В самом начале своего последнего репортажа из олимпийского Сочи чуть меньше года назад я написал, что, к сожалению, «настало грустное время олимпийской сказке попрощаться с нами, а нам с ней. А то, что это была действительно сказка, сомнений не может быть никаких». Сегодня пришло время вспомнить, как эта сказка рождалась и писалась.
Жил старик со своею старухой…
… у самого синего моря. Они жили в ветхой землянке. Ровно тридцать лет и три года. Так писал Александр Сергеевич в «Сказке о рыбаке и рыбке». Вот и тут всё сходилось, кроме разве что землянки, — вокруг стояли покосившиеся от времени деревянные хибары, в которых и в самом деле обитали большей частью старики и старухи – староверы. И кладбище по соседству. Тишина, покой… В нескольких десятках метрах синело ласковое Чёрное море. А вокруг поросшая бурьяном болотистая целина, на которой шумел камыш…
Таким я увидел этот «райский» уголок поздним летом 2006 года, куда меня привезла одна из местных всезнающих сотрудниц в то время только что образованного Заявочного комитета Женя Бочарникова. Проехались мы тогда же и по проходящей вдоль моря Нижнеимеретинской улице, часть домов которой подлежала сносу. Картинка оказалась неоднозначной: ветхие строения, больше напоминавшие сараи, соседствовали с трех-четырехэтажными кирпичными хоромами. При этом ни в тех, ни в других не было ни водопровода, ни канализации, ни магистрального газа — никаких удобств! Зато море — вот оно, рукой подать.
Признаться, как-то не верилось, что вскоре на этом месте расцветёт удивительный «город-сад», созданию подобного когда-то, почти век назад, другой известнейший отечественный поэт Владимир Владимирович отвёл, помните, четыре года — ни больше, ни меньше! А ведь и впрямь угадал: первый камень в первый реальный спортивный объект в Имеретинке – ледовый дворец «Большой» — был заложен в июле 2009 года.
А к этому времени совсем неподалёку уже жил полной жизнью посёлок Некрасовское, потрясающий своей красотой и непохожестью — 120 домов, сооружённых в большинстве своём по оригинальным индивидуальным проектам, в которых обживались староверы и переселенцы с той самой Нижнеимеретинской улицы. Теперь-то у них было всё, что нужно для нормального существования в современных условиях — газ, вода, канализация… И чего в своё время народ местный недовольно бузил, сказать затрудняюсь. Не верили, что ли, что такое возможно?
Оказалось, ещё не такое. Не меньшее чудо сотворили в горах. Туда вообще впервые попал ещё раньше, чем в Имеретинку, ровно за год до выборов в Гватемале. До этого даже не подозревал, что горы-то, которые хорошо видны с берега, вовсе не так далеки от моря, как могло показаться. На Красной Поляне проходил семинар для журналистов Краснодарского края, куда меня позвали рассказать, как организована работа их коллег на Олимпийских играх.
Но одно дело забираться в горы летом и совсем другое — зимой. Случилось это через полгода после первого знакомства с будущими объектами на высоте, как раз в дни, когда в Сочи приехала Оценочная комиссия МОК. «По блату» (о чём позже горько пожалел) меня присоединили к коллегам из президентского пула: Владимир Путин должен был подняться в гондоле только что построенного подъёмника на плато Псехако, которое должно было стать местом олимпийского пристанища лыжников и биатлонистов, а потом спуститься на лыжах. На горку мы взобрались без проблем в такой же, как чуть позже и президент, восьмиместной кабинке. Но погода на полуторакилометровой высоте оказалась до того мерзкой и промозглой, ждать же первое лицо пришлось весьма продолжительное время, и если бы не глинтвейн в расположенной тут же стеклянной «шайбе», вряд ли бы удалось воочию лицезреть президентское «прохождение дистанции».
Фото: Getty Images
Кот в мешке для строгих экзаменаторов
Четыре дня пробыла в Сочи Оценочная комиссия — 13 опытных экспертов, возглавляемых вице-президентом МОК японцем Тихарой Игайа. Мне довелось тогда стать одним из непосредственных участников своеобразного экзамена на олимпийскую зрелость. Основной доклад об условиях работы представителей различных СМИ на возможных (до выборов оставалось чуть больше четырёх месяцев) сочинских Играх делал коллега Василий Кикнадзе, в то время возглавлявший телеканал «Спорт», я же был его содокладчиком и должен был отвечать на предполагаемые вопросы, относящиеся к печатным медиа, включая интернет-издания. Благо, вопросов не последовало — пункт о журналистах как всегда стоял одним из последних из примерно 35 различных презентаций, и к этому моменту, в третий день заседаний, экзаменаторы выглядели уже заметно уставшими.
В целом же обстановка была доброжелательной, но определённое напряжение всё-таки чувствовалось. Ведь, по сути, мы продавали кота в мешке — никаких объектов не существовало, всё предстояло возводить с нуля. Поэтому дотошные эксперты всерьёз мусолили каждый пункт Заявочной книги, требовали конкретных доказательств, что всё намеченное будет реализовано. И в первый день, когда обсуждались шесть главных тем, дискуссии длились в два раза дольше отведённого регламентом времени. Пришлось даже отменить кофе-брейк и сократить время на ланч.
Доходило до смешного. Олимпийская чемпионка Светлана Журова, которой пришлось делать доклад по теме «Олимпийская деревня» (депутат Госдумы родилась в Ленинградской области и считает себя «деревенской»), рассказала тогда, что больше всех её «пытала» Ребекка Скотт, тоже олимпийская чемпионка, не так давно завершившая карьеру, а посему у неё были свежи воспоминания о проживании в различных «деревнях».
— Какой из вопросов был самым неожиданным? — поинтересовался я.
— Сколько стиральных машин будет на каждом этаже.
— Ответили?
— А вы сомневаетесь?
На пресс-конференции по итогам визита Игайа, пребывавший в приподнятом настроении, чаще всего употреблял определение «предлагаемые». Оно в его выступлении сочеталось буквально со всеми существительными — «объекты», «стадионы», «дороги», «сооружения»… Что ж, опытного японского олимпийского деятеля можно понять, потому что тот же макет будущего Олимпийского парка смотрелся впечатляюще. Но когда комиссия с помощью джипов взобралась на самый большой склон в посёлке Счастливое (вот ведь название в тему!) перед взором представителей МОК предстал описанный мной выше огромный пустырь в два километра в длину и один в глубину, именуемый Имеретинской долиной, чувства гостей понять было нетрудно. Это мы тогда были уверены на все сто процентов, что в случае выбора МОК в пользу Сочи здесь всё будет возведено в оговоренные сроки. Но людям, не знавшим отечественных реалий, подобное невозможно было даже представить.
Но всё равно пребывание членов Оценочной комиссии и их ответы по завершении визита вселяли определённый оптимизм. Оставалось дождаться 4 июля — в этот день члены МОК на своей 119-й сессии в Гватемала-сити должны были назвать столицу ХХII Олимпийских зимних игр.
Фото: Getty Images
И вечная весна
Признаться, нисколько не сомневался в успешном для нас завершении столь ожидаемого голосования. На это указывала и наука о числах — нумерология. Напомню в этой связи, что в 1980 году в столице нашей родины с блеском прошли Игры ХХII Олимпиады. И в репортаже из олимпийского Турина в феврале 2006-го, где сочинский Заявочный комитет проводил свою первую серьёзную презентационную пресс-конференцию, обратил на это внимание, кажется, первым из коллег.
16-часовой перелёт из Москвы с дозаправкой в Гаване — и мы оказались в Гватемале, которую за благодатный климат называют ещё Страной вечной весны. В целях безопасности всех участников сессии, журналистов и почётных гостей разместили в отелях в даун-тауне, который был отгорожен от остальной части города и охранялся пикапами с вооружёнными военными, разв две-три минуты барражировавшими по улочкам. Из 111 действующих на тот момент членов МОК пятеро по разным причинам на сессии отсутствовали, а восемь, в том числе три российских представителя — Виталий Смирнов, Шамиль Тарпищев и Александр Попов — не могли принять участие в первом туре голосования, так как представляли заинтересованные страны, города которых соперничали между собой.
Да и Жак Рогге был вне зачёта — президенты МОК со времён Хуана Антонио Самаранча в голосованиях не участвуют. Оставалось 97 выборщиков. Так что любому из трёх кандидатов — Сочи, Зальцбургу и Пхёнчхану — для успеха в первом же раунде надо было набрать 49 голосов. В случае когда понадобилось бы проводить второй тур, число голосующих возрастало за счёт членов МОК из страны, город которой выбыл после первого раунда.
Тут я и стал невольным свидетелем того, как Владимир Путин прибыл на встречу с президентом МОК, которая продолжалась примерно 35 минут. Тогда же стало известно, что президент России собирается также встретиться с целым рядом членов МОК, что существует список и расписание таких встреч, подготовленный Заявочным комитетом.
В списке значились 18 фамилий, но самое любопытное случилось на фуршете после торжественной церемонии открытия в местном Национальном театре. Пообщаться с Путиным захотели многие члены МОК, вовсе в списке не значившиеся, даже образовалась своеобразная очередь поприветствовать российского руководителя. И президент России предметно побеседовал примерно с 30 из них. При этом он знал каждого по имени, должности, национальной принадлежности и точно представлял, о чём именно с ним надо говорить. К этому можно добавить, что присутствовавшие на банкете президент Кореи и канцлер Австрии вообще практически не удостоились внимания. Как образно заметил один из руководителей Заявочного комитета «Сочи 2014»: «Не знаю, что будет завтра, но сегодня мы выиграли за явным преимуществом».
Фото: Getty Images
За монастырскими стенами
Первыми по жребию выступали россияне. Презентация была назначена на 9.15 утра по гватемальскому времени, а примерно за полчаса до этого российская делегация собралась в полном составе в одной из комнат выставочного комплекса «Камино реал». Президент России прибыл без опоздания, охотно общался со всеми и одним своим видом вселял уверенность в окружающих. А сразу после презентации капитан нашей команды, как представил Владимира Путина генеральный директор Заявочного комитета «Сочи 2014» Дмитрий Чернышенко, отбыл в аэропорт и вылетел на родину.
А вокруг только и разговора было про блестящую презентацию сочинской заявки, причём все в один голос отмечали президентский сюрприз, когда Путин по ходу своего выступления, как бы невзначай, перешёл с английского на французский, а также отличный сценарий, прекрасные тексты и хорошо исполненные роли. Никто не скрывал, что огромную роль при подготовке Заявочной книги и презентации сыграли зарубежные консультанты, и прежде всего англичанин Джонатан Тиббс.
— Самого большого прогресса мы достигли за последнюю неделю, — делился англичанин. — Мы «заперли» всех выступающих (кроме президента Путина, разумеется) в одном из монастырей Антигуа, древней столицы Гватемалы, и без остановок репетировали. Лучшим учеником оказался паралимпиец Михаил Терентьев, который ещё месяц назад, кроме «здравствуйте» и «спасибо», по-английски не говорил. А Дима Чернышенко и его ближайшие соратники окунулись в языковую среду ещё раньше непосредственно в Англии. Мы отправили их в английскую деревню, поселили каждого в отдельной семье и между собой ребята не общались. Такое языковое погружение сыграло свою роль.
С перевесом в четыре голоса
За презентациями конкурентов наблюдал в «Русском доме» в окружении нескольких министров российского правительства, губернатора Краснодарского края и мэра Сочи. Реакция окружающих была однозначной: мы — лучшие. Даже аплодисментов сочинская презентация сорвала гораздо больше, чем австрийская, не говоря уже о чересчур политизированном и в большей степени виртуальном выступлении корейской делегации.
Усугубил ситуацию президент Кореи, выступивший на родном языке. В этот момент сидевший рядом Тиббс заметил: «Если последним у корейцев выступит член МОК Кун Хи Ли, Пхёнчхан точно проиграет». Всё произошло именно так, как и предполагал англичанин.
Неужели корейцы уступят в первом же туре? Нет, неудачником оказался Зальцбург. Тем не менее предположить, кому из оставшихся претендентов отойдут голоса австрийского курорта, было непросто. Однако сам факт проведения второго тура можно было считать положительным знаком: эксперты, знавшие всю подноготную главного олимпийского органа, утверждали, что в первом туре мог победить только корейский город. А раз так, то вполне могла повториться история четырёхлетней давности, когда в аналогичной ситуации Пхёнчхан проиграл дуэль Ванкуверу. Тогда европейские члены МОК, отдавшие в первом туре голоса Зальцбургу, в следующем предпочли канадский город. Вот только результатов первого тура в цифровом выражении никто не знал.
Пришлось ждать вечера для нас там, в Гватемале, а в Сочи раннего утра. В 3.22 по московскому времени Жак Рогге вскрыл конверт и произнёс заветные слова: «А победил Сочи». Тогда мы и узнали, как всё происходило. После первого тура голоса распределились так: Пхёнчхан — 36, Сочи — 34, Зальцбург — 25. Так что почти две трети членов МОК, поддержавших вначале австрийского кандидата, потом нажали пятую кнопку: под этим номером по жребию значился Сочи. В итоге российский курорт получил 51 голос, корейский — 47.
После торжественного объявления результатов в «Русском доме» начался праздник, на котором гуляли весело, на русский манер — водка лилась рекой. Один из гостей — президент НОК Колумбии Андрес Ботеро — пригубив нашего национального напитка, разоткровенничался: «Ваша презентация была бесспорно лучшей. И это сыграло роль, потому что примерно два десятка членов МОК определились с выбором в последний момент. И блестящее выступление президента Путина наверняка повлияло на их мнение».
Ну а кто действительно проголосовал за Сочи, стало понятно, когда многие члены МОК во главе с Жаком Рогге пришли в «Русский дом». Именно круг гостей позволил сделать выводы, что на сей раз Европа и Латинская Америка (членов МОК с этих континентов было больше остальных) обыграли Азию, Африку и Океанию.
Фото: Getty Images