Люди, которые переживают серьёзную травму, делятся на два типа. Одни впадают в депрессию, злятся на весь мир, винят в своей беде окружающих и тихо чахнут, а другие черпают внутри себя позитив, светятся добротой и продолжают жить, доказывая всем, и себе в первую очередь, что жизнь не заканчивается на тяжёлой травме или потере конечности.
Моего собеседника зовут Михаил Михайлович Сапаров, ему 43 года. В 24 года он лишился правой руки выше локтя и оказался перед выбором – как жить дальше. Выбор был сделан: Михаил оказался в параклаймбинге – скалолазании для людей с ограниченными возможностями. И сейчас ничуть об этом не жалеет.
— Михаил, расскажите, как пришли в свой вид спорта?
— После травмы я запустил себя, спортом не занимался и стал потихоньку набирать вес. В 2009-м весил 78 кг. Не сказать, что стал совсем уж толстым, но уже носил рубашки навыпуск и однажды задался вопросом: «Каким видом спорта может заняться инвалид в нашей стране?»
— Вы предпочитаете именно термин «инвалид», а не популярный нынче — «человек с ограниченными возможностями»?
— Конечно, пока я буду так представляться, собеседник зевнёт и вообще потеряет ко мне интерес (тут Михаил задорно хихикает и улыбается широкой и искренней улыбкой).
Михаил Сапаров
— Что вы чувствовали после того, как потеряли руку?
— Когда проснулся в реанимации, понял, что что-то с рукой не так, думал что в гипсе. Сразу сказал себе, что буду работать левой рукой. «Принесите листок и ручку. Буду учиться писать!» Я по характеру активный, позитивный, не унываю. Огромное спасибо супруге за поддержку, без неё бы ничего у меня не вышло. За свою жизнь я понял, что инвалиды – это не те, кто без рук или ног, а те, у кого нет «головы», которые совершают необдуманные вещи. Например, за руль пьяные садятся.
— У вас есть семья? Близкие, которые поддерживают?
— Жена Ольга. С ней мы были знакомы и до моей… травмы. Кстати, у нас второй ребенок родился!
— Жена после травмы вас отговаривала от спорта или наоборот?
— Поначалу она склонялась к тому, что мне не нужно заниматься спортом, поскольку мы точно не знали, как себя проявит моя физиология. Боялись проблем с позвоночником. Так что я какое-то время сидел себе тихо, о спорте не думал. Но именно супруга, съездив в «Институт протезирования», случайно увидела объявление, что люди с ограниченными возможностями приглашаются для занятий скалолазанием, а ведь за пару лет до этого я ездил на рыбалку в Карелии и видел там скалолазов, но не обратил на них особого внимания. Ольга позвонила врачам, те замялись, но предложили сходить. В общем, получается, что это Ольга привела меня в параклаймбинг (скалолазание для инвалидов. – Прим. «Чемпионат.net»). Приехали, увидел препятствие. Заинтриговало, смогу подняться или нет? Поднялся на метр, вокруг все поддерживали. Я всегда сам себе ставлю задачи, стенка была высотой три метра, и я решил проверить, за сколько занятий смогу научиться забираться на неё. Начал ездить заниматься каждое воскресенье.
— И сколько занятий вам потребовалось? Наверное, не меньше десяти?
— На пятое или шестое занятие. Было очень тяжело. Я ведь не занимался спортом, мышцы атрофировались. Это сейчас занимаюсь серьёзнее, тело потихоньку запоминает нагрузки, а тогда и один раз в неделю было тяжело. Однако постепенно привык, начал два раза в неделю заниматься, потом три раза, а потом мне говорят: «Будет чемпионат в 2011 году в Италии, надо тебе ехать!» Вот так, ехать надо, хотя я ничего не умею. И ведь в итоге поехал.
— Как чемпионат? Ощущения? Италия, в конце концов.
— За два месяца до начала соревнований перешёл на режим пять тренировок в неделю. Почти все клубы Питера меня знали, давали возможность заниматься, в том числе и бесплатно. На чемпионат из России четыре человека поехало – два парня и две девушки, вторым был Рома Костяков из Москвы. Он тотально слепой (полная потеря зрения. – Прим. «Чемпионат.net»). Что понравилось на чемпионате? Пожалуй, то, что проводился наш параклаймбинг параллельно с чемпионатом по обычному скалолазанию. Это тронуло. Да и обычные спортсмены, когда нас увидели, были шокированы. Все спрашивали: «Как ты лазаешь с одной рукой?»
— Расскажите про вашу технику, ведь многие, видя вас, не сразу понимают, как вам это удаётся.
— У меня всё в динамике. Стараюсь держаться ближе к стенке, присаживаюсь и отталкиваюсь ногами, перехватываясь и цепляясь. Заблаговременно поднимаю ноги так, чтобы можно было подняться и перехватиться за следующую зацепку.
— Она у вас неизменна, всегда её придерживаетесь?
— Нет. Сейчас тактика поменялась. Раньше она была тяжеловатая — вначале хватался, потом догонял телом. Сейчас «подлетаю» к зацепке, потом хватаюсь. Так гораздо легче.
— Что было после чемпионата? Вас, кажется, наградили?
— Официально я единственный однорукий скалолаз в мире. Есть ещё испанец, но тот второй рукой себе помогает. За выступления мне дали приз, что очень приятно!
— А как работают слепые? По подсказке?
— Берите выше – блютус! Но, конечно, не только. Подсказка направления, используя стрелки циферблата. И команды: «На час правой рукой дотянись и подтянись». Есть проблема — долго лезем по стене. На что нам требуется время? Слепому – указывать, мне — сгруппироваться, подняться на одной руке, поймать равновесие, поставить правильно ноги, прыгнуть до следующей зацепки.
— У Романа слепота — приобретённая или от рождения?
— У всех в нашей сборной инвалидность — приобретенная.
— Что было после Италии?
— После Италии захватила идея движения параклаймбинга в России. Доктор сборной предложил заняться развитием. В Петербурге встретился с группой слепых. Тотально и с плохим зрением. Ребята заслуживают восхищения. Они были на Эльбрусе и на Казбеке. Теперь у нас есть затея покорить Монблан, но пока мешают семейные дела.
— Тренировались на скалодромах всей группой?
— Да, забавно, что двурукие спортсмены не понимают, как я лазаю, а я не мог поначалу понять, как лазают они. На чемпионате-2012 ребята призовых не взяли. Была высокая конкуренция. Судите сами: в 2011-м — 11 команд, в 2012-м — уже 22. Подтянулись США, Израиль, другие страны.
— Помогает ли федерация с поездками на соревнования или финансово?
— Только формой. В Париже, например, жили в обычном хостеле, приходилось обходиться своими силами и экономить. Но федерация нас не бросает. Параклаймбинг курирует Александр Пиратинский — вице-президент Международного комитета по скалолазанию. Он инициатор создания нашего вида спорта в мире, потом уже начинание подхватили Италия и Япония. Так что Россия – родоначальница адаптивного скалолазания.
— Чем сейчас занимаетесь?
— Организовываю фестиваль адаптивного скалолазания в Уфе, который пройдёт в начале июля. Это, во-первых, вовлечение инвалидов в новый вид спорта, а во-вторых – создание конкуренции для нас. Мы рассчитываем отобрать несколько спортсменов, которые смогут выступать не хуже, чем мы. Иначе нет интереса, не хочется заниматься. Если в ближайшие пару лет не появятся достойные конкуренты, попросту станет скучно заниматься. Ещё я поступил в институт физической культуры Петербурга Лесгафта на адаптивную физическую культуру. Специальность — тренер спорта инвалидов высших достижений. Буду готовить инвалидов к Паралимпиаде. Скалолазание — хороший пример адаптации инвалида в обществе и для себя. Было бы интересно это развивать. Кстати,
это, пожалуй, самый безопасный вид спорта. Также хочу помогать детям с ДЦП, постараюсь обратить на них внимание и попробовать применить к ним свой опыт и помочь найти себя, чтобы они поняли, что жизнь с получением диагноза «инвалидность» не заканчивается.
— Будете нагружать им физику?
— Тут как в плавании — все мышцы вовлечены.
— Михаил, а вы подтягиваетесь на руке?
— Пока нет, но сейчас учусь, задался такой целью. Пожинаю плоды того, что физическая форма у меня была слабая. Сейчас укрепляю спину. Цель поставил – значит, всё будет хорошо.
— Сколько времени продолжается тренировка?
— 40 минут ОФП, потом час на стенке. Сейчас сделал акцент на бег, пробегаю 8-10 км. Правда, сейчас у меня сессия, а до скалодрома час в одну сторону и час обратно, да ещё там два часа. Много времени уходит, а это мешает учёбе.
— Бывает ли, что на скалодроме над вами смеются?
— Если честно, я особо не обращаю внимания на то, что говорят вокруг. Поставил себе задачу бросить комплексы и решаю её. Хотя, по ощущениям, ни разу не слышал насмешек в свой адрес. Наоборот, все говорят: «Ничего себе, вот это парень! Смотри, как лезет». Считаю, что очень важно для социализации инвалидов, когда одновременно чемпионат проходит и среди обычных спортсменов, и среди инвалидов. Люди приходят, смотрят, удивляются, восхищаются.
— Не было желания все бросить и замкнуться в себе, как многие поступают?
— За водкой всегда можно сходить. Она доступная. Но для меня это не выход.
В завершении разговора я пожелал Михаилу удачи и новых спортивных свершений. Даст бог, у него получится не просто добиваться новых спортивных свершений, а ещё сделать наш мир чуточку добрее. Да, все знают Писториуса, но не им одним можно восхищаться. Судите сами.
Татьяна Кузнецова попала в автокатастрофу в 20 лет. Ногу у неё отняли почти полностью. Президент нью-йоркского клуба инвалидов «Ахиллес Трек Клаб» Дик Траум пригласил девушку из уральского заводского посёлка на марафон в Нью-Йорк. Там Татьяна пробежала 25 километров. На финиш прибыла через 9 часов и стала первой в мире женщиной с ампутированной ногой, пробежавшей марафон.
23 апреля 1991 года мастер спорта, в прошлом известный московский альпинист Андантин Белопухов, штурмуя Эльбрус с парализованными ногами, поднялся на высоту 4250 метров. Летом 1991 года наша команда слепых гимнастов участвовала в чемпионате по спортивной гимнастике, проходившем в США. Незрячая девочка Вика Потапова привезла с чемпионата 9 золотых медалей.
14 июня 1992 года в Строгинской пойме в Москве состоялись прыжки с парашютом, завершавшиеся не приземлением, а приводнением. Прыгали безногие инвалиды-«афганцы» — и не на парашютах-тандемах, а самостоятельно. Протезы были оставлены на земле.
И таких примеров очень много, ведь кто хочет, тот ищет возможность. Кто не хочет — ищет оправдание.