Как бы кому ни казалось, скейтбординг – не просто «коротание» подростками времени на улице, а целый культурный феномен. За свою довольно длинную историю субкультура пережила взлёты и падения интереса к ней, технологические прогрессы и инновации в конструкции скейтбордов, а главное — проделала путь от пляжа Калифорнии до олимпийского признания. И если первый пункт понятен, а третий все видели, второй кажется просто выдумкой.
Здесь мы, пожалуй, возьмём паузу и передадим слово основателю минского Музея скейтбординга Глебу Бенциовскому, который лучше всех знает, что и как пережил этот вид спорта начиная с 50-х годов прошлого столетия.
«Выбор бабушки определил мою судьбу»
Скейтбординг выбрала за меня бабушка. Я хотел кататься на велосипеде, а она купила мне скейт, потому что он стоил дешевле. Это определило мою дальнейшую судьбу. Первая доска у меня появилась больше 30 лет назад, но я до сих пор продолжаю кататься.
В 2005 году я открыл cвой первый скейт-шоп и каждый день видел, как меняется отношение к скейтбордам. Люди приходили, покупали доски, уходили, делали трюки, ломали скейты, возвращались, покупали новые и так далее. В наше время всё было абсолютно по-другому.
Во-первых, доска хоть и была выгоднее велика, но стоила дорого. Во-вторых, скейты было не найти. В-третьих, человек со скейтом в советское время притягивал внимание абсолютно разных личностей, начиная от государственных органов и заканчивая бабушками.
Мало было достать доску, предстояло ещё отвечать за свой «выбор». Приходилось практически ежедневно его отстаивать, причём это касалось не только улицы, но и школы. У меня было очень много проблем из-за скейта, но я их все победил.
Фото: Павел Сухоруков/«Чемпионат»
Скейтбординг — это свобода, а ещё способ обходить рамки системы. Такие, которые существуют в любом обществе. Катание на доске даёт право выбора. Если ты сам принимаешь решение, что тебе делать и когда, окружающие не всегда могут это понять.
Именно тот наш олдскульный дух советского и постсоветского скейтбординга мне и хотелось передать молодому поколению. Поэтому я собрал коллекцию старых скейтов, на которых мы катались.
«Собрал 750 уникальных скейтов из разных стран»
Идея создания самого музея родилась в 2004 году. Начальным «камнем» стала одна из моих первых досок. Потом подтянулись мои друзья из Беларуси и России, а за ними их друзья. Экспозиция начала разрастаться как снежный ком. Параллельно копаясь в библиотеках и архивах, я начал осознавать масштабы советского скейтбординга, которые меня сильно поразили. Представьте, одна шестая часть суши, огромная страна с населением практически в 250 млн и пролегающая на территориях Европы и Азии — информации было очень много.
Так и родился скейт-музей СССР — первое концептуальное собрание досок, артефактов и документов, посвящённых скейтбордингу в огромной стране. Но я понимал, что без истории мирового скейтбординга не было бы и советской. Позже у меня начали появляться вещи, связанные с мировым движением, и я решил расширить экспозицию.
Скейтбординг, как и любая часть уличной культуры, меняется каждое десятилетие. Приходит новое поколение, происходят эволюционные и революционные изменения.
Сейчас музей состоит из истории СССР, корнеров европейского, бразильского, белорусского скейтбординга, DIY-самоделок (сокр. «Do it yourself» — сделано своими руками — прим. ред.) и экспозиции «Скейтбординг как искусство». С осени 2018 года постоянная выставка располагается в Минске, и сейчас в ней представлено более 750 экспонатов. Это объёмное собрание, которое по концептуальности и наполнению ключевыми артефактами не имеет аналогов.
«Каждая страна по-своему влияла на скейтбординг»
В середине 70-х скейтбординг шагнул через океан и попал в Европу, а потом просочился и в Советский Союз. Сейчас у меня есть доски из Англии, Франции, Швеции, Испании, Болгарии, Чехословакии и Польши. Большая подборка из Германии, как Восточной, так и Западной. Скейты разнообразные и уникальные, потому что каждая страна пыталась по-своему повлиять на развитие скейтбординга. Например, если смотреть на доски Западной и Восточной Германии, выпущенные одновременно – это небо и земля.
Фото: Павел Сухоруков/«Чемпионат»
Есть у меня интересные артефакты из Бразилии, которую можно по праву считать родиной скейтбординга. Страна, несмотря на политические и экономические проблемы с США, смогла создать свою полноценную индустрию с нуля. А если окунуться в сегодняшние спортивные реалии, половина пантеона, в том числе олимпийского,— это бразильские райдеры.
Скейтеры из этой страны – очень открытый народ. У меня в музее представлены их первые доски 50-х, 70-х, 80-х и нулевых. Проведя в Сан-Пауло практически месяц с выставками, я удивился, насколько город с 25 млн населением пропитан скейтбордингом. Конечно, у них мало альтернатив: футбол, скейтбординг или криминал. Поэтому там индустрия очень интересная и мощная. Мне приятно, что в коллекции есть множество атрибутов бразильского скейтбординга, в том числе и шлем Боба Бёрнквиста, который он сам подписал. Это первый бразильский скейтер, который полулегально попал в США и добился профессионального спонсорства от американских скейтборд-компаний.
Не верится, что Глебу удалось собрать все доски вместе. Они вернули меня в прошлое – в то время, когда я рос и учился кататься. Когда вернусь домой, обязательно подпишу одну из досок и отправлю её Глебу. Пришлю куда угодно, остальное меня не волнует. Просто хочу быть частью музея. Это действительно крутая коллекция.
«Американцы удивляются нашим доскам так же, как и мы их»
Когда ты держишь в руках то, с чего начиналась история, тебя одолевают невероятные ощущения. У меня в коллекции есть первые американские скейты прямиком из 50–60-х годов. Они прилетели ко мне из Зала славы скейтбординга, а в ответ я отправил пару советских досок туда. Skateboarding Hall of Fame — крупнейшее собрание скейтбордов со всего мира, которое находится в Калифорнии под Лос-Анджелесом. Тодд Хубер – владелец этого музея – настоящий энтузиаст своего дела.
Интересно то, насколько «олдскульной» у нас была вся эпопея с обменом. Провернуть всё нам помогла мировая культура, которая объединяет всех говорящих на языке скейтбординга.
Фото: Павел Сухоруков/«Чемпионат»
Год назад я узнал, что мой знакомый и великий скейт-путешественник Кенни Ридд собирается посетить Grand Skate Tour в Нижнем Новгороде. Мы списались, и я попросил его привезти мне парочку американских досок. Тогда через Кенни Тодд Хубер прислал мне скейтборды. А я в ответ отправил ему в Зал славы несколько советских.
Конечно, приятно, что советские скейты присутствуют в мировом музее скейтбординга. Например, там есть «жёлтый гроб» из Москвы. У американской публики, кстати, они вызывают не меньшее удивление, чем их доски у нас.
СССР вполне может посоперничать с Америкой в плане экспонатов. Артефактов очень много, и каждый из них уникален. Поэтому я стараюсь, чтобы на выставках всегда висели таблички, которые максимально доступно рассказывают о том, что и какой скейтборд значит для нас и для всех остальных. Причём у меня, например, на многих табличках советских скейтов, помимо их официального названия, есть ещё и народные. Если давать только сухую техническую информацию, она будет интересна только специалистам.
«Ленинградский вираж», он же «Бешеный огурец». Во-первых, он похож на огурец по форме. Во-вторых, эта доска из текстолита, весом около 5 кг и обладающая серьёзным ускорением. Если ты с неё спрыгиваешь, но она продолжает катиться — это адская торпеда. Если «прилетит» кому-то в ногу, это сразу травма.
Доска «Бешеный огурец» по центру
Фото: Минский музей скейтбординга
«Сам себя наказал»
Однажды и единожды я совершил непростительную ошибку — скейтер победил во мне музейного работника. На одной барахолке я нашёл доску в идеальном состоянии, срочно выкупил, а затем встал на неё и поехал по плохому асфальту. Результат — колёса умерли. Позволить себе испортить ещё один экспонат я больше не могу.
Доски, которым 40 и более лет, уже не «катальные». Это «старички», состояние которых должно быть идеальным. Если прокатиться на таких скейтах очень хочется, брать для этого лучше доски, которые находятся не в коллекционном состоянии. Отреставрировать, адаптировать под нынешние условия, например, поставить новые колёса и бушинги, и тогда уже наслаждаться духом советского скейтбординга.
Я всегда прошу, что в музее, что на выставках, чтобы посетители уважали экспонаты и не трогали их. Тактильные ощущения и желание прикоснуться к истории — это нормально, но, например, у советских скейтов очень часто колёса становятся хрупкими. Со временем резина меняет свои химические свойства, особенно когда в составе присутствовало огромное количество солидола, а найти эти колёса «новыми» — просто нереально.
Делать реплики я не имею права, потому что тогда начну обманывать историю. Всё, что представлено в музее, в оригинальном и стоковом состоянии. Моя задача – сохранить экспонаты именно такими.
Фото: Павел Сухоруков/«Чемпионат»
«Скоро всё изменится»
Пока музей находится в Минске, на улице Октябрьская – в шаговой доступности от центрального железнодорожного вокзала. Любой может приехать на поезде или на автобусе (он тоже находится рядом с вокзалом) и за 15 минут добраться до музея.
Почему пока? Потому что в ближайшее время мы переезжаем в новое пространство и добавляем больше интерактива. Всех секретов раскрывать не буду, но у многих появится очередной хороший повод посетить Беларусь как одно из самых гостеприимных мест постсоветского пространства.
Когда будете идти, вы увидите огромный скейт, который стоит у нас перед входом. Он самый крупный в Европе, длина — 10,6 м. Предвкушая вопрос, сразу отвечу: он чуть уступает рекордсмену из Книги рекордов Гиннесса – скейту, который на 90 см больше и стоит в США. Но мы находимся на европейском континенте, и аналогов нашему нет.
Фото: Павел Сухоруков/«Чемпионат»
Зачем он существует? Да потому, что скейтбординг — это искусство. Предвосхищая ещё один вопрос: да, на этом скейте можно ездить, я лично катался, когда мы его перевозили. У меня были непередаваемые ощущения: «Он едет подо мной, блин, махина!». Скейтбординг – это эмоции, и я рад делиться этими эмоциями со всеми.
Минский музей Скейтбординга — ул. Октябрьская, 16, корпус 3, вход со стороны реки.