24 марта 2014-го в Кремле президент России вручил государственные награды организаторам Игр в Сочи, тренерам и спортивным функционерам. Среди прочих орден Почёта получил трёхкратный олимпийский чемпион, член МОК, француз Жан-Клод Килли, который с 2007 года возглавлял Координационную комиссию Международного олимпийского комитета по подготовке к ХХII Олимпийским зимним играм. А буквально на следующий день все мировые СМИ сообщили сенсационную новость: Килли уходит из МОК. Это произошло ровно год назад.
Что же случилось? Почему выдающийся олимпионик и известный деятель международного спортивного движения принял столь неожиданное решение?
Просто так из МОК не уходят
В это трудно было поверить, потому что просто так, безо всякой причины, да ещё после столь триумфально прошедших сочинских Игр, к которым знаменитый француз имел самое непосредственное отношение, из МОК не уходят. Попасть-то в это полузакрытое сообщество крайне сложно, почти невозможно. Долгие годы Международный олимпийский комитет был этаким элитным клубом для монарших отпрысков и прочих князей, принцесс, маркизов, графинь и иже с ними. В середине прошлого века, правда, особ голубых кровей разбавили простыми смертными, но тоже с именами и регалиями. Но чтобы кто-то добровольно, до истечения введённого не так давно возрастного потолка в 80 лет выходил из этой чем-то напоминающей масонскую ложу со спортивным уклоном организации, за полвека работы в спортивной журналистике припомнить не могу.
Впрочем, подобный неординарный шаг одного из самых знаменитых спортсменов ХХ века оказался неожиданным и необъяснимым для большинства. Признаюсь, тоже поначалу был ошарашен. Но немного поразмыслив и сопоставив цифры и факты, пришёл к выводу, что Килли не был бы самим собой, если бы поступил не так, а иначе. Потому что в подобных резких телодвижениях суть этого уникального человека. Большого спортсмена и Большого бизнесмена.
Жан-Клод Килли на горнолыжной трассе
Фото: Getty Images
Остановиться без оглядки
Почему-то всегда выделял Килли среди прочих французских атлетов даже в пору его спортивной карьеры, хотя на горнолыжной трассе ни разу не видел, да и познакомиться с кумиром юности довелось уже в зрелом возрасте. Хотя знал о спортсмене предостаточно — в начале 70-х годов прошлого столетия приобрёл небольшую книженцию, вышедшую в издательстве «Физкультура и спорт» в серии «Звёзды мирового спорта», которая называлась «На лыжах вместе с Килли». Ту самую, что Владимир Путин презентовал автору по завершении зимних Игр-2014 на заседании президентского совета по спорту и надписал на одной из страниц «Спасибо за дружбу и совместную работу». И добавил на словах: «Я надеюсь, что он напишет ещё одну книгу о том, как шла подготовка к Олимпийским играм в Сочи».
Собственно, в этой самой книге, перелистав её заново, я и отыскал предтечу столь неординарного поступка знаменитости минувшей весной. «После Олимпийских игр в Гренобле решил, что уйду из спорта… Я выиграл всё, что возможно, побеждал на всех крупнейших классических соревнованиях, имею титулы чемпиона мира и три золотые олимпийские медали. Дальше идти некуда. Стоит ли тогда продолжать?» — написал Жан-Клод более 40 лет назад. Тогда, в 1968-м, ему было всего 24 — самый расцвет карьеры!
А вот его цитата из интервью еженедельнику l'Equipe magazine 29 марта 2014-го: «Ухожу из МОК потому, что после того, как я в течение семи лет вёл кампанию в поддержку Олимпийских игр в Сочи, в моём возрасте уже трудно найти что-либо столь же увлекательное и столь же богатое на события. Я ухожу ещё и потому, что пришёл в олимпизм ровно 50 лет назад, когда участвовал в своих первых Олимпийских зимних играх в Инсбруке. Из них без малого 20 лет я провёл в составе МОК. Мне уже 70 лет, надо что-то менять».
После горных лыж он снимался в кино в Голливуде, выступал пилотом в знаменитой автомобильной кольцевой гонке «24 часа Ле-Мана», возглавлял оргкомитет зимних Игр-1992 в Альбервиле, работал в совете директоров многих серьёзных компаний, таких как Coca-Cola или Rolex. И каждый раз выискивал повод, чтобы разом всё оборвать и начать с нуля новый жизненный отрезок.
«70 лет — это тот возраст, когда, отправляясь в очередное путешествие, ты берёшь с собой пижаму. В 70 лет ты уже не представляешь себя Джеймсом Бондом. А поскольку отпущенные мне на этом свете года строго лимитированы, то я готов повторить фразу, сказанную мной при первой встрече с Владимиром Путиным семь лет назад: „Теперь нельзя терять ни минуты“. И в самом деле нельзя терять ни минуты. Особенно сейчас. Поэтому я отхожу от олимпийских дел», — одна из первых цитат уже упомянутого выше интервью французскому журналу.
Жан-Клод Килли перед гонкой «1000 миль Нюрбургринга»
Фото: Getty Images
В России он откровенничал только со мной
Он никогда не любил давать интервью, предпочитал общаться с журналистами на пресс-конференциях. Но для меня, точнее, наверное, для издания, в котором я тогда работал, сделал исключение. Было это в конце апреля 2008 года во время первого официального визита координационной комиссии МОК в Сочи. При этом было оговорено, что интервью должно продолжаться не больше 20 минут (программа пребывания Килли в Сочи, увы, не предполагала длительных бесед). Да и время встречи оказалось не совсем обычным — 8:30 утра.
— Вам часто приходится давать интервью в столь раннюю пору?
— Если честно, вообще не люблю давать интервью. Я человек не очень публичный, хотя со стороны может показаться иначе. Но для вас сделал исключение, потому что мы были знакомы раньше.
— Вы француз, но уже давно живёте в Швейцарии. Это вызвано близостью к штаб-квартире МОК?
— Вовсе нет! Членом МОК я стал в 1995-м, а в Швейцарии — точнее, в Женеве — живу по одному и тому же адресу с тем же самым номером телефона вот уже 40 лет. Мы перебрались туда всей семьёй, и мои дети воспитывались уже в Швейцарии. Просто местные налоговые законы показались мне, скажем так, более подходящими.
Плюс к этому мне очень много приходилось разъезжать по миру, и то, что дом расположен всего в четверти часа езды от аэропорта, согласитесь, очень удобно. А что живу недалеко от штаб-квартиры МОК в Лозанне — так это, не скрою, действительно удобно.
— Сразу же после того, как в 1995-м вы стали членом МОК, вас кооптировали в координационную комиссию, которая занималась тогда подготовкой Белой олимпиады в Нагано.
— Именно так.
— Потом были Солт-Лейк-Сити и Турин. А до этого вместе с Мишелем Барнье руководили оргкомитетом Олимпийских игр в Альбервиле-1992. Другими словами, у вас накоплен огромный опыт подготовки и проведения столь сложных комплексных мероприятий!
— Вы правы, и не стану скрывать, мне очень нравилось то, чем я занимался и продолжаю заниматься. К тому же не забывайте, что когда-то я возглавлял ASO (Amaury Sport Organisation. — Прим. «Чемпионата») и в этом качестве принимал участие в организации девяти супермногодневок «Тур де Франс» и восьми ралли-рейдов Париж — Дакар! При подготовке крупнейших соревнований необходимо учитывать множество интересов: финансовых, организационных, человеческих, социальных, но в первую очередь — спортивных. Только прошу не путать: руководство ASO — работа оплачиваемая, в МОК же мы денег не получаем.
— Каковы, на ваш взгляд, цели и задачи возглавляемой вами координационной комиссии? Открывая её первое заседание в Сочи, вы заметили, что для достижения успеха будущих Игр вы должны работать с российскими организаторами как единая команда. Как это понимать?
— Здесь всё достаточно просто: МОК отвечает за продвижение олимпийских идей в мире — и конкретно за организацию и проведение очередных Олимпийских игр. Члены Оргкомитета «Сочи 2014» — это, по сути, представители МОК в России на те семь лет, которые отделяют нас от даты, когда было принято решение о месте проведения Олимпиады, до ее завершения.
Жан-Клод Килли и Лев Россошик
Фото: Лев Россошик
От Гренобля до Сочи
— В 1968 году в Гренобле вам удалось выиграть все три высшие награды в горных лыжах. Потом вы внимательно следили за олимпийскими соревнованиями со стороны. И, наконец, принимали непосредственное участие в их организации. Можете сравнить между собой зимние Олимпиады, к которым вы имели отношение?
— Они все разные… Игры в Нагано и Саппоро я бы назвал городскими, в Инсбруке — горными, а в Лиллехаммере — смешанными. А были ещё Игры мегаполисов — в том же Альбервиле и его окрестностях, в Солт-Лейк-Сити и, разумеется, в Турине. Проблемы, с которыми приходилось сталкиваться организаторам, всегда были различны, не обходилось и без скандалов. Но, несмотря на это, МОК с энтузиазмом берётся за организацию каждых новых Игр.
— А если говорить об организации, какая из Олимпиад далась тяжелее?
— Лёгких Игр в плане их организации вообще не бывает. Но тем интереснее. Как человек очень любознательный, к каждой поездке я тщательно готовлюсь — изучаю историю, особенности, привычки народа, с которым предстоит общаться. История России — богатейшая, я бы даже сказал — мощнейшая. И я не боюсь признаться, что вашей страной — её прошлым, её людьми — я очарован.
— Вы как-то сказали, что организовать зимние Игры гораздо труднее, чем летние. Это действительно так? Почему?
— Приведу такой пример. Вы проводите, скажем, соревнования по скоростному спуску на плато «Роза Хутор», и понаблюдать за ними собралось 15-20 тысяч зрителей. Все пребывают в праздничном ожидании, но за 20 минут до старта небо неожиданно затягивает невесть откуда налетевшая туча, и судьи принимают решение отложить старт или даже перенести соревнования на следующий день. И что делать в этой ситуации? Вернуть деньги за билеты — или, наоборот, продлить срок их годности, чтобы зрители смогли пройти по ним в следующий раз? И как прикажете за короткое время спустить вниз всю эту массу народа, которая оказалась на небольшом пятачке в горах? Это и есть Олимпийские зимние игры. На летних ничего подобного быть не может.
— В Турине в 2006-м в канун церемонии открытия Олимпиады вы заявили на пресс-конференции, что завершаете свою работу в комиссиях по подготовке зимних Игр, но готовы работать в аналогичных командах МОК по организации Игр летних. И вдруг такая метаморфоза — вы вновь возглавили координационную комиссию к 2014 году. Что побудило вас изменить решение?
— Наверное, увидел новые горизонты, захотелось вновь помочь в организации Игр. При этом президент МОК Жак Рогге и многие его коллеги регулярно мне звонили и спрашивали, не передумал ли я, не собираюсь ли вернуться к своим прежним обязанностям. А ещё скажу вам без всякой лести: когда 4 июля 2007 года Россия получила право организовать Игры, столь любознательный субъект, как я, просто-напросто был не в силах отказать себе в возможности часто посещать вашу страну. Это же потрясающе — постоянно приезжать в Россию на протяжении семи лет!
Сочи получил Игры благодаря Путину
— Что, по-вашему, явилось решающим фактором для членов МОК при выборе Сочи в июле 2007 года?
— Само досье было подготовлено блестяще. Но оно содержало и целый ряд моментов, которые не могли не вызвать вопросов. Речь прежде всего о том, что почти все сооружения в Сочи — как на равнине, так и в горах — должны были возводиться с нуля.
В этой ситуации очень многое зависело от эмоционального восприятия презентации заявки Сочи. Так вот, решающим фактором, на мой взгляд (подчёркиваю — это моё сугубо личное мнение), оказалось выступление президента Путина. Члены МОК хотели услышать от него именно то, что он сказал. И все поняли, что он говорил искренне — и про свою любовь к Олимпийским играм, и про огромный интерес, который они вызовут в России, и, главное, про гарантии, которые ваше государство предоставит МОК, чтобы Игры в Сочи прошли успешно и стали лучшими в истории.
Всё это прозвучало из уст вашего президента на английском и французском языках — притом что все знают: у вашего президента хороший немецкий, но по-французски он не говорит вообще, а английский стал изучать недавно. Иными словами, речь Путина произвела на членов МОК самое яркое впечатление и оказала влияние на их окончательный выбор.
Владимир Путин награждает Килли орденом Почета
Фото: РИА Новости
Перед решающим рывком
За все годы работы Килли в России этот разговор президента координационной комиссии и журналиста тет-а-тет так и остался единственным. Правда, ровно за 1000 дней до открытия Игр в мае 2011 года удалось задать Килли несколько вопросов, только в письменном виде. Ответы из Швейцарии не заставили себя ждать. Но француз вновь подчеркнул, что делает это в виде исключения.
— Чем ближе Игры, тем чаще на первый план выходят различные детали, — утверждал Жан-Клод, отвечая на вопрос, что для организаторов будет самым сложным на завершающем этапе подготовки. — Самым сложным представляется способность найти взаимопонимание и взаимодействие между все возрастающим числом партнёров и непосредственно теми, кто работает сейчас и будет трудиться в ходе приближающихся Игр. Также вам нужны заполненные трибуны стадионов во время соревнований. А для этого потребуется зазвать в город и доставить к местам проведения состязаний и обратно более миллиона болельщиков, что весьма непросто сделать. В любом случае это серьёзный вызов для организаторов.
— Что персонально для вас означает дата 1000 дней до начала игр в Сочи?
— 1000 дней — важнейшая веха на пути к 2014 году. Это момент истины, когда мы можем оглянуться назад, посмотреть, чего мы уже достигли, и объединить усилия для решающего рывка в достижении нашей главной цели — проведение великих Олимпийских и Паралимпийских зимних игр 2014 года.
Решение продуманное и просчитанное
Он и в самом деле приложил руку к тому, чтобы игры стали «великими». Но вместо того чтобы почивать на лаврах, француз решил уйти в тень.
— Вы принимали своё решение в муках? — не унимался журналист l'Equipe magazine.
— Продуманный и просчитанный шаг не может быть мучительным. Когда в 24 года я сознательно расставался с активным спортом, видя при этом перспективу оставаться непобедимым ещё как минимум пару лет, потому что имел перед конкурентами секунду преимущества на трассе. Вот вы не можете себе представить, какой кайф я ловил, управляя вертолётом. Но я твёрдо знал, что наступит день, когда я вынужден буду завязать и с этим любимым занятием, потому что не смогу делать это на высшем уровне. Определил для себя дату — 60 лет. И в день, когда мне стукнуло 60, продал свой геликоптер.
Когда-то с Килли писали картины. Теперь о его жизни пишут книги
Фото: Getty Images
— Выходит, вы вообще никогда ни о чём не сожалели?
— Почему же? Мне, например, хотелось быть министром внешней торговли Франции, чтобы заполонить французской идеей мир. А вот президентом МОК не хотел быть никогда. Хотя Хуан Антонио Самаранч (президент МОК с 1980 по 2001 годы. — Прим. «Чемпионата») в течение полугода перед своих уходом уговаривал меня занять его кресло.
— Получается, что вашим самым высоким постом в олимпийском движении была должность руководителя координационной комиссии по подготовке сочинских Игр, с которой вы справились более чем успешно?
— На это могу ответить твёрдое да. И горд тем, что приложил руку к столь грандиозному событию. Потому что всё пришлось начинать с нуля. Только представьте себе. 2007 год. Жак Рогге, президент МОК, Жильбер Фелли, исполнительный директор МОК по проведению Олимпийских игр и я приезжаем на место будущего Олимпийского парка. И перед нами… болото. И при этом наши русские партнёры говорят: «Глубина трясины метров 80. Пока мы не знаем, как, но именно здесь мы построим все ледовые сооружения». И та же история в горах. До начала Игр оставалось меньше шести лет. Справа от узенькой дороги, по которой мы приехали на Красную Поляну, должны разместиться сооружения горнолыжного курорта, который пока мы видели только на бумаге, слева в горах — ещё один соревновательный объект для прочих нордических дисциплин, которого опять-таки не существовало… И мы подготовили и провели самые компактные в истории Олимпийские зимние игры. Члены олимпийской семьи за 11 минут доходили от своего отеля до соревновательной зоны внутри Олимпийского парка, а спортсменам на это требовалось всего-то 4 минуты!
— Как расценивать ваше заявление, что организация игр в Сочи была блестящей?
— Но ведь всё было именно так. Притом вы должны понять, как мне, который сам организовывал Игры в Альбервиле вместе с Мишелем Барнье, было непросто отважиться на подобное заявление. Но никаких сравнений быть не может. Настаиваю: в Сочи прошли лучшие в истории Игры.
— Наверное, вы видите всё произошедшее под несколько иным углом, учитывая ваши отношения с Путиным и вашу любовь к России?
— Неужели вы допускаете, что кто-то вообще может повлиять на моё видение проделанной работы? Пусть даже это так. Тогда не обращайте внимания на нарисованную мной картинку. Но я видел, как всё менялось в течение семи лет. За это время я прилетал в Сочи 42 раза. Я нёс полную ответственность за эти Игры, и это было здорово.
— Что вы можете сказать о Владимире Путине?
— Это человек, помешанный на спорте, что немаловажно, когда ты организуешь Олимпийские игры. Такой пример. На торжественный ужин по случаю вступления в должность на свой третий президентский срок Путин пригласил 7000 человек. Кое-кого из гостей предупредил: особо не наедайтесь, часов в восемь мы соскочим. В объявленный час несколько битком набитых мини-автобусов отправились в сторону катка. В матче участвовали ветераны отечественного хоккея. Путин смог забить два или три раза, правда, ему никто не мешал — президент должен же отличиться, согласитесь. После душа водка текла рекой. И все общались в непринужденной обстановке. Считаю, что для такой страны, как Россия, нужен именно такой руководитель.
Не сомневаюсь, он вернётся!
Килли уходит. Из МОК — да. Но отходит ли вообще от олимпийских дел? Сомневаюсь. Возможно, уже задумывает какой-то новый проект. Не секрет, что Париж в очередной раз озадачился проведением летних Олимпийских игр — теперь в 2024 году. Ровно через сто лет после предыдущих, проведенных во французской столице. И хотя коллега из l'Equipe magazine на конкретный вопрос про перспективу-2024 получил однозначный ответ: «Нет. Я закончил», — в следующем схитрил:
— А если Франция будет нуждаться в вашей помощи?
— Я всегда помогал свой стране. Буду помогать и впредь.
Килли сказал «до свидания», но не «прощайте»
Фото: РИА Новости