Наш проект «Будни людей Олимпиады-80» мы завершаем монологом Генриха Юшкявичюса – заместителя председателя Гостелерадио СССР, отвечавшего за организацию трансляций и показ московской Олимпиады от начала и до конца.
«Ваши цветные телевизоры пылятся на полках»
Олимпиаду невозможно было бы принять и показать без цветного телевидения. К счастью, оно у нас уже тогда было – но появилось за считаные годы до Игр. В 1971 году меня вызвали в Москву назначили заместителем председателя Гостелерадио, чья зона ответственности – развитие в СССР цветного телевидения. Его тогда в стране как такового не существовало. До этого я работал в Праге в «Интервидении» — структуры, объединяющей вещателей стран
Вы, Генрих Зигмундович, носитесь со своим цветным телевидением как с писаной торбой, а в стране плохие дороги и хлеба не хватает.
Восточного блока. В частности, участвовал в организации трансляций с летней Олимпиады в Мехико 1968 года – фактически это была первые Игры, полноценно показанные в Европе.
Так вот, о цветном телевидении в СССР. Я всегда говорил, что у тоталитарного режима при всех недостатках есть одно большое достоинство: если какое-то решение было принято – всё, обратной дороги нет, его доводили до конца. Мне было 36 лет, я был моложе всех коллег в министерствах и ведомствах на 10-15 лет. Помню, когда пришёл с концепцией развития цветного ТВ в Госплан, то меня чуть ли не попросили положить партбилет на стол. «Вы, Генрих Зигмундович, носитесь со своим цветным телевидением как с писаной торбой, а в стране плохие дороги и хлеба не хватает. Ваши цветные телевизоры пылятся на полках, их никто не покупает», — так мне сказали. Через несколько лет этот же человек из Госплана позвонит и попросит достать дефицитный цветной телевизор из Литвы – у нас в республике их очень неплохо делали.
А добился я этого простым директивным – тоталитаризм, опять же, позволял – решением: Гостелерадио СССР больше не приобретает никакого оборудования для чёрно-белого ТВ. Сначала, конечно, все руководители заводов, выпускающих оборудование для телевизионных студий страны, были готовы меня убить – я сломал весь их рынок, но потом поняли свою выгоду: оборудование стало дороже стоить. К концу 1970-х все студии Советского Союза перешли на цветной сигнал, а производство цветных телевизоров выросло до 7-8 млн в год. Честно сказать, я с трудом себе представляю, как бы мы выкрутились с Олимпиадой, не начни заранее и независимо развивать цветное ТВ. Это был бы провал.
Производство цветных телевизоров в СССР
Фото: РИА Новости
«Здесь копают могилу Юшкявичюсу»
Но цвет – это ещё полбеды. Внутри страны не было развито спутниковое вещание, что опять же делало полноценное освещение Игр-80 делом неосуществимым. На всю страну была одна программа, которая транслировалась без сдвига по времени – от Москвы и до Петропавловска-Камчатского. У меня был опыт работы на прошлых Олимпиадах, и я понимал, что нам не хватит существующих технических средств. Мне говорили: «Вы сошли с ума, у нас в Останкино самый большой телецентр в Европе, чего ещё надо?». Слава богу, меня поддержал председатель Гостелерадио Сергей Георгиевич Лапин. Было принято решение о строительстве олимпийского телерадиоцентра. Скажу честно: в этот раз помогла Олимпиада, без неё сдвинуть такую махину было бы сложно.
Строительство началось за три года до старта. Приехал к нам как-то в Останкино вице-президент одной японской телекомпании, смотрит в окошко, а там всё копано-перекопано, экскаваторы кругом, спрашивает: «Что это у вас там делают?».
Глава столицы Владимир Промыслов сказал, что мы хотим изуродовать стадион, и он не позволит. А что делать: нет света — нет телевидения.
«Копают могилу Юшкявичюсу», — со свойственным ему чёрным юмором ответил Лапин.
Самый тяжёлый период – зима 1978-79 годов, когда мороз достигал 45 градусов. Здание олимпийского телецентра ещё не достроено, есть опасность, что вода в системе отопления замёрзнет и разорвёт трубы. Это бы остановило стройку надолго, а времени уже в обрез. Что мы делали – ставили авиационные «пушки» и прогревали здание. Дежурили на работе ночами, чтобы отследить возможные прорывы.
Если бы не молодость, не знаю, как бы я всё это выдержал. Ложился спать в четыре утра, а в восемь уже был на стройке. В кабинете на стене висело так называемое дерево целей, оно включало в себя 270 «листьев» — заданий. Тут же ещё какая проблема – всегда существовавшее в отношении СССР эмбарго (скажем, видеомагнитофоны и видеоплёнку официально продавать нашей стране было нельзя). И в какой-то момент нам стало понятно, что нам придётся производить не просто большую часть оборудования, а всё. Такое вот, говоря нынешним языком, импортозамещение. Военному заводу в Новосибирске дали задание выпускать видеомагнитофоны, заводу «Шостка» на Украине – цветную плёнку и так далее. Это казалось невозможным, но наша промышленность справилась.
В итоге на Играх в Москве на весь мир транслировались 20 олимпийских каналов. После Олимпийских игр была обеспечена спутниковая трансляция на пять вещательных поясов по всей стране – эти пояса существуют и по сей день. Во время Олимпиады два общесоюзных телеканала транслировали соревнования практически в полном объёме.
Олимпийский телерадиокомплекс в Останкино, обеспечивающий круглосуточную передачу телевизионных программ по 20 цветным каналам в 100 стран мира
Фото: РИА Новости
«За один звонок – миллион долларов»
О том, как мы продавали американцам права на показ Олимпиады, в принципе история известная. Расскажу то, что осталось за кадром. Гостелерадио к тому моменту сотрудничало с немцем Лотаром Бокком, который покупал у нас записи Большого театра. И вот после того как мы отказались принять ультиматум сговорившихся между собой трёх американских телекомпаний, Бокк спрашивает: «Хотите я закину удочку знакомому руководству NBC?». «Ну, закидывай», — отвечаю. Через некоторое время из NBC раздаётся звонок: «Нам господин Бокк сказал, что вам можно позвонить. Вы готовы заключить договор, если мы приедем в Москву?» — «Конечно, если будете у нас в ближайшее время и согласитесь на нашу цену». Ребята из NBC тут же прилетели, мы с заместителем председателя Оргкомитета «Москва-80» Виталием Смирновым ещё чуть подняли планку и в конечном счете выжали с них $ 87 млн за показ Олимпийских игр в Москве. Сравните: за Монреаль четырьмя годами ранее американцы заплатили всего 20. Их газеты потом долго иронизировали: «87:0» в пользу русских», «NBC купило верёвку, на которой повесится» и так далее.
Кстати, даже несмотря на бойкот, мы получили от американцев всё до последнего цента. Они ребята ушлые, застраховали свой контракт. Но показывать Олимпиаду они, конечно, не смогли, и очень жаль. Для них была подготовлена студия, забронированы места для
Слушайте, Иван Павлович, наш вертолёт полетит через час, а сейчас стоит на площадке. Не знаю, что за летающий объект вы нашли, но если хотите – сбивайте.
камер на всех соревновательных объектах, 500 наших работников, согласно контракту, прошли языковые курсы и овладели базовым английским – в общем, всё было сделано. Знаю, телевизионщики NBC очень переживают, что им так и не довелось показать московскую Олимпиаду, но это, увы, никак от них не зависело.
А конец истории с немцем Лотаром Бокком получился следующий. Как я узнал позже, за тот самый звонок нам он сразу же получил миллион долларов, и ещё 10 – за записи Большого театра. Только вот свалившиеся большие деньги ему счастья не принесли – он вскоре обанкротился.
«Вы хотите изуродовать стадион»
Для показа Олимпиады мы решили не приглашать иностранных продюсеров. Задача – научить показу всех олимпийских видов спорта наших специалистов. Для этого 70 передвижных телевизионных станций были распределены в крупнейшие республики и области. Перед каждой из них была поставлена задача – освоить показ определённого вида спорта. Условно говоря, за лёгкую атлетику отвечала Украина, за баскетбол – Литва, за парусный спорт – Эстония и так далее. Собственно, перед Сочи-2014 Василий Александрович Кикнадзе, отвечавший за показ домашних Игр, повторил нашу тактику – и за несколько лет воспитал профессиональных отечественных специалистов в спортивном телевидении.
За два года до старта московской Олимпиады я собрал ведущих журналистов из-за рубежа, показал им наши трансляции и попросил честно сказать, что нравится, а что нет. Помню, что в водном поло совсем не было видно мяча. Чтобы решить эту проблему, мы смогли, несмотря на эмбарго, заказать у одной французской компании оптику, увеличивающую в 40 раз. Они привезли эту оптику, надели – и камеры попадали. Очень тяжёлая. За три месяца французам удалось найти лёгкие сплавы.
Или другой момент – на всех спортивных объектах пришлось менять освещение. Для цветного телевидения оно должно было составлять не меньше 2000 люкс. А в «Лужниках» того времени освещение стояло 50 люкс — видите разницу? Глава столицы Владимир Промыслов сказал, что мы хотим изуродовать стадион, и он не позволит. А что делать: нет света — нет телевидения. Огромные осветительные башни были построены только из-за Олимпиады и телевизионщиков.
«Лужники»
Фото: РИА Новости
«Хочешь мировой скандал? Тогда реши проблему за 15 минут»
Конечно, часто карты путали меры безопасности. Расскажу только несколько случаев. Службы безопасности не хотели, чтобы комментаторские места были на той же трибуне, что и правительственные ложи. Но тогда это создавало путаницу – камеры стоят с одной стороны, комментаторы с другой. Мне говорят: «Ваши камеры занимают 10 лучших мест на стадионе». Я парирую: «Эти 10 мест показывают картинку для миллиардов». Удалось убедить.
Ещё случай: за несколько часов до церемонии открытия руководитель оперативной группы «Евровидения» сообщил мне, что они отказываются передавать трансляцию. Что такое? Выяснилось, что наша служба безопасности по инструкции пропускает только одного комментатора в кабинку, хотя она предусмотрена для трёх. Время тогда было такое, что достаточно одного звонка правильному человеку. Набрал по кремлёвской «вертушке» Юрию Чурбанову, первому заму главы МВД: «Юра, хочешь мировой скандал? Он будет, если не удастся решить проблему за 15 минут».
И трагикомическая история напоследок. Мы хотели показать шоссейную велогонку как полагается – с помощью камер с вертолёта. Но по существующему тогда порядку над Москвой не имели право летать самолёты и вертолёты. Три года я согласовывал с Министерством гражданской обороны этот вертолёт! Уверен, если бы не Олимпиады, даже заикаться об этом не стоило бы – не разрешили.
И вот начинаются соревнования – в моём кабинете звонок начальника пятого управления КГБ Ивана Абрамова: «Мы будем сбивать ваш вертолёт, он летает над Олимпийской деревней». Я позвонил своим, перезваниваю Абрамову: «Слушайте, Иван Павлович, наш вертолёт полетит через час, а сейчас стоит на площадке. Не знаю, что за летающий объект вы нашли, но если хотите – сбивайте». Конечно, никто его сбивать не собирался. Но я на всякий случай ещё раз решил перепроверить, набрал вертолётную площадку: «От вас улетал вертолёт?» — «Да, заказало Гостелерадио». Оказывается, литературно-драматическая редакция готовила передачу «Архитектура Олимпиады» и решила показать архитектуру Олимпийской деревни. Один из редакторов, недолго думая, просто взял вертолёт, и его операторы полетели. А мы-то, смешные люди, три года мучились.