Мы не всегда были журналистами. Не всегда работали на «Чемпионате». Но и даже здесь остаёмся обычными людьми. Со своими необычными, смешными и даже странными историями.
В честь 15-летия «Чемпионата» 10 сотрудников решили поделиться каким-то нестандартным эпизодом из своей жизни. Кто о чём хотел. А вы просто попробуйте угадать, кому какая история принадлежит. Правильные ответы — в конце материала, так что количество баллов каждый из вас сможет подсчитать сам.
Итак, истории рассказали:
Андрей Иванов – заместитель главреда, который «прогонял» Медведеву из России,
Евгений Кустов – редактор отдела «Авто» (с сердцем мини-футболиста),
Алексей Рабчинский – литредактор (нудный тип, который всех учит правильно писать),
Александр Титеев – руководитель службы выпуска, болельщик «Торпедо»,
Дмитрий Егоров – обозреватель, при виде которого тут же ставят кол,
Григорий Телингатер – обозреватель, выучил иностранный язык специально к турниру,
Андрей Панков – корреспондент, главный инсайдер (так говорят),
Александр Говоров – корреспондент, пишет статьи за Губерниева (так тоже говорят),
Алексей Адамов — любимец всех любителей фигурного катания (и не только),
Евгений Слюсаренко — главный редактор (о нём или хорошо, или хорошо).
История первая. Водолаз
Там, где я учился, если зачёт по плаванью не сдашь, к сессии не допускали. А кто плавать не умеет – в бассейн заниматься отправляли. При институте физкультуры. Моя группа попала очень серьёзному тренеру, который десятки чемпионов воспитал. Все проплыли и пошли экзамены сдавать, а я — никак. Грести – гребу, на воде с горем пополам держусь, а вперёд не получается – всё на одном месте. Неделя проходит, вторая. Месяц…
А я всё руками и ногами машу, из сил выбиваюсь. Тренер на бортике то бегает, то сидит горестно и себе под нос бурчит: «Не понимаю! Пацан всё верно делает, но не плывет, а тонет!». Да уж, нанёс я удар по его самолюбию.
Зачёт он мне всё-таки поставил, только слово взял никому не говорить, что не смог меня плавать научить. Я никому и не говорил. Даже когда потом на флот служить забирали – не говорил, даже когда курсы водолазной подготовки проходил – молчал, и когда удостоверение водолаза выдавали – ни звука не проронил…
Да и зачем водолазу уметь плавать?
Фото: РИА Новости
История вторая. Оборванцы
Дело было в 2015 году в Канаде. Я приехал в Монреаль освещать Гран-при Формулы-1 — королевские гонки. Там мимо тебя ходит туда-сюда Бейонсе, а за ней Тьерри Анри и ещё десяток звёзд. Политики. Миллиардеры. Но ты же такой весь в работе. Никого не замечаешь, времени поесть и то почти нет.
В ресторанчике для прессы и представителей команд Ф-1 свободных столиков не было. Пришлось подсесть к двум старичкам, но в спешке я задел одного из них локтем. Вина очевидно была моей, но извиняться почему-то стал он. Мужчина этот был похож на бездомного и явно не вписывался в окружающий гламур — сильно поношенные джинсы и футболка недорого бренда. Рядом сидел ещё один человек в скромной одежде. Они выглядели так, словно заночевали на вокзале в Твери, но оба были вежливы и поинтересовались, откуда я и чем занимаюсь на Формуле.
Сначала я не хотел общаться, думая, что старикам просто не с кем поговорить. Неужели я тоже выгляжу так бедно? Но оба оказались жутко милыми и быстро расположили к себе. В прекрасном настроении я вернулся к работе. За несколько минут до начала гонки на экране обычно показывают различных звёзд, которые приезжают на Гран-при в качестве VIP-гостей. И вдруг камера крупно выхватила двух моих стариков-оборванцев… Надпись на экране гласила — Джордж Лукас и Роберт де Ниро.
Роберт де Ниро (в центре)
Фото: Emma McIntyre/Getty Images
История третья. Песня
Обычный сентябрьский вечер собирался стать максимально томным.
Солдаты Президентского полка, охранявшие подмосковную резиденцию президента России, готовились идти на ужин. Я вывел роту на плац и построил её для стандартного круга с песней (столовая находилась в этом же здании, буквально в 30 метрах, но если идти по кругу, то можно было успеть спеть первый куплет и припев «Москва, звонят колокола»). Дорогой Борис Николаевич был здесь, к тому же в гости к нему прилетел Гельмут Коль, поэтому пели вполголоса – так положено.
Не успела рота толком начать жевать, как в столовую влетел вспотевший дежурный по штабу и зашипел мне в ухо: «Быстрее выводи всех обратно. Надо петь целиком. И громко». Пунцовое лицо лейтенанта как бы намекало – всё серьёзно. 90 человек вывалились наружу, построились и начали бодро орать хит сначала. На всю песню потребовалось три круга, однако ещё на втором дежурный потащил меня в штаб, где майор, начштаба, сделав большие глаза, изрёк: «Поём без остановки, до особого распоряжения. Максимально громко». И кивнул на прямой телефон связи с резиденцией.
Спустя 40 минут я истово ненавидел Москву, колокола, ладони и всё золото икон в мире. Рота сначала маршировала, потом ходила, потом минут 10 просто стояла, изображая из себя унылый хор имени Проклявших Газманова. Потом опять ходила. На второй час хотелось только одного – вселенского безмолвия. Спустя примерно полтора часа и 40 воспроизведений песни дежурный замахал руками – мол, всё, хватит. Отупевшие от бесконечных репитов солдаты уселись есть, двигая ложками точно в такт словам, звучавшим в их головах, а я рванул в штаб и вцепился в лейтенанта, требуя разъяснений.
Он долго отнекивался, но деваться ему было некуда. Ответ оказался восхитителен в своей простоте: «Борис Николаевич и Гельмут песню… выучили»…
История четвёртая. Помидоры
На «Чемпионате» работает журналист, который не ест помидоров. Ни в каком виде и ни в каком блюде. Факт бесполезный, но неожиданный – все постоянно удивляются. А ещё этот журналист – «международник» по игре в мафию (участвует в международных турнирах). Правда, успехов не больше, чем у Курниковой в теннисе. Один раз на этого журналиста подал в суд бывший тренер футбольного топ-клуба из Москвы. Всё из-за интервью (причём не с ним, а с другим человеком). В суде журналист защищал себя сам. И выиграл дело.
История пятая. Балалайка
Тина Канделаки называла меня «Дорогой». Причём неоднократно. Коллеги, смотревшие видео, уверены, что она ко мне клеилась. Так хочется им поверить, но логика подсказывает, что вряд ли – ну какие могут быть отношения у ведущей игры «Самый умный» и одного из участников? В «Самом умном» я провёл не один сезон. И даже кое-что выигрывал.
А ещё я умею жечь «Нирвану» и «Линкин Парк». Что тут удивительного, спросите вы. А я отвечу: «Возьмите балалайку да попробуйте». А участнику международных конкурсов среди балалаечников положено уметь даже «Нирвану». Ничего необычного, вот только коллеги по «Чемпионату» постоянно спрашивают, в каком месте своей жизни я свернул не туда, чтобы прийти сюда?
Тина Канделаки
Фото: РИА Новости
История шестая. Дед Мороз
Случилась эта история в пору финансового несовершенства в моей семье. В надежде подзаработать к новогоднему празднику решили мы с женой подедморозить. По параметрам вроде подходили – и за неделю до праздника были включены в группу клонов главного персонажа Нового года. Вручили нам традиционные наряды, сценарий выступления и велели прийти наутро.
Каждый день с утра до вечера мы разъезжали по назначенным адресам. По договорённости с родителями приходили к ним с пустыми руками, и, пока Снегурочка знакомилась с ребёнком, мне выдавали подарок, который я скрывал в огромном мешке и затем должен был вручить якобы от своего имени. И вот в одном из домов мне дают не машинку, не подушку, а неведому зверушку. Точнее, ведому. Котёнка. Ну что делать, сажаю я его в мешок и иду на встречу с будущим обладателем пушистого и усатого. Вхожу в комнату, сажусь на стул, ставлю мешок рядышком и начинаю работать по сценарию. И тут вдруг замечаю, что мешок мой начинает шевелиться. И более того – замечаю это не только я, но и все вокруг, включая того, ради кого, собственно, мы сюда и пришли. Он подозрительно присматривается к мешку, заметно, что отрабатывает в голове разные объяснения происходящего, а затем вдруг выдаёт.
— А я знаю, кто там у тебя сидит!
— И кто же?
— Да Васька, котёнок. Он у нас уже месяц живёт…
Больше таких «креативных» родителей мне, к счастью, не попадалось.
История седьмая. Варенье
В детстве я снимался в программе «Марафон 15» на Первом канале, тогда ещё ОРТ. Бюджета никакого. Съёмки проходили либо в обычных квартирах, либо вовсе на улице. Одежда, естественно, своя. Как-то вечером маме звонят и говорят, что завтра надо приехать на съёмки. С утра поехали на рынок, практически на последние деньги купили брюки, рубашку джинсовую, водолазку стильную. Карьера актёра светит как-никак. Приезжаем на съёмочную квартиру, и выясняется, что мне играть Тома Сойера. Напялили на меня какие-то рейтузы, майку-алкоголичку порванную, водолазку модную завязали вокруг пояса и вместе с лицом и волосами измазали вареньем.
Но самый тяжёлый удар по моему актёрскому эго нанесли на монтаже. Сам ролик с участием Тома Сойера поместили в нижний угол экрана. Так, что разглядеть мою мимику можно было только под лупой. А на остальном экранном пространстве красовалась девочка, читавшая авторский текст. Видимо, потому что это была её квартира. Кстати, девочка эта выросла в довольно известную актрису (не раз видел её по телевизору), а вот меня зрители навеки запомнят перепачканным вареньем пятном в нижнем углу экрана. Больше я в кино не снимался.
История восьмая. Выборы-выборы
В ещё относительно лихие 2000-е приметил я в газетном киоске корочку «Борец за справедливость» — купил, вклеил фото и ради фана несколько раз проходил по ней в метро (проездной был, но так неинтересно). Корочка давно пылится дома, а вот борьба за справедливость нет-нет да и проявляется по-настоящему. В 2017-м я даже стал кандидатом в муниципальные депутаты. Выборы вышли скандальными, с уголовным делом и увольнением главы управы, но победили всё-таки те, ради кого весь сыр-бор и затевали.
Так или иначе, борьба за справедливость продолжается в ограниченном масштабе — в каментах в «Твиттере» и «Фейсбуке». Хотя чего ждать от человека, который пять лет якобы профессионально писал про гонки не то что не имея прав, а даже ни разу не посидев за рулём?
История девятая. Курсовая
Несколько лет после университета я ещё колебался, чем заняться в жизни. С одной стороны – спортивная журналистика, первые публикации, слава, командировки, гонорары… С другой – наука, зелёные лампы Ленинской библиотеки, пыль газетных архивов, пытливые студентки в очках… Хм, о чём я говорил? Да, так вот, как раз в этот период я защитил диссертацию, стал кандидатом филологических наук, начал читать лекции на родном факультете журналистики МГУ.
Впрочем, я быстро понял, что огни большого спорта манят меня гораздо больше, а потому без особого сожаления спустя всего год отнёс на кафедру заявление об увольнении. Оставалось отработать пару недель, как позвонил знакомый журналист: «Привет, надо курсовую сдать, всё уже написал, нужен официальный научрук, поможешь?». Так я стал научным руководителем студента второго курса факультета журналистики МГУ.
Исследование было проведено им серьёзное, «отл» в зачётку я ставил с чистой совестью.
Студента звали Юрий Дудь.
Юрий Дудь
Фото: РИА Новости
Когда-нибудь, когда Юра станет совсем уж неприличной знаменитостью, я продам его курсовую за большие деньги. Мне кажется, она сохранилась в единственном экземпляре только у меня.
История десятая. Автоматы
С 15 лет мы с друзьями плотно сидели на игровых автоматах – «клубничках», «бандитах», «гаражах». Экономили на обедах и маршрутках, стреляли мелочь у одноклассников и вместо уроков рубились по минимальной линии. Чаще проигрывали, но если побеждали, то платили дань операторшам в будках — 20 процентов с выигрыша за то, что нас пускают.
В один из неудачных дней я вышел из зала и понял – вот она, тема. За вечер обошел все «аппараты» района и честно написал в районную газету материал о том, где ребёнку можно играть.
Через неделю вышла моя первая статья в жизни: «Подмосковный Лас-Вегас…или выходи во двор, поиграем…в автоматы». Статья была ужасной, но ее почему-то номинировали на конкурс «Одарённые дети Подмосковья», а меня самого чуть ли не взяли на работу, сразу дав второе задание — взять интервью у ветерана Великой отечественной и поэта. Его я провалил. Потому что помимо обсуждения фронтовых стихов мы почти час проговорили о том, как мэрия 20 лет мучает инвалида войны, лишившегося ноги, не выдавая полагающуюся квартиру и обрекая его на жизнь впятером в «однушке».
Тогда меня, 15-летнего ребёнка, назвали «борзописцем», занимающимся заказухой, и, образно выражаясь, выставили вон. А интервью всё-таки опубликовали. Со стихами, но без квартиры. И за это перед Кимом Таранцом мне, пожалуй, стыдно до сих пор.
Правильные ответы:
