Звонок от доигровщика «Белогорья», олимпийского чемпиона 2012 года Тараса Хтея был для меня неожиданным. Волейболист позвонил и сообщил, что решил завершить карьеру игрока – он занял пост спортивного директора «Белогорья». И напоследок хотел бы поделиться с читателями «Чемпионата» воспоминаниями о прожитых в большом спорте годах и сказать спасибо всем, кто помогал ему все эти два десятка лет.
С 14 лет сам по себе
— Решение закончить играть вы принимали легко или долго раздумывали? Наверняка с кем-то советовались?
— Понимание, что этой мой последний сезон в большом волейболе, пришло после Кубка России в декабре 2016-го, на котором мы финишировали третьими. Я окончательно понял, что надо уступать дорогу молодым, потому что после стольких операций на тазобедренном суставе я уже был не в состоянии выйти на тот уровень, на котором ещё недавно был способен играть и приносить пользу команде. Полгода я вынашивал эту идею, пока доигрывал сезон. Во время «Финала шести» принял решение окончательно. «Белогорье» — команда максималистов, она ставит перед собой всегда самые высокие задачи. А я уже был не в состоянии помочь ребятам их выполнить: болячек всяких накопилось множество. После этого пообщался с Геннадием Яковлевичем (Шипулин, президент и главный тренер «Белогорья». — Прим. «Чемпионата»), нашёл в его лице полное понимание и поддержку. Посоветовался с семьёй, где всегда мне шли навстречу.
— Ваша карьера игрока не была усыпана розами. Всякое случалось. Виной всему ваш неуступчивый характер?
— Мне кажется, что у каждого спортсмена во время его активных занятий бывают взлёты и падения, хорошие времена и не очень. Но в большей степени это происходило не из-за моего характера, а из-за различных обстоятельств, как правило, неожиданных, связанных в большей степени с состоянием здоровья. И каждый раз после очередного «падения» приходилось долго восстанавливаться, а потом вновь доказывать свою состоятельность как игрока.
— Вы оказались в Москве совершенно один в 14 лет под опекой замечательного детского тренера Ольги Вербовой. Наверное, было тяжело так рано стать самостоятельным?
— Ещё как непросто! Обычный украинский хлопчик из простой рабочей семьи, в которой мама меня воспитывала одна, так как с папой была в разводе, познавший азы волейбола в Запорожье, вдруг оказывается в огромном городе, можно сказать, в Мекке большого спорта, один. Когда мы с мамой приехали в Москву и я своими глазами увидел большой волейбол, признался Ольге Григорьевне, что хочу научится играть в эту игру, как те, кого увидел на площадке, и достичь самого высокого уровня. И тренер дала мне шанс. Очень непросто было совмещать школу общеобразовательную и спортивную. Но в итоге всё сложилось. И я закончил школу, поступил и закончил университет. А Вербова заложила тот технический фундамент, который помогал на протяжении тех долгих лет, которые я провёл в большом волейболе, за что я ей очень благодарен. Когда смотришь на сегодняшних молодых игроков, постоянно замечаешь определённые изъяны в отдельных технических элементах. И сразу понимаешь, что это свидетельства недочётов начального обучения. Наш тренер дала нам очень много. Не случайно, выступая против команд нашего возраста, мы выиграли, если не ошибаюсь, три чемпионата страны и один у ребят годом старше. А уж в первенстве Москвы побеждали несчётное количество раз.
— Помните тех, с кем играли в команде спортшколы?
— Конечно. Это Алексей Вербов, Антон Куликовский, Андрей Полищук, Андрей Сапега, сын старшего из братьев Сапега — Александра, Владимир Сухарев, который играл в Суперлиге много лет.
В 19 лет — в Суперлиге
— А как вы оказались в команде МГТУ?
— Опять-таки благодаря Вербовой. Она повезла меня на тренировку в МГТУ к Юрию Нечушкину. Я провёл там несколько тренировок. И Юрий Васильевич, который как раз собирал молодую амбициозную команду, включил меня в её состав. Пять лет я проиграл в студенческом клубе, в 2001-м, когда она называлась «МГТУ-Лужники», стал впервые чемпионом страны.
— Но у вас к этому времени уже были золотые медали чемпионатов Европы и мира среди юниоров.
— Да, это было в 1999 году. А в 1998-м в Москве проходили Всемирные юношеские игры — прототип сегодняшних молодёжных Олимпийских игр. И я прошёл все ступени подготовки в составе сборной России и просто мечтал сыграть в этих соревнованиях. Но проблема с гражданством не позволяла мне выступать за российскую команду. И в какой-то момент я на полном серьёзе подумывал даже вернуться на Украину и попасть в сборную этой страны. Когда признался в этом Ольге Григорьевне, она категорически воспротивилась этому шагу. «В твоей жизни будет ещё много-много побед», — это были её слова. И я ей поверил. Так и случилось. Первое золото европейское, а потом мировое, как вы верно отметили, я выиграл с Сергеем Шляпниковым, который сегодня тренирует основную сборную России. Потом было ещё одно золото чемпионата Европы и серебро мирового первенства, но уже среди молодёжных команд. В 2001 году. После этого меня, Семёна Полтавского и Александра Соколова пригласили уже во взрослую национальную команду.
Проблема с гражданством не позволяла мне выступать за российскую команду. В какой-то момент я серьёзно думал вернуться на Украину и попасть в сборную этой страны.
Вместо сборной — в армейскую казарму
— А что за скандал произошёл с вашим переходом из МГТУ в столичное «Динамо»? В 2002 году это было.
— Я был ещё совсем молодой, мало что соображал, и агенты вскружили мне голову — предлагали хорошие деньги, переход в различные клубы. И я, не понимая, что происходит, подписал предварительный контракт, имея при этом действующий с другим клубом. Пытался перейти в «Динамо», потому что мне предстояло служить в армии. Меня вызвали на исполком Всероссийской федерации волейбола и всё популярно объяснили. Я вернулся в МГТУ и доиграл сезон до конца в студенческом клубе.
— Но, вместо того чтобы оказаться в расположении сборной, куда вас призвали, вы вдруг оказались в армейской казарме в Балашихе.
— Это была наука за необдуманный поступок, связанный с переходом предыдущим летом. И я действительно прошёл всю армейскую выучку во всём обмундировании и в сапогах. Как положено. Безо всяких поблажек.
— И в сборной вы уже оказались как игрок московского «Динамо» перед европейским предолимпийским отборочном турниром в Лейпциге в начале января 2004 года.
— Помнится, я там хорошо отыграл. Вообще, тогда вся сборная Геннадия Шипулина смотрелась классно. И все прочили ей олимпийское золото Афин. Но из греческой столицы мы вернулись только с бронзой. Жаль. Готовы-то были неплохо.
Вместо сборной оказался в казарме. Это была наука за необдуманный поступок. Я прошёл всю армейскую выучку во всём обмундировании и в сапогах. Без поблажек.
Скитание по клубам и якорь в Белгороде
— Потом началось ваше скитание по клубам. Чем оно было вызвано?
— Я отыграл в «Динамо» два сезона. И при подписании нового контракта попросил увеличить его сумму. Мне отказали и предложили поехать в Уфу, в «Нефтяник Башкортостана». Там, кстати, собрался очень приличный состав в то время — кубинец Хуанторена, болгарский пасующий Иванов. После этого перебрался в Одинцово, в «Искру», потому что в Москве хотел жить. В итоге оказался в Белгороде, куда мы решили поехать вместе с супругой Яной, дочерью Геннадия Яковлевича Шипулина. Познакомились мы в 2002-м, а официально оформили отношения в 2006-м.
— Не с этим ли связано, что вы не поехали на чемпионат мира в Японию в 2006 году?
— Отчасти. Просто у супруги были тяжёлые роды, когда у нас появилась двойня, и я отпросился у Зорана Гайича, который отпустил меня к семье.
— И после этого вы попали в сборную только спустя четыре года при Даниэле Баньоли. Чем объясните такой продолжительный перерыв в выступлениях за главную команду?
— Это был действительно тяжёлый для меня период, связанный с различными травмами. Из-за этого я находился не в лучшей форме. Поэтому не попал в команду Владимира Алекно на Олимпийские игры в Пекин. И в составе сборной, которой руководил итальянец Баньоли, оказался не сразу, а только перед чемпионатом мира 2010 года. Я тогда и в Мировой лиге сыграл очень хорошо. К сожалению, подвернул голеностоп в полуфинале. Иначе мы могли бы и выиграть этот престижный турнир после весьма продолжительного перерыва — я же играл в той команде, которая выиграла этот турнир в 2002 году. Кстати, и на чемпионате мира в Италии нам было вполне по силам дойти до финала, если бы не «хитрый» ход тренера, решившего уступить матч испанцам. Но зато мы благополучно «пристроились» сербам, которые провели тогда едва ли не лучший свой матч после олимпийской победы в Сиднее.
Сломанный бразильский хребет
— Вас к этому времени выбрали капитаном вначале в клубе, а потом и в сборной. Вы стали обладателем Приза Андрея Кузнецова — лучшему волейболисту чемпионата страны по признанию журналистов.
— Выходит, пришло моё время. В клубе было очередное омоложение команды, и я ещё тоже не старый, но был поопытнее остальных. Да и в сборной успел себя зарекомендовать. Мы выиграли Мировую лигу в Гданьске, а на Кубке мира, который стал отбором к Олимпийским играм, я уже выступал на уколах — травма бедра давала о себе знать. И перед Олимпиадой 2012 года был прооперирован первый раз. К сборной тогда подключился только на заключительном этапе интерконтинентального раунда Мировой лиги. Но в финальный турнир в Софию мы не попали. А, может, это было и к лучшему, ведь мы смогли лучше подготовиться к главному событию четырёхлетия.
— Лондонская победа стала апогеем в вашей карьере. Что больше всего сохранилось в памяти из тех олимпийских событий 2012 года?
— Думаю, что это была удивительная команда, состоящая из сплошных травмированных игроков. И в полную силу по большому счёту никто играть не мог. Но настрой у ребят был такой, что мы не мыслили, что можем вернуться домой без заветного золота. Полагаю, что олимпийскую машину мы завели как раз в 2011-м, выиграв Мировую лигу, когда смогли переломать бразильцам хребет, доказав, что они нисколько не сильнее нас. И, победив на Кубке мира в том же декабре, мы вновь доказали, что вышли в лидеры мирового волейбола. Нас стали бояться. И уверенность появилась: мы выходили на площадку и были уверены: не проиграем. К тому же многие понимали, что ещё одного шанса стать чемпионами у большинства ребят не будет. И вот такое единение и сплочённость останутся со мной навсегда.
В Лондоне у нас была удивительная команда, состоящая из сплошных травмированных игроков. И в полную силу по большому счёту никто играть не мог.
Запомню это на всю жизнь ещё и как капитан той команды, который переживал происходящее, наверное, чуть больше, чем остальные ребята. Потому что, как и тренеры, нёс ответственность за итоговый результат. И я рад, что всё закончилось именно так, как мы мечтали. И что была такая важная замена, сыгравшая едва ли не решающую роль. Владимир Романович строил эту команду полтора года. Именно поэтому, полагаю, не получилось в Рио: времени не хватило довести начатое до ума. Алекно вернулся в сборную поздновато. Я был на сборах перед Бразилией — Романыч меня пригласил. Но перед этим сорвал плечо и сильно ударить по мячу не мог. Не мог пользоваться и силовой подачей. Тренер всё это видел. И не я один был в таком состоянии.
— А сколько всего операций пришлось перенести?
— Разве все сосчитаешь? Только на левом тазобедренном суставе четыре. И после каждой — месяц на костылях, после чего почти полгода реабилитации. Самые сложные из них были две последние, не так давно.
Помогать людям — важнейшее дело
— Как вас теперь называть, Тарас Юрьевич? Я имею в виду занимаемую должность.
— Это звучит как менеджер, управленец. На мне лежит ответственность за первую команду, селекционная работа плюс общение с прессой и болельщиками. Буду отдаваться полностью работе в клубе.
— Но с вас никто не снимал и депутатских обязанностей.
— Общественная работа идёт параллельно. Она нисколько не мешает, а только помогает. Не исключаю, что на ближайших выборах буду баллотироваться в областную Думу. Помогать людям — важнейшее дело. И я делал и буду делать всё на благо Белгородчины и её жителей.
— Мне остаётся только пожелать вам успеха на новом поприще.
— Спасибо. А можно мне сказать несколько слов благодарности?
— Разумеется.
— Прежде всего хотел бы поблагодарить за всё Геннадия Яковлевича Шипулина, своего тренера, наставника, всех тех специалистов, с которыми пришлось работать на протяжении почти двух десятков лет мой карьеры. Сказать спасибо руководству Всероссийской федерации волейбола за веру в меня и доверие. Особые слова благодарности адресую белгородскому губернатору Евгению Степановичу Савченко, человеку, который столько сделал для нашей команды и вообще для становления спорта на Белгородчине. Низкий поклон семье, болельщикам и журналистам, от которых я всегда слышал только добрые слова. Всем здоровья и долголетия! А я прощаюсь с мячом, но остаюсь в волейболе, который стал для меня всем.