Сочи-2014. День открытия Олимпиады. LIVE
Фоторепортаж: Сочи за несколько часов до открытия Олимпийских игр
Нет, никакой ошибки нет. Именно в Ленинграде, а не в Санкт-Петербурге, году примерно в 1984-м, точно и не припомню, начинались сегодняшние ХХII Олимпийские зимние игры. И Владимир Путин не имел тогда к ним никакого отношения, он занимался совсем другими делами. Ларчик же открывался проще простого. Олимпийские игры — словно заразная болезнь. Стоит заполучить сию «инфекцию» однажды, и она то и дело даёт о себе знать — рецидивы случаются время от времени. Так что совсем не случайно города и страны, проводившие хотя бы раз эти уникальные спортивные форумы, стремятся призвать к себе вновь и вновь сильнейших атлетов мира.
И нет ничего удивительного, что в том же Париже, Лос-Анджелесе, Афинах и Лондоне пять олимпийских колец гостили не по одному разу, а в Токио после 1964-го вновь зажгутся в 2020-м. Только на моём веку, то есть в послевоенные годы, больше всего Игр состоялось в США — Скво-Велли (зимние, 1960), Лос-Анджелес (летние, 1984), Атланта (летние, 1996), Солт-Лейк-Сити (зимние, 2002). Всего же американцы организовывали Игры аж восемь раз, Франция — пять, остальные меньше.
О том, чтобы провести в нашей стране (ещё советской) и зимние Олимпийские игры, заговорили вскоре после того, как олимпийский мишка улетел из «Лужников» поздним августовским вечером 1980 года. Долго кумекали, в какой части огромной Страны Советов сподручнее собрать спортсменов-зимников со всего света. И тут главный советчик спортивных руководителей того времени известный деятель международного олимпийского движения югослав Артур Такач, в течение 15 лет занимавший пост технического директора МОК, назвал одно конкретное место — Ленинград. Влюблённый в город на Неве, югослав и слышать не хотел ни о Бакуриани, ни об Алма-Ате с Чимбулаком, ни о Карпатах. О Сочи в те годы и не вспоминали, как будто там и гор по соседству не было.
Зимние Олимпийские игры могли пройти в Ленинграде
Вместе с группой молодых зодчих, таких же энтузиастов, как и он сам, Такач начал разрабатывать идею проведения зимних Игр в совершенно равнинном, втором по величине и значению городе большой страны. Тогда же, в середине 80-х, меня, в то время обозревателя журнала «Олимпийская панорама», отправили в Ленинград с заданием написать репортаж из архитектурной мастерской, которая занималась по большому счёту прожектом. Не вспомню уже пофамильно этих, безусловно, фанатов спорта и своего дела, которые денно и нощно трудились над совершенно нереальными чертежами и макетами, причём понимали это прекрасно. Зато память сохранила множество рисунков, самый невероятный из которых чем-то напоминал нашумевший не так давно бредовый проект 400-метровой Охтинской башни, только конусообразной, со срезанным верхом. По идее градостроителей, внутри этой несуразной громадины должен был функционировать оргкомитет, а во время проведения соревнований — пресс-центр и прочие связанные с организацией Игр службы. Снаружи же планировалось проводить соревнования… по слалому. И это не шутка, нет.
Проблема Ленинграда заключалась в том, что вблизи города не было серьёзных возвышенностей для проведения соревнований по горным лыжам, которые в те годы считались главным видом олимпийской программы, потому что альпийские лыжники разыгрывали больше всего комплектов наград. И тогда было решено, что представители «Белого цирка» будут соревноваться на склонах ближайших к городу на Неве гор. Довод у сторонников ленинградской идеи в подтверждение своей правоты был достаточно логичный — проходят же парусные соревнования не в главной столице летних Игр, а в истории случалось, что и олимпийские медали в конных дисциплинах по объективным причинам разыгрывались даже в другой стране.
Географически самым близким к Ленинграду горным массивом оказались Хибины. Неугомонный Такач облетел на вертолёте, наверное, все самые выступающие «пики» крупнейшей возвышенности Кольского полуострова, высшей точкой которого оказалась вершина Юдычвумчорр — чуть больше 1200 метров над уровнем моря…
Для мужского же скоростного спуска стартовая площадка обычно располагается не ниже 2500 метров. Так глупейшая затея с зимними Играми в Ленинграде завершилась ничем.
Лет десять всерьёз никто и не думал о каких-то новых вариантах зазвать уже в Россию зимние Игры. В это время распалась великая страна, и в самой России почти не осталось никаких сооружений не только для проведения соревнований по зимним видам спорта, кроме хоккея, фигурного катания и лыжных гонок, но и для тренировок. Это было время, когда чемпионаты России по конькам проводились в Германии, а по саням и бобслею в Латвии… Так что даже заикаться о Белой олимпиаде считалось неуместным.
Жак Рогге и Владимир Путин
Тем не менее, в 1994 и в 1998 годах, по большому счёту ни на что не надеясь, Санкт-Петербург подавал предварительную заявку на проведение Игр. Разумеется, никакой серьёзной поддержки ни сверху, ни снизу не было, а потому дальше списка «аппликантов» пройти было невозможно. И тут на рубеже веков вновь возникла Москва. Большой любитель спорта тогдашний мэр столицы Юрий Лужков своим авторитетом продавил заявку на организацию ХХХ Олимпиады 2012 года в российской столице. Она, правда, оказалась в очень солидной компании городов-кандидатов — Лондона, Мадрида, Нью-Йорка и Парижа, соперничать с которыми было по большому счёту нереально. Но, как говорится, попытка не пытка.
Объективно говоря, российская заявка под названием «Олимпийская река» была едва ли не самой привлекательной на 117-й сессии МОК в Сингапуре, ведь все соревнования, включая парусную регату, должны были пройти в пределах одного города, чего не случалось никогда в олимпийской истории. Тем не менее российская столица выбыла уже в первом туре голосования, во втором отказали Нью-Йорку, третьим не повезло Мадриду, а Лондон в четвёртом туре набрал чуть больше Парижа — 54 голоса против 50. Сразу после проигрыша столичный мэр отверг любую возможность продолжать борьбу, напомнив, что после победы Лондона европейские города могут всерьёз надеяться разве что на Олимпиаду-2020.
Когда родилась идея заявиться на зимние Игры-2014? Специально не интересовался. Помнится, эту идею долго лелеял тогдашний президент ОКР Леонид Тягачёв. Но мне представляется, что всё произошло в чартере на обратном пути из Сингапура в Москву. Во всяком случае, сразу после приезда в Олимпийском комитете России засуетились: чтобы подать официальную заявку, требовалось решение олимпийского собрания, поддержанное на всех уровнях, в том числе и на самом высоком. А времени на всё про всё оставалось всего ничего — если не ошибаюсь, менее двух месяцев. Но всё успели — и желание впервые провести зимние Игры в субтропиках, в городе, который ассоциировался у всех исключительно с ярким летним солнцем и тёплым Чёрным морем, выразилось в продолжении работы над новой, теперь уже сочинской заявкой серьёзной группы зарубежных экспертов, до этого помогавших москвичам перед Сингапуром. Её главная особенность заключалась в том, что в Сочи, в отличие от двух других претендентов — австрийского Зальцбурга и южнокорейского Пхёнчхана, не было ничего для реализации столь масштабного проекта и всё-всё-всё планировалось построить с нуля.
Не стану рассказывать, какую сумасшедшую работу пришлось проделать, чтобы убедить вначале членов оценочной комиссии в феврале 2007-го, а позже и членов МОК на 119-й сессии в июле того же года отдать голоса черноморскому курорту. В одном убеждён: решающим фактором в пользу Сочи стал предварительный приезд — накануне голосования — в Гватемала-Сити президента России, его встречи с отдельными членами МОК и его выступление непосредственно на презентации нашей заявки на английском и французском языках. Те минуты счастья, когда Жак Рогге, президент МОК, вечером 4 июля (в Сочи было раннее утро 5-го) вскрыл конверт и произнёс название российского города, останутся незабываемыми. И в «Русском доме» неподалёку от конгресс-холла, где заседали члены МОК, началось пиршество с их же участием, которое продолжалось до утра. Мне посчастливилось быть всему этому непосредственным свидетелем.
