Беседа с генеральным директором «Сибири» Кириллом Фастовским состоялась в новогодние праздники, когда мы с моим коллегой Дмитрием Ерыкаловым записывали выпуск подкаста «Замер крюка». Разговор получился душевным и интересным, как это всегда бывает с боссом новосбирского клуба. О коронавирусе и последствиях эпидемии тогда невозможно было предположить, но это не сделало интервью менее актуальным, тем более, что Кирилл Валерьевич в этом сезоне празднует небольшой юбилей — 10 лет руководства новосибирским клубом, который в нынешнем розыгрыше Кубка Гагарина вполне мог дойти до самых высоких стадий.
Сейчас, когда мировой хоккей находится на временной паузе, пришло время вспомнить тот разговор, который остаётся вполне актуальным. Перед вами — расшифровка первой части разговора.
«Чипованные шайбы — идея офигительная!»
— В декабре в Давосе КХЛ проводила вынесенный матч. Удивительное было мероприятие. Стадион в Швейцарии — настоящий олдскул, который в КХЛ уже не увидишь. Эти стоячие места… И понимаешь, что чувствуют американцы и канадцы, когда приезжают в Новосибирск, и видят такой же олдскульный стадион…
— Мы достаточно много ездим по сборам, например, в Финляндию и Швецию. И я вам скажу, что стадион «Сибирь» выглядит совсем не настолько олдскульным, как вы себе это представляете. В той же Финляндии есть совершенно разные стадионы, есть гораздо старше нашего и всё там намного олдскульней, чем у нас. Так что в Давосе абсолютно нормальный европейский стадион. Это хорошо воспринимается. Когда в Швейцарии в Берне был чемпионат мира, там стадион… На самом верхнем ярусе были места для ФХР, для лиги, и мы там собрались практически все. И были страшно удивлены: туда просто забраться тяжело. А когда это бетонные ступеньки, каждая высотой сантиметров 40, и надо подниматься непонятно каким образом, а если ты оступился — то костей потом точно уже не соберёшь…
Новых стадионов, которые строятся у нас сейчас, их в Европе тоже очень мало. Новых, современных, модерновых. Поэтому весь хоккей в Европе сосредоточен, в основном, на таких стадионах, как «Сибирь». Те же финны — стадион «Ильвеса», в Лахти стадион они очень похожи на «Сибирь».
— Когда вы только пришли в «Сибирь», то у вас наверняка были другие впечатления и относительно стадиона, и всего хозяйства клубного. На одной из лекций, вы же читаете лекции, вы рассказывали историю…
— Там же закрытая информация! (Улыбается).
— Она, получается, просочилась к нам. Когда вы только пришли в «Сибирь», то с удивлением обнаружили, что кто-то украл камеры для видеопросмотра, которые были прикручены к запасным воротам. Говорили: «Ну как их кто-то может стащить, как такое в голову придёт! Наивный был».
— Было такое, да. Здесь много было такого, это наша повсеместная беда. Во всём мире так. Если что-то плохо лежит, то оно не должно там лежать.
— У меня как-то в Омске ноутбук украли со стола, прямо в секторе для прессы.
— Вот видите. С камерами такое действительно было. Но когда уносится вещь очень узко применимая, то это выглядит в принципе странно. И не очень понятно, зачем её воровать. Но, видимо, на каком-то рынке это имеет потом спрос. Сейчас сильно всё изменилось, теперь камеры не только в воротах, но и расставлены по всему стадиону — спасибо департаменту безопасности КХЛ, который в эту сторону очень активно развивается. Сейчас любой стадион обязан быть напичкан этими камерами, чтобы каждый уголок просматривался. В том числе спасибо и нашей повседневной деятельности в клубе.
— Кстати, сейчас не только камерами напичканы стадионы, но и чипами напичканы шайбы. Слышали мы, что на матч КХЛ выдаётся всего 8 чипованных шайб, и, в теории, если она вылетает на трибуны, то её должны вернуть на лёд, а болельщику подарить другую. Бывали ли такие случаи? Как решали такие спорные ситуации?
— Каждый клуб решает их по-разному. Есть клубы, где это прямо звучит по стадиону, объявление диктора — если вы поймали чипованную шайбу, то подойдите в перерыве к столику и вам обменяют её на фирменную шайбу КХЛ с логотипом чемпионата. Мы решили, что это не очень по-современному выглядит. И, откровенно говоря, 8 шайб на игру — вполне достаточно. И то, это редкий случай, когда улетает так много. В теории мы нашим болельщикам говорим о том, что мы можем обменять, но пока никто не обращался. Лига действительно прислала шайбы и простые с логотипом, и чипованные.
Чипованные шайбы — это вообще отдельная тема. Она непростая, там есть много нареканий и вопросов по ним. Это поднималось даже на последнем совещании руководителей лиги, было серьёзное выступление. Один клуб активно выступил со всякими статистическими данными и данными замеров поведения шайбы. В общем, в переводе на русский язык, скажу так: аэродинамика чипованных шайб она отличается от обычных. Плюс они делаются на разных заводах и сама структура каучука — она разная. Поэтому и полёт разный, и отскок разный.
Как «Сибирь» играла в финале Востока в плей-офф-2014/2015
— То есть лучше ими вообще не играть?
— Нет, не так. Это идея — офигительная! Другого слова я просто не подберу. Это здорово, это правильно. Это нужно развивать, но отнестись к этому серьёзнее. Этот проект же возник очень быстро, а сейчас мы уже понимаем, какие там есть подводные камни. Теперь мы знаем, как их обходить. В первый год, когда что-то появляется, к этому всегда нужно привыкнуть, притереться. Лига пока говорит о исключительно цели получения статистических данных онлайн, но мне кажется, что использование чипов — оно намного шире. Это вообще интересная вещь в плане развития. И главная моя цель и мечта — убрать живых статистиков с матчей.
— То есть лишить людей работы?
— Да! Потому что их работа настолько субъективна и настолько неправильно отражает суть происходящего на льду, что абсолютно понятна причина — почему. Любой человек, находясь на их месте, никогда в жизни ничего не определит.
— В одном городе в бригаде сидят дедушки, в другом — блондинки…
— Вот поэтому я и представлял себе, когда читал об этом проекте, что главная цель — убрать субъективный фактор сидящих на трибуне людей. Да, кого-то лишим работы. Вернее, не работы, а подработки. Потому что они весь день где-то работают.
— Кстати, до образования КХЛ доступной статистики практически не было. Компания Паремузова предоставляла какие-то данные…
— Да, по итогам года, она была не очень оперативная. Но не потому, что Паремузов или Жидких плохо работали. Они на самом деле большие молодцы, потому что сейчас вся статистика развивается на базе того, что тогда они сделали. И спасибо, что они этим занимались, потому что это работа нудная и противная.
«В КХЛ ведётся работа в отношении Германии и Австрии»
— Кирилл Валерьевич, на ваш взгляд, есть ли сейчас какой-то город, куда КХЛ может расшириться быстро, эффективно и с большим интересом? Вы ту же Швейцарию можете представить в КХЛ?
— Конечно. Но вы же знаете, что КХЛ охотно прирастала бы клубами из Европы, если бы была возможность такая. Если бы местные федерации отпускали бы свои клубы в КХЛ. А они не отпускают по очень понятной причине. Это не тема для конфликта между КХЛ и европейскими лигами, это просто система развития, и тех, и тех. Мы развиваемся параллельно. Лига хочет сделать охват больше, европейским странам жалко отпускать свои клубы, даже если есть какая-то финансовая заинтересованность. Самая интересная драка — это ведь когда одна деревня на соседнюю деревню, когда между собой, по-соседски. Больше всего зрителей придёт именно на эту драку, а не когда в гости приезжает кто-то за пять тысяч километров. Местные могут даже не знать о существовании такого места.
— Те же швейцарцы они очень зациклены на своей стране, на своём чемпионате. И даже на матчи Лиги чемпионов там собирается куда меньше зрителей. Наш друг Рене Фазель сказал, что швейцарская ассоциация в принципе-то не против клуба КХЛ, но если условный «Берн» или «Цюрих» уйдут к нам, а потом им придётся вернуться, как «Словану», то им придётся начинать с самых низших лиг. Клубы не хотят рисковать.
— Такая позиция тоже есть. Но я думаю, что дело, всё-таки, не совсем в этом. Все страны просто очень бережно относятся к своим чемпионатам. Представьте, что где-то образовалась новая лига и приходит в ФХР с идеей: «Давайте ЦСКА поиграет у нас». И что? Большой вопрос, большой вопрос…
— И всё-таки, вы можете назвать один российский и один иностранный город, который бы пошёл на пользу развитию КХЛ, был бы перспективным?
— Любой европейский город в любой хоккейной стране пошёл бы на пользу. Это был бы в любом случае плюс. Вот сейчас есть Хельсинки. Был бы Стокгольм — было бы супер. Был бы Осло — тоже было бы здорово. Нужны именно хоккейные страны. Когда начинаются вопросы про Милан, то это сложнее.
— А Лондон?
— Ну в Лондоне-то формально чемпионат есть и сборная Великобритании как-то неплохо выглядела.
— Милан, видимо, чтобы жёнам хоккеистов было комфортно по магазинам ходить.
— Это очень узкий подход, парни. В любом городе такого масштаба можно совместить всё, что угодно. Просто в Милане это лучше совмещается. з любого европейского города, уезжая, будет такая же картина — женщины с огромными пакетами.
— Летом мы видели, как Илья Сорокин закупался вещами в «Заре». Простой парень…
— Где? А у вас за рекламу оплачивают, да? Тогда я в доле.
— А вот например, Гамбург. Там хорошая арена и нет сейчас команды высшей немецкой лиги.
— Хороший вариант, согласен, но эти рассуждения выглядят односторонне. Вот как мне говорят болельщики: «А что вы не берёте этого игрока? Он же уже ждёт, он просится, когда меня возьмут? А почему того не взяли? Он же лучше, чем тот! Того взяли, а этого почему не берёте?! А почему не поменяли этого на того? Вы что не видите, что он лучше, ну он же лучше!» Я отвечаю — видим. А ничего, что есть ещё вторая сторона? Так что здесь неплохо было бы спросить, хочет ли Германия вступать, готова ли.
На самом деле в сторону Германии ведётся работа, открою вам секрет. Ведётся и в сторону Германии, и в сторону Австрии. Это действительно интересный рынок. И стадионы хорошие, и заинтересованных людей много, и хоккей там хорошо знают. Потому что когда говорят про тот же Милан, то у меня возникает много вопросов. Не хочется делать иностранную команду, чтобы дать дополнительные рабочие места канадцам. Хочется, чтобы и российские хоккеисты в том числе где-то играли и развивались. То есть прежде всего открыть рынок для российских игроков. Мы, российские клубы, в этом заинтересованы. Всё равно, какой бы лига не была международной, наш интерес — развивать российских хоккеистов, и в этом плане мы с ФХР поём в унисон. Даже прирастая иностранными клубами, должна быть возможность ехать туда российским игрокам.
— Раз уж мы говорим про развитие лиги, то нельзя не затронуть тему интереса к КХЛ. Мы, как журналисты, сильно ощутили, что интерес читателей к КХЛ в нынешнем сезоне сильно упал. Это видно просто по статистике просмотров статей. Возможно, конечно, что мы плохо и не про то пишем…
— Конечно, это вы виноваты, однозначно. Сами ответили на свой вопрос.
— Но очень многие коллеги переформатировались на большее освещение НХЛ, потому что об этой лиге просто лучше читают. Лет пять назад такого не было. Одним объяснением этого можно считать тот факт, что уехало много ярких игроков — мало на кого можно смотреть, как на мастерюгу. Второй момент — лига подравнялась, любо дорого было смотреть на рубку в Восточной конференции…
— Мне вот было дорого, но не любо.
— А может быть, это потому, что ЦСКА и СКА раньше сильно выделялись? Говоря по-простому, они были тем злом, которое объединяло всех остальных болеть против них. Сейчас СКА стал более человечным, у ЦСКА пошли спады и началось притупление интереса. В чём вы видите спад интереса? Если он есть?
— Я не вижу спада, это ваши наблюдения. Мне кажется, что наоборот, всё происходит достаточно неплохо. Есть непредсказуемость результатов. Это главное в спорте, а вовсе не любовь или ненависть, хочется же интриги. Дай бог, чтобы на Западе со следующего года было бы так же интересно, как было в этом году на Востоке. А спады команд… Это временные трудности, которые не мешают общему результату по всей дистанции. Это комариный укус. Поэтому хочется равной борьбы, чем НХЛ и берёт. А то, что в НХЛ уезжают лучшие, так это всегда так было. И — скажу крамолу — и будут уезжать лучшие туда. Потому что это абсолютно безальтернативная лучшая лига мира, где собраны лучшие хоккеисты мира.
«Хочу, чтобы не было больше фразы: «Базовый клуб сборной»
— Вам не страшно такое говорить?
— Абсолютно нет. Это же очевидные вещи! Чего тут особенного… Альтернативы пока никакой нет, но КХЛ развивается в правильном направлении очень активно. В НХЛ непредсказуемость результатов — это вообще главное. Это как раз то самое, что нам очень нужно. Могу сказать одну крамолу ещё.
— Давайте.
— Я очень хочу, чтобы в российском чемпионате никогда больше не звучала фраза: «Базовый клуб сборной». Это то, что больше всего мешает как раз развитию хоккея.
— Мы под этим подпишемся. Но в НХЛ уезжают не только суперзвёзды, но и те игроки, которые таковыми не являлись. В «Сибири» есть игроки, которые задумываются об НХЛ?
— Конечно, есть. И пусть они будут. Это же мечта детства, человек хочет этого достичь. Это же Мекка! Человек туда должен попасть, и только там он поймёт, что он нафиг там никому не нужен. И тогда он вернётся, с чистой совестью, потому что ему деваться всё равно некуда. Вернётся в лигу и прекрасно будет играть в КХЛ, радуя своих российских болельщиков. Раз человек хочет попробовать, ну как ему отказать? Зря что ли человек с шести лет отмораживал себе всё каждый день? Это же спорт, а в спорте главное — результат.
— Новый потолок зарплат пугает тем, что люди побегут не только в Америку, но и в Европу. У того же «Давоса» бюджет ближе к низам КХЛ, а вот «Берн» был бы у нас олигархом. Но остальная Европа куда менее обеспечена, чем Швейцария. Вы верите, что русские хоккеисты побегут туда?
— Я уверен, что никто никуда не побежит. Как все бежали в одно место, так и будут пытаться туда пробиться. А с Европой даже не надо сравнивать — уровень зарплат в КХЛ значительно выше. В два, в три, в четыре раза больше, чем в Европе. Есть один-два клуба в Швеции, в Швейцарии, но им такое количество россиян в принципе не нужно. Там тоже есть лимиты, там тоже так просто иностранца взять нельзя. Плюс Европа — это Евросоюз, где вообще все, извините, равны. То есть у них все места-то заняты.
Видео можно посмотреть на «Чемпионате».
— Наверное, единственный российский игрок за последние годы, который играл в Европе в хорошем клубе — это Кирилл Кабанов, который выступал за «Шеллефтео»…
— И то мы знаем, по какой причине он там играл.
— И по какой?
— С момента его расцвета всё пошло. И к чему это пришло. К «Шеллефтео». Словом, европейцы не могут оказать конкуренции по зарплатам. И такие опасения — это предлог, чтобы не ввводить потолок зарплат.
— Но люди же едут даже в Румынию!
— В Румынию они едут не играть, а доигрывать. Хотя вот те ребята, которые в двух клубах там были сосредоточены, я некоторых из них хорошо знаю и рад, что они смогли найти себе место, продлить карьеру, спортивную жизнь. Понятно, что ни в КХЛ, ни в Европе они бы уже не устроились бы.
— Да, в ВХЛ же сейчас есть лимит на ветеранов и они вынуждены уезжать в Европу. Получать там, за вычетом налогов, меньшие деньги, но, наверное, жить в чуть более приятных условиях, чем в условном Кургане или Сарове.
— Да, там лучше только условия жизни. Там европейская жизнь, но играют они фактически за еду. Но комфортно себя чувствуют. «Чиксереда», я даже клуб вспомнил!
«Допинг-контроль может приехать к хоккеисту домой»
— Тема допинга внезапно снова стала популярна после недавних событий и новых санкций от ВАДА. Простой вопрос: как происходит процедура допинг-контроля в КХЛ? А то за много лет работы журналистом так и не удалось это посмотреть.
— Странно, что вы не видели допинг-офицеров, они достаточно часто к нам приезжают. Они, правда, не приходят с плакатом и надписью на лбу, что они допинг-офицеры. Они приезжают непредсказуемо, в этом их основная задача. Сообщается об этом за час до начала игры в службу безопасности клуба. «Мы сейчас приедем», — примерно так. У них есть все данные каждого клуба, с кем разговаривать. И мы были обязаны перед сезоном предоставить в лигу человека, который у нас будет за это отвечать. То есть они могут в любой момент времени позвонит и сказать: «Мы здесь». В каждом дворце есть помещение, которое постоянно закреплено за допинг-контролем, есть определённые в регламенте нормативы, что там должно быть, какого оно должно быть размера.
— Толщина стен…
— Это нет. А вот внутренности — да. Они приезжают, проходят в эту комнату и сообщают докторам обеих команд. Дальше, обычно между вторым и третьим периодом, происходит жеребьёвка — кого выберут на пробу. Врач одной команды тянет бумажки с номерами игроков противоположной команды. Вытягивают столько, сколько скажут. Лига заключает договор, и там известно, какое количество проб должно быть за сезон. Это может быть по две пробы, либо по три. В последние разы у нас брали по три. После этого у офицеров есть подручные — такого подручного называют шаперон, я сначала тоже смеялся. Так вот эти шапероны есть в каждом городе, и они не имеют права выпустить из виду того игрока, который выбран на сдачу пробы. Шаперон стоит у бортика и смотрит, как в третьем периоде этот хоккеист играет. Игрок уходит со льда — он идёт за ним. Дальше он заходит за игроком в раздевалку. Пока этот игрок не придёт в комнату допинг-контроля, этот шаперон следит за этим игроком.
— Даже в туалет вместе?
— Да. Куда угодно. Вообще везде. С начала третьего периода выпустить игрока из вида просто нельзя — такова задача шаперона. Потом всех шестерых человек впускают в комнату, там происходит процесс сдачи проб. Никаких помогающих напитков теперь пить нельзя.
— Давно так?
— Второй год.
— Помнится, когда ещё играл Сандис Озолиньш, он прогуливался по подтрибунке ЛДС «Сибирь» со стаканом пива…
— Сандис — это отдельная тема вообще. Сейчас даже безалкогольного пива нельзя. А после сдачи проб человек свободен, но это лишь процесс допинг-контроля во время матчей. А могут приехать и на тренировку — у нас так было в Балашихе, когда на тренировку приехала бригада. Опять же, без объявления, без предупреждения — никакого матча в тот день не было. Мы сообщаем в лигу местоположение команды, мы всегда мы обязаны это делать. Лига знает, в какой момент времени где мы находимся. И если кто-то из агентства захочет, то в любой момент может прийти. Может приехать ночью домой — у нас такое тоже было. Ночью домой к игроку.
— В плей-офф обычно такие ситуации бывают…
— Да. В плей-офф количество проб увеличивается. Больше и чаще. Было предложение некоторых клубов сделать обязательный допинг-контроль чуть ли не после каждой игры плей-офф. Или начиная с полуфинала. Ну что бы не дай бог… В этом плане хоккей, наверное, стоит особняком от скандалов. У нас настолько часто и много эти пробы берутся, и из них за все эти годы было лишь один-два попадания… И то вовсе не допинговые, а, такие, очень специфические.
— Ходили слухи, что Андрей Конев попался на допинге, выпив жидкость из бутылки своего партнёра по команде.
— Это, конечно, придумки. На самом деле всё было не так. Но есть жидкости, в которых какая-то гадость есть. Игроки об этом не знают, но мы за этим очень сильно следим. Не дай бог хоккеист выпьет, или съест, или что-то примет.
Конец первой части
