– Сергей Борисович, ваша воспитанница – это, можно сказать, новое имя в спортивной гимнастике, поэтому хотелось бы узнать о ней побольше: когда вы с ней начали работать, как она пришла в спортивную гимнастику?
– Вы знаете, я её веду не с самого начала, она работала с Ольгой Эдуардовной Сикора в ЦСКА, у неё первый тренер оттуда. А с 12 лет я уже начал работать с ними и через полгода, наверное, стал работать с ней один. Хореографы помогают нам, Раиса Максимовна здесь и Светлана Александровна из ЦСКА, а привела её мама в своё время. Даже не привела, а её случайно на улице Ольга Эдуардовна заметила, спросила, куда они направляются. А они ходили на фигурное катание, что ли. Она говорит: «Не надо, там холодно, идёмте в зал гимнастики, там теплее». И так они стали ходить.
– Вот так вот у нас перехватывают талантов…
– Просто повезло. И Насте повезло, потому что это чисто её вид спорта. Он сложнокоординационный, и в то же время тут высокий рост иногда мешает, а у неё всё есть: координация стопроцентная и фигура, рост – всё это идеально подходит, чтобы на брусьях летать, не мешает ей.
Мне пришлось учиться на других снарядах работать. Потому что, когда едем на соревнования, надо же везде помогать, на всех четырёх, поэтому и по хореографии, и по брусьям пришлось дополнительные навыки самому получать.
– Стать личным тренером – инициатива с её стороны или вы сами решили начать с ней индивидуальную работу?
– Понимаете, там тренеры хорошие, но я работал и в сборной здесь в своё время, в олимпийский цикл перед Атлантой, с Камаловой Диной. У нас были дети, которые всегда занимали призовые, первые места, там несколько другие специалисты были, когда Камалова уехала в Америку, я стал с ними работать, но вижу, что дальше перспектив нет в плане больших спортивных достижений, потому что тренеры хорошие, с детьми хорошо контактируют, всё весело, но немножко не хватает. Поэтому я сказал, что мне смысла нет работать, потому что мы не доведём работу до конца. И либо я вообще не буду работать, либо отдельно буду работать. И я им сказал, что не могу тут, а могу один, и ушёл в «Олимпийский», они за мной ушли, вот так я стал Настиным тренером.
– Но у неё изначально заметны были олимпийские перспективы?
– Конечно, иначе я, может быть, и не работал бы в гимнастике. Потому что у меня только один смысл – работать на большой спортивный результат, по-другому не интересно. Она может делать большую гимнастику. И так как-то пошло-пошло. Мне пришлось учиться на других снарядах работать. Потому что, когда едем на соревнования, надо же везде помогать, на всех четырёх, поэтому и по хореографии, и по брусьям пришлось дополнительные навыки самому получать. Потому что я до этого работал акробатом, когда в сборной работал, и когда с Диной работали, она работала, например, брусья, бревно, а я – прыжок и вольные упражнения. Такое у нас было разделение. А теперь нужно все четыре снаряда. Пришлось учиться, вникать, потому что она может.
– То есть она — универсал?
– Да, она для многоборья. Есть кто-то кто на одном снаряде, или на двух, или на трёх, а у неё все четыре одинаково ровные. И она везде одинаково результативно может выступать. Для большого спорта на всех четырёх – это редко бывает. А так травм у нас было очень много, они мешали, из-за этого много перерывов, поэтому она, конечно, через многое прошла.
– Не было ли желания бросить в какой-то момент?
– Я думаю, у неё не раз возникало, потому что когда ты на пике формы и из-за какой-то травмы выскакиваешь из неё, какой-то период вообще не можешь двигаться, как надо. Потом стоит больших усилий туда же забраться в ту же форму. А мы с ней как по волнам на протяжении целого года, а может, и полутора. Такие травмы были, самые нелепые, отравилась рыбой, например. Неделю в больнице под капельницей, а после этого ещё период на восстановление, и опять всё с нуля. Вот таких казусов было достаточно много: связку растянула она, из-за чего мы не поехали на европейский фестиваль. Тренер должен чуть ли не экстрасенсом быть, чтобы сказать заранее, что не надо делать. Вот недавно на России она говорит: «Я не могу». Я говорю: «Хоть один раз попробуй». Она попробовала – микротравма.
Поэтому ошибаться в этом отношении тренеру опасно, надо предугадывать её состояние. Поэтому так и изучаем друг друга как психологи. Так и получается: то она меня гипнотизирует, то я её.
– Несмотря на то что маленькая, какой характер…
– Здесь без характера никак. Чтобы даже в форму войти, столько усилий требуется, на одном снаряде получается, а ещё на трёх надо входить. И так на каждом снаряде мучаемся, терпения много надо.
– Насколько тяжело несколько раз выводить гимнастку на пик формы?
– Всегда одинаково трудно, потому что надо с объёмом, который даётся в зале, где-то не перегнуть, не переделать лишнего и в то же время всё доделать. И каждый виток вхождения в форму чем-то отличается от предыдущего, но одно всегда постоянно – как дозировать нагрузку. В зависимости от её состояния подбирать такую нагрузку, чтобы её не задавить лишним объёмом, и в то же время не недоделать. Потому что когда ты недоделываешь объём, ты дольше входишь в форму, а когда ты его переделываешь – можешь травму получить. Такой баланс нужен. Это одинаково трудно всегда, независимо от того, в каком она состоянии. Даже если она в форме, то надо о другом думать, на чём больше внимание сконцентрировать, потому что всегда есть что-то, что требует больших усилий. Снарядов-то четыре. Если хорошо на брусьях летает, то может на бревне что-то не так быть, и так далее. Такая сложная программа – четыре вида в гимнастике.
– Если брать её четыре вида, то в каком можно создать задел, чтобы на других выступать было легче?
– На соревнованиях у них разница между местами измеряется десятыми долями, поэтому кардинальный запас мы не можем сделать ни на одном снаряде так, чтобы конкуренты нас не могли обойти, если мы ошиблись. Это настолько надо быть высоко, чтобы падение в балл позволило лидировать. Не получается, тут нигде нельзя ошибаться. В гимнастике, как правило, четыре первых не падают, а остальные все с падениями, с бревна то никаких усилий не надо, чтобы падать. Раз – и упал на какой-нибудь неожиданной мелочи. Поэтому у нас несколько ровных гимнасток: Вика, Алия, Настя – они идут примерно одной группой, у них уровень гимнастики одинаковый. Кто-то ошибся, другие сразу лидируют. Никому ошибаться нельзя.
– Друг на друга они как-то ориентируются или не обращают внимания, потому что больше своими программами заняты?
– Больше своими, но всё равно обращают, тут никуда не денешься, боковое зрение развито хорошо, тут же конкуренция. Но в целом, каждый о своей больше думает, потому что надо, чтобы команда была сильная, ведь выиграли в команде олимпийскую медаль – дальше вы уже олимпийские чемпионки и спокойнее выступаете, боретесь за многоборье. Поэтому тут, конечно, и о себе думать надо и о команде, тоже должен быть баланс.
– А сама она просит, например, усложнить программу?
– Иногда, особенно когда она маленькая была, всё рвалась, мол, давайте сложнее. Приходилось притормаживать, потому что резко на сложность идти нельзя – опять же травмы могут быть. А так у неё желание прибавлять в сложности присутствует всё время. Сейчас немножко поспокойнее стала, потому что понимает, где добавить, а раньше она всегда хотела добавить, даже если была не готова, только дай что-нибудь новенькое.
Она талантливая спортсменка, а талантливые спортсмены они все любят большой объём работы делать, хотят за ограниченное количество подходов добиваться максимального эффекта. Меньшими усилиями – большего эффекта.
Так она любит новое учить, и старое повторять. Она талантливая спортсменка, а талантливые спортсмены — они все любят большой объём работы делать, хотят за ограниченное количество подходов добиваться максимального эффекта. Меньшими усилиями – большего эффекта. Все талантливые так работают. Трудолюбия у неё тоже хватает.
– То есть вам приходится аккуратно дозировать?
– Мне сейчас приходится дозировать объём в зависимости от её самочувствия, чтобы она травму не получила. В принципе программа у нас во всех четырёх видах есть и сейчас надо просто сохранить стабильность – это главное, чтобы дойти без травм, ведь она уже всё умеет. С программой мы разобрались, надо только сохранить этот уровень, чтобы выйти на Олимпиаду.
– Когда будет известно, кто из девушек поедет? Кто будет выступать в многоборье?
– Это будет решать руководство на самом заключительном этапе. Будет же сбор перед Олимпиадой, там будут смотреть, кто лучше проходит все четыре вида, кто стабильнее, надёжнее, тех двух и определят. Мы пока об этом не думаем, мы шлифуем Олимпиаду. А руководство потом будет уже смотреть, выбирать.
– Какой будет ближайший старт?
– Сейчас она в Швейцарию едет на международный турнир, вся команда едет, а потом чемпионат Европы в мае.
– Задачи самые высокие? Бороться за медали?
– На Европе да, не вижу проблем ни в одном виде, чтобы нельзя было бороться за медаль, надо сделать свои ровно и всё. Я думаю, что так и будет.
– У каждого бывают удачные и неудачные дни, если что-то не ладится, то каким образом устраиваете работу? Есть какие-то ключики?
– Переходный возраст сейчас, поэтому очень трудно. В основном приходится ждать, пока у неё напряжение спадёт.