уровня, есть сложности с тем, чтобы выступать в других странах. Профессиональный спорт тесно связан с политикой, а любителям в этом плане проще. Даже по зимней истории помню: вначале объявили, что на Ironman россиянам нельзя выступать, но потом оказалось, что нельзя только профессионалам, а любители могут. Правда, ещё в июле наши ребята ездили на Ironman в Финляндию, а сейчас это уже вряд ли возможно. Конечно, очень неприятно, что Ironman и Oceanman ушли из России. Но я думаю, это не критично для нас.
Антон Лосев
Фото: из личного архива Антона Лосева
– Вы говорите, что ушли международные организаторы, но, наверное, есть аналогичные российские соревнования?
– У нас есть свои мероприятия и в плавании, и в беге, и в триатлоне. Тот же IronStar, например, — это топовый триатлон в России, у него много локаций. В своё время, где-то в 2013-2014 годах, организаторы IronStar хотели купить франшизу Ironman, но им тогда отказали, мол, маленькие ещё, надо подрасти. Так что будем развиваться сами. По моим наблюдениям, где-то на 10 процентов в год идет прирост по количеству участников на наших, российских стартах. В принципе, Ironman – это просто бренд, а так — на нашем триатлоне всё то же самое, те же дистанции. Поэтому я и говорю, что ничего критичного в любительском спорте не произошло. Пусть есть ещё какие-то ошибки, но над ними работают, и уровень мероприятий будет расти.
Другое дело, что сейчас есть трудности с экипировкой, с логистикой. Опять же, это касается в основном международных стартов. Раньше можно было по-быстрому съездить куда-то в Европу, а сейчас сложнее получить визу, да и путь немного дольше. Хотя вот в августе я был на Босфоре, участвовал в одном из топовых международных заплывов. Там были ребята из России, Украины, Беларуси, Казахстана, Турции, других стран.
– Вы сказали, что на одном соревновании встречаются россияне, украинцы, белорусы. Сейчас это возможно, наверное, только в любительском спорте. А как всё прошло – мирно или были какие-то косые взгляды?
– На Босфоре было очень много украинцев, целая команда. И россиян тоже много. Я ожидал, что могут быть какие-то неприятные моменты, но на деле всё прошло мирно. Возможно, потому что в украинской команде были в основном девушки — их мужчины не могут выехать из страны. Конечно, с одной стороны, это проще в плане конкуренции, но с другой — не хватало сильного соперника.
На соревнованиях мы все нормально общаемся с ребятами с Украины, из США, Европы. Да, всюду встречаются и неадекватные люди, но их меньшинство. Я думаю, спорт – один из инструментов объединения людей, с этой целью ведь и Олимпийские игры были созданы.
– Есть ощущение, что всё происходящее в профессиональном спорте – сугубо политическая история, которая началось ещё семь-восемь лет назад, в 2014 году, и до сих пор продолжается.
– Да, если брать новую историю спорта в России, она началась с 2014 года примерно. Но в прошлом тоже бывало, что какие-то страны объявляли бойкот Олимпийским играм по политическим мотивам. Были ситуации, когда спортсмены хотели поехать на Олимпиаду, потому что для них это высшее достижение, цель всей жизни, но «сверху» не пускали. Эти истории не новы.
– Хочется вернуться к вопросу, который уже прозвучал раньше – вы не жалеете, что не срослось с профессиональным спортом, с Олимпиадами?
– В моём случае до Олимпиады было далеко, даже когда я профессионально занимался. Да, был момент, когда жалел, что пришлось уехать домой из города, в котором тренировался на кандидата в мастера спорта. Я понимал, что со своими характером, упорством, генетикой мог бы стать мастером, международником. Но не срослось. К счастью, пошёл по другому пути, и на нём всё получается, но тогда были сожаления. Даже лет в 26 я ещё не терял надежды вернуться в профессиональный спорт, хотя это уже большой возраст для пловца.
Антон Лосев
Фото: из личного архива Антона Лосева
Но сейчас я доволен тем, как всё сложилось. В последние годы своим плаванием, своей жизнью я мотивирую десятки и сотни людей заниматься спортом, стремиться к чему-то. Сейчас это моя миссия, мой путь. Я часто участвую в благотворительных заплывах и планирую дальше работать с фондами, помогать детям с ограниченными возможностями – это вдохновляет и меня самого, и других людей. Знаю, что, когда занимался челленджем #longswimchallenge496, об этом узнало много людей, и кто-то начал плавать, кто-то – всерьёз тренироваться ради своего личного рекорда.
– Если мы говорим об открытой воде, то где самые красивые локации для заплывов?
– Я недавно как раз думал об этом. Если брать Россию, то это Санкт-Петербург вокруг Петропавловской крепости и озеро Селигер – там очень красивая природа. А если говорить о зарубежных локациях, мне нравится Босфор – это солнце, прекрасная вода, старый город, история. Есть интересные места в Черногории, там в Которском заливе знакомые ребята скоро будут делать заплыв. Конечно, у Oceanman было много красивых локаций по всему миру: в Малайзии, Мексике, Италии, Греции, на Кипре. Мне вот ещё рассказывали о заплыве «Побег из замка Иф» во Франции. Сам я в нём не участвовал, но говорят, что интересное мероприятие. Да каждое место по-своему красиво.
«Я не могу осуждать смену спортсменами гражданства»
– Возвращаясь к профессиональному спорту и близкой для вас сфере мотивации, хочется вот что спросить: а как вообще сейчас жить спортсменам, которые мечтали об Олимпиаде, а теперь остались без цели? Они, можно сказать, всю жизнь положили на спортивный алтарь, а сейчас их перспективы туманны. Наверное, это ещё хуже, чем если бы сказали: «Всё, вы точно никуда не едете»?
– Да, это сложная история. Я думаю, в любом случае нужно надеяться – надежда умирает последней. С чемпионатами мира проще, они ежегодно проходят, а Олимпиада — раз в четыре года, и кто-то может на следующую просто по возрасту не попасть. Но надо надеяться, что в 2024 году наши ребята всё-таки поедут на Олимпиаду в Париже.
Интересно, что совсем недавно мы говорили об этом с Кириллом Пригодой — это рекордсмен и действующий член сборной России по плаванию. Мы вместе были послами одного заплыва в Кронштадте. Так вот, я ему похожий вопрос задал, и он ответил просто: будем надеяться, что всё будет хорошо. Спортсменам очень сложно сейчас, у них вся жизнь – это соревнования. Поэтому остаётся только надежда, что всё образуется, рано или поздно будет возможность выступить на международной арене.
И, конечно, нужно работать над собой. Может быть, с психологами. Переосмыслить свою жизнь и свои цели.
Понять, что вообще реально в этих обстоятельствах. И если есть какие-то возможности, надо ими заниматься, выкладываться, устанавливать свои личные рекорды. Пусть даже это лучшее время сезона. Я не знаю, можно ли поставить сейчас рекорд мира в России — наверное, он не будет котироваться, но лучшее время сезона показать можно. И таким образом доказать, что мы здесь тоже тренируемся и не сдаёмся.
Антон Лосев
Фото: из личного архива Антона Лосева
Само собой, необходима и помощь государства, федераций. Особенно в тех видах спорта, которые сейчас сильно ограничены. Надо проводить какие-то свои соревнования, повышать их статус, приглашать дружественные страны — всех, кто готов приехать. Как сказал Кирилл, если не откроют Запад, поедем на Восток, в Азию. Там тоже хорошая конкуренция, есть олимпийцы и рекордсмены.
Знаете, есть такая организация в плавании – International Swimming League. Это молодая лига, которую всего три-четыре года назад организовал один украинский миллионер. Он хотел сделать из плавания что-то наподобие культового бейсбола в США – еженедельные соревнования, зрелищные шоу. Он и правда в плане зрелища проделал много работы: спецэффекты, разные форматы выступлений и всё такое. Команды разбиты по блокам: Северная Европа, Центральная Европа, Азия. На этих шоу выступает много пловцов, которые уже закончили профессиональную карьеру. Они, грубо говоря, не на максималках, но всё ещё могут показать высокий класс и помочь своей команде. Вот такие вещи тоже помогают сохранять мотивацию.
Мой товарищ Максим Сладкоштиев сейчас делает в Кургане похожий любительский тур, он будет называться «Царская битва». Несколько пловцов (российских и, возможно, иностранных) будут соревноваться между собой, всё в формате шоу, зрелищно и красиво. Думаю, это как раз то, чего не хватает сейчас многим атлетам в России – каких-то каналов развития, новых впечатлений, чтобы переключиться.
– Сейчас некоторые спортсмены меняют гражданство, чтобы иметь возможности для выступлений в Европе. Одни называют это выходом из ситуации, другие – предательством. Как вы относитесь к этому?
– Я думаю, это реальный выход для спортсмена, у которого чемпионаты и Олимпиады – это вся жизнь. Тем более что спорт для многих – это не только мечта, на которую была потрачена вся юность, но и работа, средство заработка. Мы сейчас не говорим о футболе и других видах спорта с хорошими контрактами, где спортсмены могут никуда не ездить, но зарабатывать большие деньги. В других направлениях так не получится, там, чем больше масштаб, тем больше шансов заработать на жизнь. Поэтому, если есть максимальные ограничения, ступор в развитии, некуда двигаться и не с кем бороться, я не могу осуждать смену гражданства. Для таких людей это единственный выход. Считаю, что никакого предательства здесь нет. Мы же не говорим, что футболисты — предатели, а ведь они спокойно играют в западных клубах.
Большой плюс игровых видов в том, что есть трансферы, есть возможность поехать в другую страну. А кто из Всероссийской федерации плавания даст пловцу трансфер за границу, да и кому этот пловец там нужен? На плавании не зарабатывают таких денег, это другая индустрия. Поэтому, если для спортсмена смена гражданства – единственный выход, он волен делать то, что хочет.
– В завершение расскажите ещё коротко о ваших планах, будущих целях и задачах? Лето закончилось, заплывы на паузе. Какие у вас мысли?
– Конец лета для меня был насыщенным. Каждую неделю были старты, поэтому в сентябре я отдыхал, а в октябре поеду в Сочи на IronStar — это завершающий старт сезона. Там у меня всё достаточно просто: я делаю эстафету, с ребятами на «олимпийке» плыву и ещё хочу проплыть личную дистанцию две мили.
Кстати, будет интересная история: мы сейчас готовим к триатлону мальчика с синдромом Дауна, я буду сопровождать его в воде. Если всё сложится хорошо, он станет первым в России человеком с синдромом Дауна, который пройдет триатлон. Это будет круто для него самого и хорошо для общества, особенно для людей с особенностями здоровья. Я рад, что могу поучаствовать в таком мотивационном заплыве. В начале этого года я наметил себе план, что хочу пройти Ironman в благотворительных целях. Например, со слепым человеком пробежать или что-нибудь в этом роде. И такое совпадение, что фонд «Атлет во благо» предложил мне поучаствовать в этой истории.
На следующие сезоны есть в планах повторить #longswimchallenge496 и уже пройти его до конца. Если получится, хочется максимально его развить, потому что это будет масштабное мероприятие. Может быть, сделаю ещё один суточный заплыв в следующем году, попробую перебить рекорд в 24-часовой сфере. И, конечно, будет подготовка к KotlinRace75 в открытой воде, ведь идею проплыть 75 км я не оставил.
И ещё — я давно занимаюсь развитием спорта — как профессионального, так и любительского, и сейчас есть ещё такая мечта – открыть центр марафонского плавания для любителей в Москве. Конечно, это очень сложно, требуется много финансов для бассейна. Но сейчас я работаю над этой темой, чтобы её реализовать. Может, руководство города пойдёт навстречу.