25 лет Олимпиаде в Барселоне. Главный скандал глазами Оксаны Скалдиной

Четверть века назад отбор в олимпийскую сборную по художественной гимнастике превратился в громкий скандал. Одно место заняла украинка Александра Тимошенко, а на второе претендовали ещё одна украинка Оксана Скалдина и россиянка Оксана Костина. В итоге после долгих обсуждений в команду попала Скалдина, которая в Барселоне завоевала бронзу. Костина спустя полгода после Игр-1992 погибла в автокатастрофе. О том, что на самом деле тогда происходило, кто помог пережить всю эту ситуацию, какие чувства были внутри после гибели бывшей подруги для проекта «Братство конца» рассказала Оксана Скалдина.

«В Барселоне всё было бесплатно. И ничего было нельзя!»

— Вы часто вспоминаете Олимпиаду в Барселоне?
— Крушение всех своих надежд – самое яркое воспоминание. А если серьёзно, воспоминания хорошие. В Барселоне я познакомилась со своим будущим мужем. Мне не с чем сравнивать, но те, кто был на других Олимпиадах, говорят, что в Барселоне по сравнению с другими Играми были великолепные по тем временам условия – проживание, питание, атмосфера. От парада закрытия остались просто обалденные впечатления.

— Когда вы приехали в Барселону?
— Вот это была большая проблема. Мы приехали за 10 дней до старта, там же проводили тренировки. Это было очень тяжело. Мы жили на берегу моря – очень хотелось сходить искупаться, но ничего сделать было нельзя. Ещё было тяжело от того, что большая часть спортсменов объединённой команды уже выступила. Кто-то рыдал от горя, кто-то радовался от счастья – всё это было на наших глазах. В Олимпийской деревне постоянно салюты по окончании дня, чествования призёров, а тебе ещё больше недели до выступления.

— Сколько раз в день вы тренировались тогда?
— Два раза по три часа. Между тренировками – свободное время. Лучше бы его не было, хотя именно в это время мы иногда успевали посмотреть и другие соревнования, поболеть за друзей, знакомых.

— Почему?
— Потому что в Олимпийской деревне всё было бесплатно, включая «Макдональдс». А у нас в художественной гимнастике контроль веса постоянный. И вот ты смотришь на всё это роскошество и… проходишь мимо, потому что ничего нельзя! Я мечтала о том, что, когда закончу соревнования, обязательно пойду и попробую всё, что только возможно. Но после завершения выступления есть почему-то совершенно не хотелось. В общем, это было настоящее испытание для 20-летней девушки.

— Непосредственно в Барселоне командой кто руководил?
— Альбина Николаевна Дерюгина. Все вопросы решала она. У нас тогда, по-моему, не было хореографа, но были врач, массажист, другие тренеры.

«Я либо на море пойду, либо на тренировку. Только сразу скажите»

— Давайте вспомним историю отбора в олимпийскую сборную, когда стоял выбор между вами и Оксаной Костиной.
— Сейчас я уже спокойно к этому отношусь. А тогда в июне, вроде бы, было голосование на эту тему на Совете министров спорта стран СНГ. Тогда за моё включение в команду проголосовали 11 человек, один или два – против. А за два дня до начала турнира по художественной гимнастике в Барселоне состоялось второе голосование.

— Перед этим голосованием сильно волновались?
— Да вообще вся эта ситуация выбивала из колеи. Мы до последнего не знали, кто будет выступать! Когда Альбина Николаевна уходила на голосование, я её попросила: «Когда всё закончится, скажите мне сразу, пожалуйста. Я либо на тренировку пойду, либо на море. Только чтобы не ждать больше». Она пришла и сказала, что меня выбрали с перевесом в один голос – 6-5.

— Насколько это всё сказалось на вашем выступлении?
— Психологически я была сломлена ещё до поездки. Для меня Олимпиада в Барселоне была единственной в карьере и очень тяжёлой.

— Но вы сами дали повод к тому, чтобы в 1992-м в вас начали сомневаться.
— Возможно, тем более, что у меня был очень непростой характер. Но своё право в команде я заслужила честно, выиграв чемпионат СНГ в мае. И на Кубке СНГ, про который потом много говорили, я же была второй. Мы с Оксаной Костиной опередили тогда Александру Тимошенко. То есть в число двух сильнейших гимнасток я вошла и на том, и на другом турнире, плюс была чемпионкой мира 1991 года. Мне кажется, что споры о моём включении в олимпийскую сборную – чистая политика, не имеющая к спорту отношения.

— Вы не слишком удачно выступили на предолимпийском чемпионате Европы во Франции…
— В многоборье я стала пятой в личном многоборье и в команде, но при этом три золота в отдельных видах завоевала. К тому же, этот турнир никак не должен был влиять на отбор в олимпийскую сборную. До конца мая вообще не стоял вопрос о том, кому ехать на Олимпиаду. Я же выиграла чемпионат СНГ, Тимошенко была второй, а Костина – только четвёртой.

В 1990-м на чемпионате Европы кто-то из нашей делегации перед церемонией награждения мне сказал: «Не вздумай пожимать Петровой руку!» В Барселоне на подсознательном уровне во мне сидело это, только по отношению к Паскуаль.

«Я уже купила билет, а тут Дерюгина ко мне по перрону бежит»

— Почему после первого голосования в Барселону всё равно поехали три гимнастки?
— Не знаю, но это было ужасно! Настоящий кошмар. На самом деле, кошмар начался даже раньше. Когда только пошли эти странные разговоры о том, кого отправлять на Олимпиаду, я ведь в один момент хотела сбежать со сборов в Новогорске и уехать в Киев.

— Как это произошло?
— Не могу сказать, что на меня шло целенаправленное давление, приведу только один факт. Мы, как спортсменки, особого доступа к информации не имели, газеты от нас прятали. Но после одной из тренировок я зашла к себе в номер и увидела на столе газету. Открыла, а там статья, где меня поливают с головы до ног и пишут, что я не заслуживаю места в сборной. Кто её подбросил – понятия не имею. Потом был эпизод, когда мы смотрели в общем зале телевизор, я хотела уйти, а кто-то сказал, чтобы я осталась, поскольку анонсировали репортаж про меня. Я осталась, а там то же самое – не заслуживает места в сборной.

— И вы не выдержали?
— Да. Собрала вещи поздним вечером, взяла такси и поехала на вокзал.

— Тайком?
— Совсем тайком не получилась. Меня засекла врач Людмила Михайловна Кузьмичёва, которая работала не со сборной СНГ, а отдельно со сборной Украины. Я ей сказала, что всё равно уеду, и она меня не удержит. «Ну, тогда и я с тобой поеду», — сказала она. Мы сели в такси, приехали на вокзал, я купила билет, а потом увидела Альбину Николаевну, которая бежала мне навстречу. Она уже обо всём знала. Вот тут у меня началась настоящая истерика. Меня привезли обратно в Новогорск и двое суток не выпускали из комнаты. Не то, чтобы меня закрыли на ключ, но Людмила Михайловна жила со мной, а Дерюгина постоянно говорила одно: «Борись!» Я и боролась, понимала, что обязана выдержать, но очень хотелось просто опустить руки и никому ничего не доказывать. Сейчас я очень благодарна этим людям, которые не дали мне сдаться.

Оксана Скалдина на Олимпиаде-1992 в Барселоне

— Можно ли утверждать, что влияние Альбины и Ирины Дерюгиных и твёрдая позиция НОК Украины помогли вам добиться права выступить в Барселоне?
— Я сразу скажу – Альбина Николаевна старалась ограждать меня от всех околоспортивных событий, которые происходили в то время. Она практически ничего не рассказывала, всё внимание уделяла тренировкам. А Валерий Филиппович Борзов, который тогда возглавлял Олимпийский комитет Украины, действительно вызывал меня «на ковёр». Я шла, ожидая накачки. Но даже намёка с его стороны не было на какой-то административный ресурс. У меня был небольшой спад, который пришёлся как раз на чемпионат Европы и дал повод о спорах за место в команде. Но он говорил, что нужно взять себя в руки и продолжать работать. «Терпи сейчас, поскольку потом ты можешь себе этого не простить никогда. Всю жизнь жалеть», — сказал Борзов. Он нашёл нужны слова, которыми вернул меня в рабочий ритм. Всё. Что касается национального разделения в сборной, то его не было – мы весь олимпийский цикл проработали втроём: две украинки и россиянка. Просто мест в команде всего два. В любом случае, мы все считали себя советскими гимнастками.

— Неужели в художественной гимнастике с началом распада СССР не было такого, что отдельные республики проталкивали в команду своих?
— Почему не было? Было, но в групповых упражнениях, которые тогда не входили в программу Олимпиад. На чемпионаты мира мы уже ездили так, что в групповых нужно было собрать как можно больше «интернациональную» команду, взять по одной спортсменке из бывших республик, где художественная гимнастика была развита.

«Судьи на 40 секунд задержали музыку. У меня всё тело затекло»

— В Барселоне вы часто пересекались с Оксаной Костиной?
— Практически нет. Она не жила в Олимпийской деревне, хотя тренироваться приезжала на ту же арену. Но наши тренеры делали так, чтобы это происходило в разное время. Оксана, мне кажется, тренировалась с англичанами. Но нас постоянно сталкивали другие, причём делали это не со зла. Идут знакомые из другого вида спорта, спрашивают: «Ну что, решилась у вас ситуация?» И ты вроде до этого успокоилась, а потом опять начинаешь себя накручивать.

— В итоге вы узнали, что будете выступать. С какими чувствами выходили на ковёр?
— У нас же соревнования проходили по довольно запутанным правилам. В общем, мы соревновались три дня. В первый день я выступила очень хорошо. Два вида без единой ошибки – просто сделала свою работу. Альбина Николаевна сразу мне сказала, что стоит ждать оценок, близких к десятке. А когда я увидела протоколы, в которых мне поставили 9,6 и 9,7… Сказать, что я была в шоке – ничего не сказать. Я была вторая после первого дня, но поняла, что бороться бесполезно. Внутри всё опустилось. Стало ясно, что как бы я ни выступила, первого места не будет ни при каких обстоятельствах. На Олимпиаду не едут в расчёте на серебро или бронзу, все мечтают о золоте! Когда добралась до номера в олимпийской деревне, пошла на пирс к морю и часа полтора поплакала.

— А что было во второй и третий день?
— Детально я этого не помню, многое было, как в тумане. Но в память врезался эпизод во время упражнения с мячом. Наши программы строятся в абсолютном соответствии с музыкой. Все движения должны быть в строго определённое время, композиция регламентирована временем. Но можно было до начала музыки семь секунд пробыть в определённой позе, а потом делать первое движение. У меня программа начиналась с пиканья, а через семь секунд шла музыка. Так вот, во второй день судья, отвечавшая за музыкальное сопровождение, поставила музыку сразу. Я даже не успела встать в позу, с которой начинается упражнение. Я не то чтобы дёрнулась, но было неприятно. В итоге сделала упражнение, а потом мне Альбина Ивановна сказала, чтобы я учла этот момент в третий день, когда мы выполняли все четыре упражнения.

То самое выступление Оксаны Скалдиной с мячом на Олимпиаде в Барселоне

В заключительный день я вышла выполнять упражнение с мячом, приняла начальную позу и 40 секунд ждала этого пика. Не знаю, была это случайность или целенаправленное вредительство, но у меня за это время затекло всё тело, поскольку поза была сложная. У меня, конечно, не дошёл перекат мяча туда, куда нужно, а всё остальное сделала идеально. Это не была глобальная ошибка, но судьи поставили 9,6, «подтянув» на второе место Каролину Паскуаль.

— На церемонии награждения вы её не поздравили, чем вызвали громкий свист болельщиков. Вы были обижены тогда на весь мир?
— Не могу дать однозначного ответа, почему я отказалась её поздравить. Кажется, это произошло автоматом, такой выплеск эмоций. Сказалось и то, что на пресс-конференциях ни один наш журналист меня не поддержал. До этого два месяца гнобили, и в Барселоне продолжили. Но случилось так, как случилось. Кстати, сейчас могу сказать, что в 1990-м на чемпионате Европы в Гётеборге мы выиграли командные соревнования, я завоевала четыре золота с отдельными предметами, а в многоборье судьи отправили меня на второе место. Тогда у нас была очень острая борьба с гимнастками Болгарии, и на первое место поставили Марию Петрову. Возможно, это было и справедливо, но кто-то из нашей делегации перед церемонией награждения мне тогда сказал: «Не вздумай пожимать ей руку!» Не исключаю, что в Барселоне на подсознательном уровне во мне сидело это, только по отношению к Паскуаль. До сих сама себе я не могу ответить на этот вопрос.

— Вы потом с Паскуаль не помирились?
— Через месяц в Испании проводился гимнастический фестиваль с показательными выступлениями. Там была и спортивная гимнастика, и художественная – позвали участников Олимпиады в Барселоне. Александра Тимошенко от приглашения отказалась, я была одна. И во время представления участниц диктор дошёл до меня и наступила полная тишина. А диктор что-то говорит в этой тишине. Хорошо, что Кармен Аседо, которая в Барселоне была четвёртой, сумела мне объяснить, что говорят обо мне и Каролине. Я посмотрела на Паскуаль, она – на меня, сделали по шагу навстречу и пожали руки. Зал в восторге, тухлые яйца и помидоры в меня не полетели.

«Мы дружили с Оксаной. Пока не стали конкурентками за место в сборной»

— Какими были ваши отношения с Костиной?
— До того момента, как началась вся эта история с местом на Олимпиаде, очень хорошими! С Сашей Тимошенко мы не дружили – она была достаточно своеобразной девушкой, мы просто с ней друг другу не подходили, а с Оксаной прекрасно общались. Но потом общение наше резко прервалось.

— Вы могли восстановить отношения?
— Наши женихи-пятиборцы выступали в одной команде и предлагали нам помириться. Мы постоянно пересекались, но прежнего контакта уже не было. Наверное, должно было пройти время. Уверена, что мы вновь стали бы подругами, но жизнь не оставила времени.

— Видели её в день смерти?
— Да, в аэропорту. Она приехала встречать Эдика (Зеновку. – Прим. «Чемпионата»), я – Диму (Сватковского. – Прим. «Чемпионата») после очередного турнира. Поздоровались и разошлись. Нас отвёз домой тренер Димы, а они поехали на машине Эдика. А когда я узнала, что случилось, внутри всё перевернулось. Мы приехали в больницу, но было поздно – Оксана скончалась.

— На похоронах её не присутствовали?
— Нет, я не смогла поехать на кладбище, так как у меня очень резко подскочила температура. Я была на кладбище потом, ездила в Иркутск к маме Оксаны, мы очень тепло пообщались. У нас хорошие отношения. Я приезжала и на турнир её имени…

— Кажется, что вы по жизни очень похожи.
— Просто наши судьбы очень тесно переплелись. Знаете, она всегда стоит передо мной живая. Ведь мёртвой я её не увидела ни в больнице, ни на кладбище. Возможно, она меня на свои похороны и не пустила, потому и температура до 39 поднялась. После её смерти я была в зале «Динамо», где тренировалась группа спортивных гимнастов Дмитрия Билозерчева. В тот день туда приехали гимнасты то ли из Армении, то ли из Азербайджана. Так они подошли ко мне, посмотрели и сказали так прямо: «А мы думали, что это ты погибла». Даже в таких мелочах нас судьба постоянно сталкивала.

«Я свои амбиции спрятала. Рада тому, какими красавицами становятся косолапые девочки»

— Вы уже знали, что после Барселоны завершите карьеру?
— Наверное, я так хотела. Но после окончания Олимпиады у меня появился страх перед судьями, тем более, что вид спорта субъективный. Передо мной стояли оценки 9,6 за идеальное исполнение, и перешагнуть это я не смогла. Месяц после Барселоны был очень сложным, и если бы не приглашение в Австралию – не знаю, как удалось бы это всё выдержать. Я вообще не хотела вспоминать о гимнастике. А потом выступила на тех показательных соревнованиях и вскоре переехала в Россию.

— Это же было связано с предстоящей свадьбой?
— Если честно, я просто сбежала от своих тренеров, которые убеждали меня вернуться в спорт. Конечно, и любовь свою роль сыграла, и романтика. Я до рождения Даши своим родным городом Киев считала, а потом поняла, что я – москвичка, что Россия – моя родная страна. Да я себя никогда украинской гимнасткой и не считала. Советской – да. Мы воспитывались в другом совершенно обществе. Да я себя и хохлушкой не считала, так как всегда говорила по-русски. А теперь, когда большую часть жизни в России прожила, и подавно. Просто сложно воспринимать всё то, что происходит. Сложно и непонятно.

— Можете сравнить две школы гимнастики?
— Могу, но не буду этого делать. На сегодняшний день школы очень разные. Я уважаю всех тренеров, с которыми работала. Стараюсь брать у каждого всё лучшее.

— Решение стать тренером быстро пришло?
— Да вы что! Я была абсолютно уверена, что в России точно тренером не стану. Но не зря же говорят, что зарекаться ни от чего нельзя. Алле Николаевне Яниной в то время нужна была помощница, и так сложилось, что с 1994 года я официально стала работать в СШОР №74. Вот уже 23 года я там работаю. Знаете, даже если бы была возможность вернуть время назад, я сделала бы всё то же самое. Лишь в некоторых нюансах вела бы себя мудрее.

— Вы сейчас сильно изменились по сравнению с той девушкой, что выигрывала чемпионаты мира и становилась призёром Олимпиады?
— Очень! Но мы все с течением времени меняемся. Внутри меня словно две близняшки сели. Один делал одно, другой – другое. Я помирила этих близнецов и заставила их думать в унисон. Скажу одно – себя прежнюю я бы сейчас тренировать ни за то не стала. Терпения не хватило бы. Поэтому хочу ещё раз поблагодарить своих тренеров, которые вложили в меня так много!

— У вас есть спортивные амбиции как у тренера?
— Знаете, когда я работала вместе с Яниной, у нас были и чемпионки мира в команде. Сейчас же меня устраивает то, что я из маленьких и порой косолапых девочек делаю настоящих красавиц. Чем больше таких красавиц мне удастся сделать, тем больше я буду рада. А амбиции свои я сейчас спрятала.