20 мая исполняется 70 лет человеку, который – выступай он сейчас – был бы одним из самых узнаваемых лиц нашего спорта. Его лицо знали бы даже футбольные болельщики, а бывший гребец Дмитрий Губерниев посвящал бы ему свои оды в эфирах. Это Александр Тимошинин, двукратный олимпийский чемпион по академической гребле, сенсационно побеждавший в Мехико-68 и Мюнхене-72 в двойке парной. Для него ничего не стоило послать подальше министра спорта. Он ушел из спорта всего лишь в 28 – как говорит, не захотел мириться с набирающей силу допинговой программой в советском спорте. С тех пор прошло 40 лет, а равной ему фигуры в нашей академической гребле так и не появилось.
Что ещё? Александр Тимошинин стоит во главе уникальной династии в мировом спорте (во всяком случае, в истории сложно найти подобные примеры). Его отец – Иван Никифорович Тимошинин, прошедший всю войну, многократный чемпион страны по гребле, заслуженный тренер СССР. Его сестры – мастера спорта по волейболу. Жена – призер Игр-68 по прыжкам в воду. Отец жены – участник Олимпиад по водному поло, брат жены – тоже ватерполист, бронзовый призер Токио-1964.
Не запутались? Продолжим. Младший сын юбиляра – призер юниорского первенства мира по гребле. Старший – многократный чемпион Европы, призер чемпионатов мира по прыжкам в воду. Сноха (жена старшего сына) – многократная чемпионка Европы по прыжкам в воду. Наконец, внучка (по старшему сыну) – тоже чемпионка Европы по прыжкам в воду, уже в наши дни.
Да, странно было бы, если бы наш герой стал кем-то, кроме профессионального спортсмена.
Все равно, что Денисов обнимется с Черчесовым
— До 19 лет я тренировался у отца, – рассказывал мне Тимошинин. – А потом ушёл от него. В какой-то момент ему просто стало меня жалко. Нормальное родительское чувство, если речь не идет о большом спорте. Он жалел меня в тренировках, а надо было гонять как сидорову козу. Он говорил: «Подожди, сын, придёт твое время…». А я чувствовал, что оно уже пришло, организм требует совсем иных нагрузок. Отец этого не понимал. Не без трений, не без обид, но я перешёл к легендарному тренеру сборной страны Евгению Борисовичу Самсонову, которого в тусовке звали не иначе, как Сомс.
Если бы тогда кто-то тогда сказал, что через год 19-летний юнец станет олимпийским чемпионом, да еще в двойке с одиозным в гребном мире Анатолием Сассом – с чем бы это сравнить… Игорь Денисов вызывается на чемпионат мира по футболу и после забитого гола публично обнимается со Станиславом Черчесовым – пожалуй, так.
Иногда я испытывал желание на полном ходу удрать из лодки, только чтобы не слышать хрипловатый, вечно недовольный и поучающий голос Фомича.
Кто такой был Анатолий Сасс (в свои 33 года называемый просто Фомич)? Вечно второй в сборной СССР, не уживающийся ни с кем и никогда. Кто подсказал ему за полгода до Олимпиады на тренировке попробоваться с птенцом Тимошининым – никто уже не вспомнит. Но лодка поехала: Сасс – загребной, Тимошинин – первый номер. Чего стоило молодому вытерпеть Сасса?
— Во время наших предолимпийских тренировок я иногда испытывал желание на полном ходу удрать из лодки, только чтобы не слышать хрипловатый, вечно недовольный и поучающий голос Фомича. Но при этом понимал: если начнут говорить двое – это конец. И я терпел. Взбрыкнул только раз, за считанные дни до старта на Олимпиаде. Все и так на взводе, и тут Сасс снова включает свою шарманку: опять ты рта не закрывал, учил меня, учёного. Тут уж я не выдержал: «Ну и греби тогда сам» – и поехал кататься на велосипеде по бережку. Еле помирили нас.
«Умрём, но выиграем»
Олимпиада в Мехико, гребной канал на высоте 2200 над уровнем моря. Сумасшедшее кислородное голодание и влажность. Вынес лодку из эллинга, поставил ее на воду – и уже мокрый как мышь. И это до гонки! 36 гребцам после первых же заездов потребовалась срочная медицинская помощь.
Посмотрели Сасс с Тимошининым на творящиеся дела, обмозговали с Сомсом и решили: в финале рвать когти с самого начала смысла нет. Можно и надорваться. Схематичный план на гонку выглядел так: первый километр особо не напрягаться, а все отдать на последней части дистанции.
«Сань, умрём, но выиграем», — пророчил Фомич утром. Но умереть было гораздо легче.
Со старта их двойка ушла шестой, после пятисот метров числилась где-то четвертой-пятой, к первой половине – третьей. За пятьсот метров до финиша наши переходят на второе место, но от голландцев их отделяло четыре секунды. Целый корпус. Это очень много. Остаётся двести метров, Сасс с Тимошининым наконец замечают корму лодки соперников и, не сговариваясь, раскручивают финиш на 44 гребка в минуту. И финишируют первыми – впереди лишь в 0,98 секундах.
Руки от усталости разжимались сами по себе. И Тимошинин, чтобы сохранить гребной стереотип, изо всех сил вцепился в рукоятки вёсел. Хоть зубами, но догрести до конца.
Всё, что сохранило сознание 20-летнего парня после финиша – это поднятые в знак победы руки. И тьма. 20 минут его приводили в чувство. Наконец, он очнулся и первым дело спросил: «Какие?». «Первые, чемпионы», — услышал в ответ. Сначала не поверил. А когда понял –разрыдался. Конвульсивно, без слёз.
«Какие медали? Пойдем домой побыстрее»
Через четыре года ситуация для уже заматеревшего Тимошинина складывалась еще хуже. Предолимпийский отбор в одиночке он проиграл и за месяц с небольшим до старта Игр в Мюнхене остался ни с чем. И снова случайность – под руку попался ленинградец Геннадий Коршиков, он был последним, кого Тимошинин от отчаянья посадил к себе в лодку, сам впервые попробовав себя в роли загребного. До Олимпиады оставалось 15 дней. И они успели.
Перед финалом Тимошинин с Коршиковым попали в историю, которая могла им дорого обойтись, если бы кое-кто был самолюбив и обидчив. За час до старта они вышли с лодкой из эллинга – и это были те самые минуты, когда к спортсменам лучше не подходить, идет процесс максимальной концентрации. Навстречу – председатель Спорткомитета СССР (сейчас его бы называли министром спорта) Сергей Павлов. Не оценив ситуацию, Павлов спросил: ну как, парни, готовы, выиграем? «Да выиграем, только отстань», — зло огрызнулся Тимошинин. Министр понял, что сунулся не вовремя и отошёл.
Легко сказать «выиграем», но как? Вариант Мехико со спуртом на последней части дистанции отметался сразу – нет той скатанности. Оставалось одно: со старта полный вперёд – и насколько хватит. К отметке 1500 м они выигрывали у преследователей четыре с половиной секунды. Всё, вопрос решен. Но за 300 м до финиша силы покидают наших. Совсем. Руки от усталости разжимались сами по себе. И Тимошинин, чтобы сохранить гребной стереотип, изо всех сил вцепился в рукоятки вёсел. Хоть зубами, но догрести до конца.
Их не догнали – 0,8 секунды не хватило накатывающим норвежцам. Вторая олимпийская победа, в которую никто не верил. «Ладно, Ген, пошли за медалями», — сказал уже сведущий в таких делах Тимошинин, помогая вылезти из лодки совершенно никакому Коршикову. «Какие медали, Сань? – еле выговорил измученный напарник. – Пойдём побыстрее домой».
А министр спорта не обиделся. Уже на церемонии награждения в олимпийской деревне Павлов пошутил: «Тимошинин – единственный, кто меня никогда не обманывает. Сказал, что выиграют – выиграли».
«Шёл домой и из глаз лились слёзы»
Уходил он тяжело. Тяжело и не по своей воле. Не так, как должен был уходить двукратный олимпийский чемпион. Всего лишь в 28 лет.
В 1976 году Тимошинин готовился к своей третьей Олимпиаде в двойке парной с Юрием Малышевым, олимпийским чемпионом в одиночке прошлых Игр. Готовились две звезды основательно. Оба утверждают, что в медали попали бы железно, с закрытыми глазами. Настолько здорово были подготовлены, тщательно подведены под главный старт четырёхлетия. Схема отбора была традиционной – выиграть два отбора (в том числе традиционную Московскую регату) – и Игры ваши. Тимошинин с Малышевым с задачей справились. По-иному и быть не могло: по всем прикидкам выходило, что советская двойка парная – главный претендент на победу в Монреале.
И тут в руководстве решили подстраховаться. Как раз к середине 70-х в советском спорте, в том числе и гребле (негласно, разумеется), обороты набрала так называемая «фарм-программа». Иными словами, систематический курс по употреблению анаболических стероидов. Тогда, при правильном использовании, допинг-контроль их ещё не ловил.
Тимошинин утверждает: их пару с Малышевым поставили перед выбором – или делайте, что вам говорят, или Олимпиады у вас не будет. Олимпийские чемпионы отказались. «Что хотите, делайте, я «жрать» ничего не буду. Если потеряю форму, состарюсь, то завяжу», — так вспоминает свою реакцию Тимошинин. И им устраивают третий отбор.
Что хотите, я «жрать» ничего не буду. Если потеряю форму, состарюсь, то завяжу.
Тренеры прекрасно знали, что двойка на спаде, что пик формы запланирован на Игры. Короче говоря, уступили они в той прикидке всего полторы секунды. И услышали: «Выше второго места вам в Монреале не светит. А вторые нам не нужны». На Игры поехали те, кто их обыграл, и там остались без медалей.
Всё. Та прикидка была последней гонкой в профессиональной карьере Тимошинина. После неё он твердо сказал: больше в лодку не сяду: «Три раза в жизни я плакал: когда умерла мама, жена и вот в тот раз. Шел домой, и из глаз лились слёзы».
С тех пор прошло 11 летних Олимпиад. Наши гребцы-мужчины на Играх выиграли за это время лишь две золотые медали. Ровно столько, сколько один Александр Тимошинин.
