Этой осенью празднуется 50-летний юбилей великой Суперсерии. Матчей, которые раз и навсегда изменили ход хоккейной истории. CBC опубликовал воспоминания канадских участников Суперсерии, в числе которых не только игроки, но также судья, дипломат в Москве и врач, который работал со сборной СССР. Ниже – их впечатления об обескураживающем поражении в первом матче, а также о событиях, которые ему предшествовали.
«Мы ведём 2:0 и всё равно понимаем, что влипли. Тошнотворное ощущение»
Кен Драйден: «Я не раз играл большие матчи в «Форуме», включая финал Кубка Стэнли, но никогда ещё не слышал такой толпы, как в тот вечер.
Фил Эспозито: «33 градуса жары, кондиционеров на арене не было».
Рик Нунан, канадский врач, прикомандированный к сборной СССР: «Перед первым матчем в Монреале я стоял у отеля рядом с автобусом, ждал русских. Их переводчик Виктор (думаю, он был из КГБ), всегда был неподалёку. Я спросил: «Виктор, а где команда?». Он ответил – не беспокойся. Оказалось, они были в отеле, пили кофе, кока-колу и ели выпечку. Когда они всё-таки приехали на матч, у них оставалось минут 15, чтобы раздеться.
Даже не представляю, как они это делали. Канадская раздевалка – как мавзолей. Всё точно на своих местах, как дворец. По раздевалке русских можно было подумать, что они подняли крышу и закинули туда всё сверху, когда пролетали над «Форумом». Там даже пола не было видно, все вещи были разбросаны по комнате.
Эспозито: «По правде говоря, мы думали, это будет раз плюнуть. Думали, поваляем дурака на льду, повеселимся. Я забил через 30 секунд после старта первого периода, потом Пол Хендерсон сделал 2:0.
Пол Хендерсон: «Эспозито забил, не откладывая дело в долгий ящик, а затем я забил на седьмой минуте. Вернувшись на скамейку, я посмотрел на партнёров по звену и сказал: «Парни, это будет очень длинная серия. Мы уже на первой минуте поняли, что совершенно их недооценили. Это тошнотворное ощущение.
Можете представить? Мы ведём 2:0 на седьмой минуте, я забиваю, и всё равно мы понимаем, что влипли».
Рон Эллис: «Нельзя понять, насколько хорош игрок, пока не выйдешь против него на льду. Вот тогда ты понимаешь».
Нунан: «Канада быстро повела в две шайбы. Болельщики начали смеяться. Они не были вежливы. Они думали, что НХЛ обыграет русских с разницей в 10 шайб. В первой игре всё начиналось именно так».
Рефери Стив Даулинг: «Русские вообще не волновались. Они двигались как одно целое, как стая птиц, которая одновременно приходит в движение. Канадцы стояли на месте. Русские двигались по площадке очень согласованно. Они не теряли спокойствия, что бы ни делали канадцы».
Хендерсон: «Они просто были очень хороши. Физические кондиции, передвижение шайбы, их работа как единое целое. Ох, это было устрашающе».
Репортёр Брайан Уильямс: «Думаю, многие думали, что Канада выиграет играючи. Но когда они увидели скорость Харламова, здорового Якушева и великолепную игру вратаря, то осознали, что сборная СССР очень хороша».
Эспозито: «Два скаута «Торонто» ездили к ним посмотреть, как они играют. Неудивительно, что они всегда занимали последнее место. Вообще не врубаюсь, что они там вообще смотрели? Наверное, пили водку перед матчами, потому что всё, что они нам потом рассказали, так и не сбылось».
Нунан: «Скауты НХЛ говорили, что у русских ужасный вратарь. Владиславу Третьяку было только 20 лет. Что ж, он быстро показал им, что это не так».
Канадский дипломат, работавший в то время в Москве, Гари Смит: «У Третьяка накануне был мальчишник, так что он вообще был не в форме, пропустил восемь голов. Тренеры сборной Канады решили, что он – решето, и отправили такой скаутский доклад в Канаду. Поэтому канадцы и думали, что советская команда на самом деле не такая и сильная».
Валерий Харламов
Фото: Melchior DiGiacomo/Getty Images
Эллис: «Харламов был невероятным игроком. Я постоянно играл против Бобби Халла, поставил бы Харламова наравне с ним. Может, он не был так же силён, как Халл, но у него точно были мастерство и скорость. Он забросил нам две прекрасных шайбы в первом матче».
Нунан: «Я посмотрел на скамейку русских, там не было никакой паники. А затем счёт стал 2:1, потом 2:1, потом 2:3, а дальше вы знаете».
Хендерсон: «Наши тренеры выставили на матч только пятерых защитников. Они сдохли после второго периода. Русские объезжали их как угорелые».
Смит: «После второго периода я ехал вдоль борта, а за ним шёл Алан Иглсон. Я сказал ему: «Что это? Что происходит? Они нас обыгрывают». Алан тогда был под чудовищным давлением, его легко было задеть. И он сказал мне: «Чёртов коммунист». Если что-то шло не так, ты был коммунистом.
Драйден: «В конце была тишина. Тишина от ошеломления».
Эспозито: «Наши ребята были без сил, потому что они не были готовы играть. Мы не были готовы. Я шёл в микст-зону с Гарри Синденом и сказал ему: «Гарри, выбери 20 ребят и оставь их. Сделай команду, иначе мы ни черта не выиграем». К сожалению, он сделал это, только когда мы приехали в Россию. А когда сделал, команда стала командой. Нельзя играть в командный спорт, если вы не команда».
Смит: «Я зашёл в раздевалку, советские чиновники описывали происходящее словом «сказка». Они не ожидали, что выиграют».
Нунан: «Помню, как ехали в аэропорт… Жуткое чувство. Все были в полном шоке, тишина была оглушающей».
«Это была не просто игра, а почти что «давайте устроим мини-войну»
В Канаде в этой серии видели способ для наведения мостов с СССР. А также возможность лучшим канадским игрокам играть за свою страну, потому что тогда были разногласия с ИИХФ.
Драйден: «Канада была в контрах с ИИХФ по чемпионату мира, который должны были провести в Канаде в 1970-м году, и снялась со всех международных турниров. Канада вернулась в международный хоккей благодаря этой серии, и то только в такой исключительной специальной серии».
Смит: «Я оказался причастен к Суперсерии, потому что был канадским дипломатом в Москве. СССР и Канада тогда вообще не играли друг против друга. С 1970 года, когда мы вышли из международного хоккея в знак протеста против исключения профессионалов. В те времена единственными канадцами, играющими с русскими, была команда посольства Канады под названием «Московские Мэйпл Лифс». Я отвечал в том числе и за культурные обмены, а премьер-министр Пьер Трюдо хотел попробовать найти общий язык с СССР, чтобы предотвратить ядерную или конвенциональную войну. Мы пришли к выводу, что хоккей – это великолепный общий язык».
Уильямс: «Сегодня многие канадцы считают, что хоккейное превосходство утверждает национальное самосознание. До 1972 года это чувство было ещё сильнее. Проблема была в том, что, если НХЛ считалась величайшей лигой мира, на чемпионатах мира и Олимпиадах Канада не доминировала, а СССР наступал. Всегда, когда Канада проигрывала на международной арене, шли разговоры, что, если бы играли лучшие канадские хоккеисты, профессионалы, всё было бы по-другому».
Сборная Канады в первом матче Суперсерии
Фото: Melchior DiGiacomo/Getty Images
Даулинг: «Серию представляли как трещину в холодной войне. А холодная война была налицо для всех, кто присутствовал на тех матчах. Большинство североамериканцев всегда чувствовали угрозу новой мировой войны. Это была не просто игра, а почти что «давайте устроим мини-войну».
Помню газеты Монреаля и Торонто перед началом серии. Одну статью написал Бобби Орр, другую Панч Имлах. Они говорили, что это будет неплохая тренировка, но канадцы ни за что не проиграют.
«Не думаю, что русские выиграют хотя бы один матч», — писал Орр.
«Канада должна выигрывать каждый матч в Канаде в пять-шесть шайб. Понимаю, что это смелый прогноз, но русские ещё никогда не играли против такой превосходной команды», — писал Панч Имлах.
Эспозито: «Я уехал с дня рождения дочери 14 августа на сборы в Торонто. И что же мы делали? Пару недель бухали. Мы не тренировались. Нашим льдом были ледяные кубики в бокалах».
Эллис: «У нас должно было быть достаточно игроков, чтобы проводить двусторонние матчи. Когда мне впервые позвонили насчёт этой серии, то сказали, что на сборах будет около 35 игроков и каждый сыграет как минимум один матч, потому что они думали, что выиграют все матчи. Этого, конечно, не произошло, и ряд ребят так и не сыграли. Но они всё равно считались важной частью команды».
Смит: «Третьяк мне рассказывал, что в Монреале в раздевалку к ним пришёл Жак Плант с планшеткой. Он пытался дать Третьяку советы, объяснить нюансы канадских бросков. Третьяку было 20 лет, ему предстояло отражать мощнейшие броски канадцев. Плант думал, что русские разгромно проиграют, и не считал это антиканадским поступком. Просто дружеский жест. Русские сказали, что это было достойное спортивное поведение».