18 ноября в Бухаресте завершилось первенство мира по борьбе среди атлетов не старше 23 лет. В Румынии соревновались борцы всех стилей, но победу в командном зачёте удалось одержать лишь вольникам: в 10 весовых категориях у россиян девять наград, две из которых золотые.
Тренер команды вольников Анатолий Маргиев подвёл итоги первенства мира, заметив, что результат мог бы быть и ещё лучше. А также затронул тему взрослого чемпионата мира, объяснив, почему в 2017 году сборная России провалилась, а в 2018-м – вернулась на первое место.
«Нет результата – нет и человека в сборной»
– Анатолий Хазбиевич, команда борцов вольного стиля на первенстве мира в Бухаресте уверенно заняла первое место в командном зачёте, добыв девять медалей из десяти возможных. Это практически максимум или всё равно можно было бы и лучше?
– Конечно, можно было (улыбается). Думал, у нас как минимум четыре золота будет, а оказалось только два. Хотя вообще задача была другая – чтобы все были с медалями. Всем золото, конечно, не дали бы, но до медалей все ребята были способны добраться.
– Сил хватило у команды на конец года?
– Многие ребята действительно выступали на фоне усталости. До финала все боролись хорошо, а в решающей схватке, например, по Найфонову было видно, что он подустал – свежести не было.
– Говорят, идея проводить такие серьёзные турниры по возрасту U23 – ваша?
– Да, это так. А поддержали меня Мамиашвили и Брюсов. При новом руководстве международной федерации было принято решение проводить эти соревнования. Ведь, переходя из юниорской борьбы во взрослую, ребята, выигрывавшие чемпионаты мира, зачастую терялись. Результата с ходу нет – значит нет человека в сборной: нет турниров, медицины, зарплаты. Да ничего нет! Нужно было лучше выстроить преемственность, добавить ещё одну ступень.
На таких турнирах наша задача от главного тренера – проверять побольше ребят, давать им возможность себя проявить. Поэтому у нас за три года только один человек выступал дважды. Многие другие страны при этом привозят своих лучших борцов, в том числе призёров чемпионатов мира, даже Олимпиады. У них одна задача, у нас – другая. Помимо нас в Бухарест обновлённую команду привёз разве что Иран, да Америка.
– Можно ли сказать, что кто-то из подопечных вас приятно удивил?
– Гамидов меня порадовал. И Идрисов. Он раскрылся на первенстве Европы, а до этого никто не ожидал, что он способен выиграть чемпионат России. Но он показал свой характер, настырность. В Бухаресте то же самое. Думаю, что сборная в его лице получит очень сильного спортсмена.
– Гамидов вроде бы уезжал выступать за Азербайджан.
– Да, уезжал, но уже два года как вернулся. На первенстве мира Гамидов отборолся как гроссмейстер – очень чётко. Чем дольше я его знаю, тем больше он для меня открывается с хорошей стороны, как человек и спортсмен. Он очень терпелив – до последнего ждёт ошибку соперника. Это очень важное качество в современной борьбе.
– На ваш взгляд, кто-то из команды, выступавшей в Бухаресте, будет претендовать на попадание в состав сборной России, которая отправится на Олимпиаду-2020?
– Конечно. Многие ребята уже на подходе, где-то под основными борцами сборной. А два года – это большой срок. Есть ребята, с которым необходимо поработать с технической точки зрения, но главное – это психология. Многие выехали на турнир такого уровня в первый раз и, видимо, почувствовали чрезмерную ответственность, которая ещё и усиливается, когда рядом ребята выступают удачно. Хуже других выступить никому не хочется. Наверное, это давление кому-то помешало в финале. К примеру, Давид Баев в финале меня удивил в отрицательном смысле.
– С точки зрения организации как турнир оцените?
– Зал неплохой в целом. Здесь же, если ничего не поменяется, в следующем году пройдёт чемпионат Европы. Однако отмечу, что раздевалок было мало.
Но есть другой организационный момент, с которым я борюсь не один год – это взвешивание рано утром. Все говорят о здоровье спортсменов, но какое может быть здоровье, если ни выспаться, ни покушать с утра? От взвешивания до начала подготовки к схватке – час. Пока добрался до еды, покушал – 30 минут прошло, и осталось 30 минут. За это время может перевариться только чай.
В основе изменений лежало желание сохранить здоровье спортсменам, чтобы они сильно не гоняли вес. Но как гоняли – так и гоняют. По 10-12 килограмм, а то иногда и больше.
Я считаю, что это большая ошибка международной федерации. Никому это не нравится, но почему не возвращаются к вечернему взвешиванию перед финальным днём – непонятно. Очень хочется, чтобы до Олимпиады это изменили. Чтобы спортсмен вечером взвешивался и шёл спокойно спать, копить силы перед решающими схватками.
«Чемпионов хотели видеть на заводах и свадьбах. Отказывать неудобно»
– Анатолий Хазбиевич, давайте затронем и тему основной сборной. На ваш взгляд, за счёт чего команда смогла добиться успеха на недавнем чемпионате мира в Будапеште?
– В первую очередь за счёт правильной подготовки. Для сравнения: перед первенством мира у нас было два сбора, и то укороченных. За это время трудно сделать что-то серьёзное с точки зрения тактической или психологической подготовки, нужно было просто в кратчайшие сроки войти в форму. А у основной сборной время было, всё распределили правильно. Команда была очень здорово подготовлена по всем аспектам: физическому, психологическому, тактическому, настроена по-боевому. Схватки основных конкурентов: Садулаева со Снайдером и Сидакова с Барроузом и Чамисо – показали, насколько хорошо была готова команда.
– В чём же разница с 2017 годом? Тогда наверняка тоже готовились?
– Разница в одном. У нас было такое серьёзное психологическое давление перед Олимпиадой, что и за год команда от него не оправилась. Все эти допинги, подъёмы в шесть утра, сомнения – будем выступать или не будем. Некоторые первые номера сборной в течение послеолимпийского года даже не стартовали ни разу. У того же Садулаева был только один старт – чемпионат России. По сути – одна схватка, потому что все остальные он выигрывал за минуту.
А в этом году было время на подготовку. Ребята восстановились, да и новые подтянулись. Главный тренер потратил много сил, чтобы мобилизовать ребят. И получилось.
Кроме того, олимпийских чемпионов, призёров в прошлом году на любых мероприятиях хотели видеть – в школах и институтах, на заводах и свадьбах. Отказать неудобно. А соперники потом не спрашивают, где ты был, почему не тренировался. В ЦСКА на меня все злятся, когда я назначаю тренировки в праздники. А я говорю: «Пока мы будем отдыхать, наши соперники будут тренироваться». Схалтуришь – тут же тебя накажут. В большом спорте мелочей нет.
– Неужели совсем своих подопечных не отпускаете?
– Да как же не отпустить (улыбается)? Тот же Рамонов с Олимпиады прилетел – сразу поехал в Сирию, даже дома не побывал. Встретился с военными, дерево посадил. Потом домой поехал, в Северную Осетию, в Южную Осетию, потом в Кемерово позвали на встречу с шахтёрами. А как откажешь? Людей надо поддерживать – им приятно увидеть героев, за которых они болели. Но, конечно, этим сильно увлекаться не надо – когда приходит время подготовки, надо закрыться, отключиться от всего постороннего и заниматься только тем, чем надо.
– Кстати, о Рамонове. Когда мы вновь увидим его в лучшей форме?
– Мы не могли говорить об этом раньше, но Рамонов сделал операцию. Перед Олимпиадой он проходил реабилитацию, и мы это скрывали ото всех, чтобы соперники не знали. И сейчас тоже всё держали в тайне. Тут в чём дело: все сигналы мозга идут через позвоночник, и когда с ним не всё в порядке, то сигналы запаздывают, реакция не та. А Рамонов – самый скоростной борец за всю историю, которого я видел. Без скорости – это не он. Но скоро он пройдёт реабилитацию, вернётся на ковёр и в следующем году мы увидим почти что того самого Рамонова, который выиграл Олимпиаду.