В конце марта десятки любителей горных лыж и сноуборда получили возможность покататься на склонах курорта «Роза Хутор» с именитыми российскими райдерами в рамках проекта RocketSnow. Пятеро профессионалов своего дела на протяжении пяти дней рассказывали и показывали участникам проекта теорию и практику виртуозного катания. Четверо бравых парней во время мастер-класса продемонстрировали ученикам, на что они сами способны, а розоволосой красавице Алине Балашовой не повезло. Она получила серьёзную травму и на склон выйти не могла. Впрочем, реабилитация не помешала ей пообщаться с корреспондентом «Чемпионата» и рассказать, на что живёт вольный райдер, почему незаконное пересечение границы может обернуться травмой и как неосторожная учительница способна прихлопнуть желание заниматься музыкой.
«В горах я чувствую себя на своём месте»
– Алина, расскажите, как вы оказались в проекте RocketSnow. Кто вас пригласил? Долго ли раздумывали, прежде чем согласиться?
– На самом деле, всё произошло очень быстро. В конце ноября мне позвонил мой старый друг Валентин Тимченко, занимающийся организацией различных мероприятий в спорте, в том числе и экстремальном, и предложил принять участие в интересном проекте. Я согласилась не думая, поскольку у этого человека плохих предложений не бывает. Буквально через неделю мы уже отправились в Сочи, чтобы снимать «Парни пробуют» – это был анонс большого проекта. Мы учили ребят-кавээнщиков кататься на сноуборде, они сняли об этом блог, в конце которого анонсировали конкурс от «Рокетбанка», победители которого также могут покататься вместе с райдерами.
– Это всё было до травмы. Могло ли ваше участие отмениться после неё?
– Если честно, я даже об этом и не думала. Я получила травму в начале февраля и к этому моменту уже втянулась в проект: вела работу в соцсетях, участвовала в фотосессиях – мне очень нравилось этим заниматься. Но когда получила травму, я думала только о своём здоровье – ведь это первая серьёзная травма за 10 лет. Но если бы я в какой-то момент задумалась о своей судьбе в проекте, то вряд ли у меня был повод усомниться в ребятах: ко мне очень хорошо относились, поддерживали. Несмотря на травму, мы придумали, как нам организовать работу. Другие райдеры учат ребят на склоне, а я взяла на себя большую часть лекции, теоретической подготовки. И, по-моему, всё получилось круто!
– Интересно ли вам участие в таких проектах, где нужно учить людей, у которых совершенно разный уровень катания?
– Конечно, интересно. Это ведь неотъемлемая часть моей работы. Мне часто приходится учить людей, особенно когда я приезжаю в Красную поляну. Работа здесь сама находит тебя, люди хотят тренироваться, перенимать опыт. Я достаточно коммуникабельный человек – мне всегда приятно общаться с новыми людьми. С ребятами я провела целый день, когда мы ездили в сочинский «Скайпарк». Они сильно волновались перед прыжками, а я их поддерживала. Мне сейчас, конечно, на банджу нельзя, так что меня уговорили прокатиться на безопасном аттракционе – спуститься на тросе вдоль долины.
– Эмоции от последних дней, полагаю, остаются только приятные, несмотря на то что вы не можете кататься?
– В горах в любом случае находиться приятнее, чем в Москве. В Красной поляне я езжу на тренировки, прохожу реабилитацию, и это лучше, чем приезжать в больницу в столице к девяти утра, пять часов там работать, потом возвращаться домой по пробкам. Здесь, конечно, я получаю много приятных эмоций. В горах я чувствую себя на своём месте.
«Если перестанешь работать над собой – лишишься зарплаты»
– Вы сказали, что в горах работа сама вас находит. Как это обычно происходит?
– Иногда срабатывает сарафанное радио. Иногда пишут люди, с которыми я работала тренером на батуте. Также мы активно стараемся развивать свои соцсети – оттуда идёт очень большой поток людей. Человек видит, что ты приезжаешь в Сочи, пишет, мол, а можно с тобой потренироваться? Почему бы и нет? Встречаемся и идём тренироваться! У меня нет какой-то официальной работы инструктором – мне это не нужно. В России я могу приехать практически в любое место и там найти себе работу.
У меня нет какой-то официальной работы инструктором – мне это не нужно. В России я могу приехать практически в любое место и там найти себе работу.
– Есть ли у вас вообще какая-то постоянная работа?
– Нет. Я зарабатываю тем, что учу людей, и большими проектами – примерно 50 на 50. Зимний сезон у меня всегда получается очень активным. Это и катание, и работа, и какие-то соревнования, шоу, мастер-классы. Со стороны, наверное, кажется, что это сплошное веселье и развлечение, поскольку ты всё время катаешься. Но стабильного оклада у тебя нет. Если ты перестанешь работать над собой, быть активным, то лишишься и зарплаты.
– Но вы же не всегда зарабатывали только сноубордом? Расскажите, где вы работали раньше? Была ли у вас профессия, не связанная со спортом?
– Работать я начала рано, лет в 14. Начинала курьером, возила приставки вроде Playstation. Потом устроилась в магазин, где продавалось снаряжение для сноуборда – в тот момент я и сама потихоньку начала кататься. Проработав два года в магазине, я ушла в батутный зал. Постепенно начала там тренироваться для себя и буквально за пару лет достигла такого уровня, что могла передавать людям свой опыт, связанный со сноубордом. Долгое время я работала тренером. Эта работа была хороша тем, что я в любое время могла уехать кататься, и опять же это спорт, активность. Но год назад я всё же уволилась – работа стала физически очень тяжёлой. Мои тренировки продолжались по восемь часов в день. За это время ты теряешь много сил: и физических, и моральных, ведь когда ты занимаешься с людьми, то отдаёшь им свою энергию – нельзя просто сидеть и давать им советы. Нужно сделать всё так, чтобы люди приходили и прыгали в кайф.
– Сейчас вы продолжаете прыгать?
– Да, периодически езжу в батутный центр к своим друзьям.
Сейчас пока, правда, у меня перерыв (улыбается), но когда выздоровею, обязательно вернусь.
– Вы занимаетесь прыжками исключительно с прицелом на фристайл или стараетесь пробовать что-то и из других направлений, более сложное?
– Я всё пробую, стараюсь себя не ограничивать. Ведь когда ты часто прыгаешь, то развиваешь, свою координацию, ориентацию в пространстве, вестибулярный аппарат – всё это нужно постоянно тренировать.
«Ноги в синяках, усталость, недосып – ничего не мешало»
– Почему вы начали кататься? Кто привёл вас на гору?
– Мои мама и папа – из горного городка в Восточном Казахстане, там они и начали кататься на лыжах. Папа мой, кстати, 10-кратный чемпион мира по спидвею на льду. Но мы с ним давно не живём вместе: они с мамой развелись, когда мне было лет десять, так что папа не связан с моим выбором спортивного пути. А на гору меня впервые привела мама. Начинала я с горных лыж, но они мне никогда особенно не нравились. Ботинки, лыжи, палки – всё это неудобное, отстёгивается, куда-то уезжает. Со сноубордом всё было куда проще. У меня был большой чехол с лямками, как рюкзак. В карман я складывала все тетрадки и учебники и через весь город с ними ездила на учёбу, а потом на тренировку. Если сейчас представить, что мне надо будет так кататься через всю Москву, никогда не стала бы этим заниматься (смеётся). Но тогда у меня был дикий энтузиазм. Ноги в синяках, усталость, недосып – ничего не мешало.
– Учиться успевали?
– С учёбой у меня всё было совсем плохо. Я училась в художественной школе, и там делался большой упор на академическую живопись, рисунок. Вечно приходилось возить с собой бумаги формата А1, краски…
– А это всё не ваше?
– Да нет, не могу сказать, что это не моё. Впоследствии я закончила колледж по специальности «дизайн рекламы» и поступила в институт. Но в какой-то момент поняла, что не смогу так работать. Всё это было как хобби, для души. Меня невозможно было заставить что-то рисовать из-под палки. Если загорелся какой-то огонёк, то я была готова нечто особенное выдумать и нарисовать, но представить себя сидящей за компьютером и рисующей проекты я не могла. Кроме того, я начала активно кататься, и весы постоянно склонялись в сторону спорта, а ведь ещё и работать нужно было. В итоге я бросила университет на четвёртом курсе. Решила, что годам к 30 я уже не смогу кататься так, как сейчас, а учиться смогу пойти когда угодно, тем более на мою специальность. Решение бросить институт далось мне непросто, конечно. Мама до сих пор ругается (улыбается). Но я вообще об этом не жалею. Сразу после того как я бросила институт, у меня пошёл прогресс, появились спонсоры. Видимо, я исключила то, что мне мешало. И сейчас я даже с травмой умудряюсь как-то работать – без дела я точно не останусь.
– Выходит, где-то на четвёртом курсе вы поняли, что ваша жизнь – это сноуборд?
– Это произошло немного раньше – я около года не могла принять решение. Но графический дизайн – это такая специальность, где ты не можешь пропускать занятия. Там нельзя списать лекцию, а потом прийти на экзамен и сдать её. Из-за катания я постоянно выпадала из процесса, не успевала учиться. Я понимала, что такая учёба не даёт мне результата, и мне совершенно не хотелось это продолжать.
– Сейчас по-прежнему рисуете для души?
– Бывает, правда, довольно редко. У меня есть с собой блокнот, и я в нём, когда, например, в аэропорту задерживают самолёт, что-то нацарапываю (улыбается). А ещё я туда же вклеиваю посадочные талоны – такой «трэвел скетчбук» получается.
«Один день в месяц могу лежать на кровати и ничего не делать»
– Как много дней в году вы проводите не на сноуборде?
– Даже не знаю, как ответить на этот вопрос (улыбается). От сноуборда тоже нужно отдыхать, так что в моей жизни есть ещё и сёрфинг. Летом мы обычно на месяц едем на океан: вроде и отпуск, а вроде и катание. Вообще, все мои поездки связаны с катанием. Я ни разу не была в Турции, Египте или Таиланде, где нет гор или волн. Да и сейчас в роли туриста в Сочи я себя чувствую крайне непривычно (смеётся).
– Какие ваши любимые места для катания на сноуборде?
– Мне очень нравится кататься в итальянском Ливиньо. Там очень хороший парк, да и Италия в целом замечательная страна: все весёлые, солнечные, дружелюбные. Очень круто кататься в Америке – я там была два раза, и один раз провела весь сезон. Уровень парков там, конечно, зашкаливает. Если в России парк для курорта – это обуза, то в Америке – визитная карточка. Там почти на каждом курорте есть трамплины, перила и всё, что нужно для фристайла, включая даже батуты и скейт-парки. Именно поэтому США сейчас – номер один в мире сноуборда. Их спортсмены показывают лучшие результаты, просто потому что у них для этого созданы все условия.
Если сейчас представить, что мне надо будет так кататься через всю Москву, то никогда не стала бы этим заниматься. Но тогда у меня был дикий энтузиазм.
– А что по поводу сёрфинга?
– Я сёрфила только в двух местах: в Португалии и на Бали. В Португалии мне не очень понравилось, поскольку сёрфинг у меня ассоциируется с чем-то тёплым, солнечным, а там был холодный океан, нужно было закутываться в гидрокостюм. На Бали же тепло, ты в купальнике – красота! При этом там ты не чувствуешь себя в джунглях – там есть всё, что нужно человеку из мегаполиса.
– Хотите ли открыть для себя какие-то новые места в ближайшее время?
– Месяца через три мне уже можно будет кататься на сёрфе, так что я хотела бы посетить Шри-Ланку или Мальдивы. Друзья у меня там были и говорят, что это очень круто. Не стоит зацикливаться на одном Бали, поскольку там становится уже слишком много людей – по 15 человек на одну волну. Бороться приходится не только со стихией, но и с ними. Поэтому хочется поехать в какое-то место, где можно будет кататься спокойнее.
– Сноуборд, сёрфинг, акробатика – а ещё какие-то виды спорта практикуете?
– Я очень часто хожу в спортзал. Года полтора назад я решила скинуть вес. Пошла в зал, заморочилась с питанием, считала калории и в итоге сбросила 12 кг и продолжаю ходить в спортзал. Если я не катаюсь, то иду в зал. Если не иду в зал, то прыгаю на батуте. Если не прыгаю на батуте, то еду кататься – и так по кругу (улыбается). Только один день в месяц, наверное, я могу лежать на кровати, есть и ничего не делать с утра до вечера.
– Как относитесь к скейтборду, лонгборду?
– Это я никогда не любила. Могу разве что вечером прокатиться по парку в своё удовольствием. Но заниматься в скейт-парках мне никогда не нравилось. Всю зиму ты ходишь в длинных кофтах, штанах, ботинках, а летом всё-таки хочется надеть платье и босоножки, и чтобы ноги при этом не были в синяках. А скейт – это постоянно ссадины, синяки, падения на асфальт. Так что от этого кайф я никогда не получала.
«Загнали меня в пайп, а я не понимала, что делать с этой штукой»
– Алина, как вы относитесь к фрирайду?
– Очень хорошо. Но больше всё-таки люблю парки. Видимо, потому что я жила в Москве – а откуда там фрирайд? Вообще, я начала с джиббинга – катания по перилам. Прыгать начала года через два после того, как начала кататься в парке. А настоящий фрирайд я попробовала лишь пару лет назад на Красной Поляне. В Европе в незнакомых горах всё-таки страшно куда-то лезть. Если не знаешь местность и рядом с тобой нет профессионалов, лучше этого не делать. А в Красной Поляне есть куча друзей, которые здесь давно катаются, знают каждый уголок. С ними не страшно куда-нибудь уйти, потому что ты съезжаешь на непонятный ручей, а минут через 15 оказываешься возле подъёмника! Конечно, когда выпадает снег, никто не идёт кататься в парк – всё идут в снег, это настоящий кайф. От «паудера» ты испытываешь какой-то детский восторг!
– Думали ли вы о том, чтобы формализовать своё увлечение? Попытаться пробиться в сборную, чтобы выступить где-нибудь на Кубке мира или Олимпиаде?
– Конечно думала. Ещё лет в 18 я пришла к тренеру и сказала, что очень-очень хочу тренироваться. А он мне ответил, что у них уже есть спортсменки, а я слишком старая, и меня не возьмут. Но мне разрешили кататься рядом с ними. Загнали меня в пайп, где я ни разу не каталась, и вообще не понимала, что делать с этой гигантской штукой. Потом накричали, что я всё делаю неправильно, и отбили всякое желание заниматься у тренера.
Вообще, у меня было большое желание расти. Я уже участвовала во многих локальных соревнованиях, побеждала. И хотелось чего-то большего, хотелось соревноваться с кем-то сильнее себя. Меня вписали в состав спортшколы, я начала ездить на Кубки России, чемпионаты. Занимала там призовые места, хотя до первого места так и не добралась. Амбиции у меня были серьёзными, но уровень и стабильность – невысокими, поскольку я тренировалась только зимой. В итоге я заняла несколько призовых мест, выполнила норматив мастера спорта, но поняла, что это меня ни к чему не приведёт, а потому подалась в другую сторону. Участвовала в коммерческих проектах, развивала соцсети, появились спонсоры – и я окончательно от этого отошла.
– Как, кстати, обстоят дела со спонсорами в России?
– У нас с этим туго. Я по пальцам одной руки могу посчитать людей, получающих достойный бюджет, с которым можно не работать на стороне. В основном все ребята, которые катаются, имеют другую работу. Девочкам чуть проще, потому что нас совсем мало, а ребятам приходится серьёзно конкурировать.
– Вас поддержка спонсоров устраивает?
– Конечно, всегда хочется большего (улыбается). Но не так чтобы спонсоры брались из воздуха, а хочется интересных проектов, работать над чем-то, прогрессировать.
– Можно ли сравнивать уровень российских сноубордисток с мировыми звёздами?
– Думаю, что нет. Лучшие в мире девчонки катаются с четырёх-пяти лет. Возможно, на самый высокий уровень выйдет поколение, которое начало расти после нас. Уже есть в сборной молодые девчонки, которые очень круто катаются. Думаю, каждое следующее поколение будет ещё более крутым, поскольку у них условия всё лучше. Мы сами что-то строили, что-то копали, придумывали. А сейчас это стало доступно, появились спортивные школы, которых раньше вообще не было. Теперь туда можно отдавать детей, и когда они подрастут, то смогут добраться до самого высокого уровня.
«В какой-то момент мы обнаружили себя в руках пограничников»
– Алина, как вы всё-таки получили травму?
– Этому предшествует одна яркая история. За день до этого мы катались с Алексеем Соболевым – членом олимпийской сборной России на Играх в Сочи. Перед выходом мы толком не изучили карту, а потому в какой-то момент обнаружили себя в руках пограничников, поскольку пересекли границу с Абхазией. Ни документов, ни разрешений у нас с собой не было, поэтому нас повели в отделение полиции в Эсто-Садок. Катиться на сноуборде было нельзя – мы же под конвоем. Поэтому пришлось идти пешком по снегу целых четыре часа. В полиции установили наши личности и отпустили, но прогулка сказалась на следующий день. Утром у меня было впечатление, что меня вчера сильно били, и сил не было совершенно. А вечером нужно было выступать, и недостаток сил сказался – неудачно приземлилась и повредила связки колена.
– Как проходила и продолжает проходить ваша реабилитация?
– Первый курс реабилитации я проходила в Москве: лечебная физкультура чередовалась с различными процедурами, которые снимали отёк и воспаление с колена. Это болезненный процесс, поскольку связку после таких травм ставят новую. Её берут из твоего же сухожилия и вкручивают в кость на болты. Связка короткая, и нога гнётся не сразу, а процесс её растяжения очень сложный и болезненный. Но после четырёх недель на костылях, меня за десять дней поставили на ноги, научили ходить, а потом дали список упражнений, по которому я занимаюсь. Сейчас я закачиваю ногу, разрабатываю коленку, тяну связку и плаваю. Бассейн очень хорошо помогает, потому что на сустав нагрузки нет, а мышцы работают очень хорошо. Тренировки стали менее продолжительными, но более интенсивными. И сейчас нога уже не отекает, как в первые дни реабилитации. На третий день, я помню, у меня настолько сильно болела нога, что я сидела со слезами: мне было страшно, я думала, что у меня больше ничего никогда не согнётся.
– Вы рассчитываете уже через три месяца начать сёрфинг?
– Надеюсь, что получится. У меня есть возможность заниматься реабилитацией каждый день, так что процесс идёт очень быстро. Операцию мне сделали 7 февраля – и пока не прошло даже двух месяцев, но прогресс налицо. Кататься на сноуборде в ближайшее время мне точно будет нельзя, но сёрфинг – это другое дело.
– Зимний сезон скоро закончится. Чем будете заниматься в ожидании лета?
– Когда вернусь в Москву, кроме зала мне ничего делать будет нельзя. А времени останется довольно много, поэтому хочу пойти в школу диджеев. Меня пригласили попробовать заняться музыкой.
На третий день, я помню, у меня настолько сильно болела нога, что я сидела со слезами: мне было страшно, я думала, что у меня больше ничего никогда не согнётся.
– А вы раньше в каком-то виде ею занимались или всё с нуля?
– Почти с нуля, я ничего не умею, ничего не знаю. Хотя в начальной школе я немного играла на фортепиано. Мама хотела отправить меня в музыкальную школу, я пришла на прослушивание, сыграла «Голубой вагон», а потом преподавательница мне прищемила пальцы крышкой. С тех пор я на музыкальных инструментах не играла ни минуты.
– Наконец, вопрос, который мучает многих: почему у вас розовые волосы?
– В нашей сноуборд-тусовке есть девочка, которая работает стилистом-парикмахером. Я к ней летом как-то пришла, хотела подкраситься в блондинку, но почему-то решила попробовать в розовый. Рита говорит, мол, ты с ума сошла? Но помогла, конечно. А потом мы поняли, что мне идёт. И вот я уже полгода хожу с розовой головой (улыбается).