Айза Анохина бывший муж хайп, уличная культура, Сэм, полиция и 90-е.

Провоцировать общественность смелыми заявлениями, не оставаться в стороне и превращать каждое новое увлечение в успешный бизнес. Кто такая Айза Анохина сегодня? Чем живёт современная рэп-дива и представитель того самого олдскульного поколения, когда уличная культура была больше, чем просто словосочетание. В этом и многом другом пытаемся разобраться в нашем интервью.

— Многие считают, что фундамент того, какие мы сейчас, закладывается ещё в детстве. Как ты думаешь, что в тебе сейчас из детства? И откуда появилось желание выделяться?

— Мне кажется, что желание выделяться появилось у меня с самого рождения. Я человек с вечной претензией. Мне всегда кажется, что я, как девушка, как мать, как жена, как друг, всегда должна стремиться к идеалу. От себя и окружающих требую очень много, но небезосновательно. А своим родителям я очень благодарна за то, что они мне не давали ничего просто так. Если я хотела новые шмотки, мне нужно было сделать много работы по дому. Помочь папе на работе, перевести ему тексты с русского на английский и с английского на русский. Каждую полученную мной вещь я должна была заработать, сделать своё дело вовремя и подойти к нему со всей ответственностью. Меня учили «не халявить», и это очень полезный навык.

— А какое у тебя было в детстве активное увлечение, спорт?

— Бадминтон (шучу). Вообще, на сноуборде каталась. Любила это дело, хотя у меня не так уж и хорошо получалось, профи я не стала. Но у меня всегда был лучший спонсор — компания «Burton», поэтому на склоне у меня были самые модные наряды.

— Как думаешь, нужен ли спорт в принципе в детстве? Я знаю, что твой сын, Сэм, занимается боксом. Он сам выбрал или ты ему подсказала?

— Нет, я не подсказывала (улыбается), он самостоятельный мальчик. Видит, что папа занимается, поэтому сам захотел. А вообще, я считаю, что детям нужен спорт, но в меру, чтобы не травмировать организм и психику. Я знаю, о чём говорю, моя мама — профессиональная гимнастка. Сейчас она постоянно лечит спину и суставы, это, конечно, большая плата за её профессиональную карьеру.

Лучше уж подвести самого себя, чем всю команду.

— Как думаешь, родитель может быть тренером своего ребёнка или должен оставаться собой?

— Я уверена, что родитель должен оставаться родителем. Это факт. Потому что давление на детей ни к чему хорошему не приводит. Если заниматься профессионально спортом, то самое главное – поддержка родителей. Они возят ребёнка на тренировки, бросают работу, чтобы везде сопровождать своих детей, верят и поддерживают их начинания. Другие мамы и папы, наоборот, работают в три раза больше, чтобы оплачивать увлечение, которое может привести к чемпионскому титулу. Роль родителей очень важна, но тут главное не переусердствовать.

— На твоё взросление большое влияние оказала уличная культура. Как всё началось? Что ты взяла на улицах?

— Я всё взяла на улице (смеётся), на самом деле. Потому что я выросла в скейтерской и сноубордической тусовке. И очень много времени проводила с экстремалами.

— Какие они люди?

— Это своя атмосфера. Это настоящие люди. Настоящие подростки, независимо от количества лет, указанных в паспорте, абсолютно бесстрашные. Но больше всего мне нравится то, что у них есть цели и идеалы.

— Что крутого в уличной тусовке? Чему она может научить?

— Нести ответственность за себя и за свои слова в первую очередь. Именно за это я очень люблю индивидуальный спорт, а командный — наоборот. Хотя хочу, чтобы мой сын занимался и индивидуальным, и командным. Чтобы научиться в дальнейшем работать и с группой людей, и самостоятельно. В наше время очень важно быть гибким.

— А как ты думаешь, что тяжелее: работать в команде или работать самому?

— Мне кажется, что в команде сложнее. Я очень ответственный человек, поэтому мне было бы жутко страшно подвести кого-либо. Лучше уж подвести самого себя, чем людей, которые верят в тебя и рассчитывают на тебя.

— Можешь вспомнить самую крутую ситуацию, когда ты не побоялась пойти против каких- либо устоев и правил?

— Мне было 14 или 15 лет. Моего друга забрали в милицию за то, что он катался на скейтборде. И я ворвалась в отделение и навела там кипиш (смеётся). Кричала, угрожала. Все в отделении были в шоке, поэтому отпустили его. Это во мне тоже с детства: я терпеть не могу, что за любовь к чему-то, что не вредит никому, могут забрать в милицию.

— А как ты вообще к этому относишься? Ведь у нас полиция уделяет много внимания тем, кто катается на скейте, рисует граффити.

— Я думаю, что у полиции есть дела и поважнее. Когда я тусовалась с экстремалами, ни о каких парках и рампах, которые есть сейчас, речи вообще быть не могло. Все катались на том, что есть: на памятниках, на перилах. И мне нравится, что происходит сейчас. Развивают эту культуру. Ведь все понимают, что с улицы детей не забрать, поэтому можно сделать улицу безопасной.

— Многие считают уличную культуру того времени (90-е и нулевые) настоящей. А то, что происходит сейчас, немного культивированным. Была ли какая-то особая атмосфера у Москвы того времени для тебя? И в чём она выражалась?

— Была. Это была очень маленькая тусовка, где все друг друга знали. Любая площадка была для тебя домом. Везде твои друзья. Сейчас же кто-то покупает скейтборды просто потому, что это модно. Их миллиард видов. Ты заходишь в магазин и очень удивляешься. Но культура растёт, и мы должны прогрессировать вместе с ней. Это классно. Появляются новые движения. Например, самокатчики оккупировали все скейт-парки, бесят (смеётся). Правда, сейчас молодёжь выбирает то, на чём кататься проще. А в наше время… было сложнее и интереснее, только потому что это всё было новым для нас.

Я не люблю планировать на 150 лет вперёд. Я улечу через неделю, прилечу через две и запишу новую песню – это всё, что я знаю. Я не боюсь завтра.

— Видела ли ты себя в рэпе раньше? Если бы тебе 10 лет назад сказали, что ты запишешь трек и взорвёшь YouTube, что бы ты ответила?

— Я бы сказала: «Да, это в моём стиле!». Я всегда была в рэпе, ведь это была музыка нашего времени. Времени, когда я тусовалась со скейтерами. Я постоянно фристайлила, правда, никогда сильно не хотела на сцену, это факт.

— Как ты себя чувствуешь в рэпе? Какой посыл несёшь в своём образе?

— Никакого посыла нет. Я просто делаю классные, достаточно умненькие песенки. Кому-то нравится, кому-то нет. Быть девушкой в рэпе – это сложно, но очень заманчиво, потому что это не очень популярная ниша в нашей стране. Я люблю себя чувствовать уникальной.

— Для того чтобы зачитать хайповый трек, нужно балансировать на острие тем или найти свой стиль?

— Я делаю то, что хочется, и не гонюсь за трендами. Если я захотела спеть попсовую песню, я это сделала, и, если я захочу зачитать жёсткий рэп, я это тоже сделаю. Я считаю, что творчество нельзя ставить в рамки.

— Твои треки во многом о прошлом и настоящем, а ты не боишься смотреть в будущее?

— Я не люблю планировать на 150 лет вперёд. Я улечу через неделю, прилечу через две и запишу новую песню – это всё, что я знаю. Я не боюсь завтра.

— Москва для работы, а Бали для жизни?

— Да, это так. Но я люблю Москву, потому что люблю работу.

— Как так получилось, что так много в твоей жизни связано с этим островом?

— Я 10 лет мечтала там оказаться, но почему-то не получалось. Меня очень сильно тянуло туда. Наверное, это потому что я очень хотела к своему будущему мужу, потому что всё это время он жил там (смеётся).

— Ты там отдыхаешь и восстанавливаешься?

— Нет, я так же работаю и занимаюсь с детьми. Но там мне очень комфортно физически. Дети не болеют, никого не нужно тепло одевать, особенно себя (смеётся), и в целом ритм жизни очень комфортный.

— Если бы ты 8 лет назад встретила на улице себя настоящую, что бы подумала об этой девушке?

— «Ни фига ты старушка! Как круто выглядишь!»