Защитник «Виннипега» Дмитрий Куликов – самый жизнерадостный хоккеист, которого я встречала. Всегда улыбчив и приветлив, причём это не натянутая улыбка, как иногда бывает, а самая что ни на есть искренняя. От него так и веет нескончаемым позитивом, хотя при желании можно найти поводы для расстройства. Весь прошлый сезон его беспокоила травма спины, весной он перенёс операцию, и сейчас получает мало игрового времени. Но он предпочитает думать только о хорошем – о том, что можно снова наслаждаться жизнью без боли, или что «Виннипег» может выиграть Кубок в этом году. В Хельсинки он дал, кажется, первое большое интервью в своей карьере, так мы с коллегами поговорили с ним обо всём на свете. Почему шведы неинтересно живут, как он «обрадовался» обмену в «Баффало», как терпел жуткие боли после травмы спины, почему Макдэвид круче всех, и когда «Виннипег» может выиграть Кубок Стэнли.
«Если нога постоянно немеет, это нормально? Бывало, даже из машины не мог выйти»
— Вы всегда такой жизнерадостный?
— Если жизни не радоваться, о чём вообще думать можно?
— Впервые видим такого позитивного русского хоккеиста.
— Мне кажется, всегда все улыбаются, всегда на шутке.
— Хоккеисты обычно в интервью скромные, тихие.
— Я сам о себе не могу судить, но люди говорят, что я всегда жизнерадостный, улыбаюсь.
— Вы с детства такой?
— Да, может, я дурачок просто (смеётся).
— Возможно, это связано с тем, что вы сделали операцию, и у вас наконец-то перестала болеть спина?
— Может быть. После операции как небо и земля, больше не чувствую боли от травмы, которая меня беспокоила. Могу наслаждаться жизнью больше, чем раньше.
Тут мимо нас проходит Шон Торнтон. «Вот самый угрюмый человек, которого можно найти», — со смехом замечает Дмитрий.
— Тяжело далось решение не делать операцию в середине сезона и подождать до лета?
— Все советовали не делать операцию, потому что после неё уже нет пути назад. Конечно, не народными средствами пытался вылечиться, но неоперативными. Уколы делал, упражнения, восстанавливался. Помогало, но чуть-чуть. Последним резервом была операция, как сделал её, назад уже не смотрю, потому что это было лучшим решением.
— Не пожалели, что раньше её не сделали? Вам удалось в последнем матче плей-офф сыграть.
— Пожалел, что не сделал раньше.
— Был ли риск здоровью, если вообще не делать операцию? Всё могло ухудшаться?
— Нет, я постоянно этим вопросом занимался, делал упражнения. Ухудшений никаких не было, но и улучшений тоже.
— Травма мешала вашей координации? Спина болела, вы были менее ловким, как это сказывалось?
— Не знаю, вы мне скажите, если нога постоянно немеет, это нормально? (смеётся). Можно с этим заниматься так, как раньше?
— Что именно за проблемы со спиной?
— В копчике была грыжа, которая давила на седалищный нерв.
— Всё из-за того злосчастного падения на калитку?
— С того момента началось. Но с того момента, как это случилось и до прошлого сезона были времена, когда у меня вообще не болело.
— Был момент, когда болело так, что не могли встать с кровати?
— Был момент, когда я из машины не мог выйти (смеётся). На игру.
— И что дальше?
— Ничего, губу закусывал и никому не говорил… Это ещё в «Баффало» было.
— Стоят вообще эти жертвы?
— Не знаю. Когда сейчас думаю об этом, то может быть, и не стоили, может, надо раньше было больше внимания обратить на эту проблему. Опять же, я не доктор, не специалист, просто слушал советы врачей, которые говорили «Не делай операцию, уколы тебе помогут, всё хорошо, у тебя не такая большая проблема».
— Вы советовались с канадскими специалистами? Никита Сошников получил сотрясение, когда ещё был в «Торонто», потом говорил, что канадские врачи плохо его лечили, из-за этого у него возникли осложнения.
— Не знаю ничего об этом, не буду ничего говорить. Всё от доктора зависит, есть и в Канаде хорошие специалисты, и плохие в Америке. Надо выбрать того, которому ты доверяешь.
— Говорят, в США большие проблемы с медициной, — очень дорого и часто ставят неверные диагнозы. Если сравнивать с Канадой, там иначе?
— Я не знаю, мы по страховке приходим. Да и вообще в Канаде я ещё не обращался.
«До 45, как Ягр, точно не дотяну, это же ещё 20 лет!»
— Кевин Чевелдэйофф уверен, что вы наберёте форму и будете играть на прежнем уровне.
— Я и сейчас могу на прежнем уровне играть, прекрасно себя чувствую.
— Пол Морис тоже сказал, что вы ещё не набрали игровую форму. Вам такого не говорил?
— Слышал такие слова.
— Сказал, как наберёте форму, будете больше играть.
— Значит, буду набирать игровую форму. Для меня важнее всего, чтобы была игровая практика, игровое время. А если его нет, то как я могу игровую форму набрать?
— Перед сезоном Морис говорил вам, что хочет от вас в этом году?
— Чтобы я играл. Когда приехал в тренировочный лагерь, все удивились, в какой я форме. Я побил результаты всех своих тестов за прошлый сезон. Летом занимался только спиной и восстанавливался после операции, но всё равно приехал в лучшей форме, чем в прошлом году. Не знаю уже, в какую ещё лучшую форму мне нужно было входить (смеётся). Понятно, что игровую практику на тренировках не наберёшь, с каждой игрой буду всё лучше и лучше себя чувствовать.
— Вы уходите с тренировок последним. Так всегда было? Когда вы играли во «Флориде» с Ягром, он последним уходил со льда, тогда ещё взяли пример с него?
— Ну да. Всегда после тренировок хотелось остаться, поиграться, шайбу побросать. Когда тренировка заканчивается, нет ничего серьёзного, можно просто передачи поотдавать с одного борта на другой, побросать. Что хочешь, то и делай. Мне всегда это нравилось. Сейчас я, конечно, не поэтому остаюсь после тренировок, а чтобы дорабатывать, форму набирать.
— Можете представить себя играющим до 45 лет, как Ягр?
— До 45 лет я точно недотяну. Это ещё 20 лет! Я вряд ли столько смогу.
— В молодости могли халявить на тренировках?
— Не думаю, что я когда-то халявил.
— В каком возрасте пришло понимание, что только через работу можно добиться успеха? Обычно в 20 лет хоккеисты об этом не думают.
— В каком возрасте это пришло? У меня, наверное, до сих пор не пришло (смеётся). Есть ребята, которые одно и то же едят, одним и тем же занимаются. У которых есть рутина, которую они всегда делают. Я так никогда не мог. Я радуюсь жизни в рамках того, что можно себе позволить.
— И что можете себе позволить из излишеств?
— Кока-колу выпить, например. Или я не могу, как некоторые другие ребята, постоянно есть одно и то же перед играми. Если я не могу смотреть на этот стейк, то я и не буду его есть. И неважно, как я себе чувствовал неделю назад после него, я съем что-то другое.
— Когда-то придёте к тому, что всё-таки надо?
— Навряд ли.
— Сергей Фёдоров рассказывал, что пришёл к этому после 30.
— Да, чем старше становишься, тем больше замечаешь, что организм уже даёт сбой.
«Уезжал в Америку без негативных мыслей, что может не получиться»
— У вас действительно был очень строгий отец, который вас воспитывал в ежовых рукавицах?
— Не думаю, что меня вообще сильно воспитывали, я же уехал в 12 лет.
— Так может, вы из-под его крыла сбежали?
— Нет, не было никакой строгости. Просто всегда было своё желание, плюс желание не опозорить родителей, себя перед родителями.
— Это самый мощный мотиватор?
— Когда маленький – да, а какой ещё может быть мотиватор?
— А сейчас какой?
— Сейчас – своё имя.
— Жена вас критикует?
— Нет.
— Не рано ли уехали в Америку, вам же только 17 лет было? Были готовы к этому моменту?
— Думаю, был готов на все 100%. Если бы я не был уверен, то и не пробился бы. Много есть примеров ребят, которые приезжают и у них не получается. Когда уехал, я не знал языка, но была мысль в голове, что я хочу играть в хоккей.
— Эта ваша инициатива была или агента?
— Агент предложил мне и родителям. Для моей карьеры было лучше уехать в юниорскую лигу, чтобы на меня перед драфтом смотрело больше глаз. Как раз сезон драфта был.
— Как там осваивались без языка?
— С учителем по английскому языку, который не говорил по-русски, а я не разговаривал по-английски (смеётся).
— Жестами объяснялись?
— По картинкам, фильмы смотрел.
— Быстро научились?
— Довольно быстро. Я играл в Квебеке, где французский язык более распространён, чем английский. К концу сезона я уже по-английски разговаривал лучше, чем некоторые игроки-французы.
— А французский знаете?
— Нет, надо было выбирать что-то одно.
— «Драммондвилль» — нетипичное направление для российских хоккеистов, там только два человека играло. Почему лига Квебека, почему туда?
— У них же есть импорт-драфт.
— Обычно на драфте выбирают по договорённости с игроком.
— Не знаю, как было. Мне сказали, куда ехать, дали билет и всё.
— В лиге Квебека обычно нападающие хорошо растут, а защитники – в Онтарио и Западной.
— Да я же не там рос, я просто поиграть туда приехал чуть-чуть. Как-то удачно попал, и команда была хорошая, где сразу стали много доверять, и тренер хороший, и коллектив. Всё сложилось в тот сезон супер.
— Из россиян, уезжающих в CHL, в НХЛ пробивается только 10%. У вас есть объяснение, почему так, почему вы пробились?
— Не знаю, почему. Раз в год и палка стреляет… (смеётся). 10 из 100 – получается, так и есть, раз в год.
— Многие едут туда с уверенностью, что выйдут на драфт, заиграют. И достаточно талантливые парни, много которых сгинуло. Они оказались не готовы к другой культуре, менталитету?
— Может быть. Я могу по себе судить, когда уезжал, у меня не было никаких негативных мыслей, что что-то может не получиться или будет не так. Закрыл глаза на все негативные стороны – что далеко от дома, что не говорю по-английски… Когда относишься с позитивом, то и к тебе больше внимания и относятся лучше.
— Как часто вы вспоминаете МЧМ-2009 и ту злосчастную ошибку в полуфинале против Канады?
— Вообще не вспоминаю.
— Ни разу даже не пересматривали гол Эберле?
— Миллиард раз пересматривал. Сразу после того, как это произошло. Миллиард разных продолжений было у меня в голове. Но что произошло, то произошло. Ничего тут уже не сделать.
— Вас «замкнуло» в тот момент?
— Нет. Как вратарь шайбы пропускает, так и у меня. Мимо меня пролетела, и всё.
— Могла ваша карьера сложиться по-другому, если бы не тот случай?
— Единственное, что, может быть, мы выиграли бы тогда золото. А не взяли бронзу. В этом — по-другому. Но и бронза тоже хорошо.
«Раньше приезжал в Россию, и неделю всё бесило, потом так же в Америке плевался»
— Через сколько почувствовали себя в Америке комфортно, как дома?
— Когда во Флориду приехал, мне сразу там понравилось (смеётся). Лучше, чем в Липецке.
— Где лучше играть в хоккей, где всегда тепло, или где есть зима? Флорида и Виннипег – вообще полярные места.
— Из одного экстрима в другой. В хоккей лучше играть там, где команда выигрывает. А жить лучше там, где тепло. Но когда команда хорошая, играешь и выигрываешь, везде приятно. В прошлом году в Виннипеге вообще супер было.
— Какое место сейчас можете назвать своим домом?
— Во Флориде.
— На родину летом ездите?
— В последнем сезоне не был, потому что делал операцию. А так да, каждое лето где-то на месяц приезжаю.
— Есть что-то в России, по чему скучаете?
— Просто ностальгия, приехать посмотреть, что изменилось, что новенького.
— Берёзку обнять.
— Этим я и занимаюсь.
— Возвращаясь в Россию, чувствуете себя комфортно, как дома, или после 10 лет в Америке ощущаете, что что-то не то?
— Сейчас так не чувствую, а когда после первых двух сезонов приезжал, всё прямо бесило первую неделю. Это не так, то не так, везде пробки, водители уроды, в магазине люди злые, не улыбаются (смеётся). А потом привыкал и вливался, как нож сквозь масло, переставал всё это замечать и становился таким же, как все.
— Возвращаясь в Америку, там тоже бесило?
— И там плевался тоже (смеётся).
— От того, что все улыбаются?
— Да.
«Дома разговариваем на миксе английского, русского и шведского»
— Жене в России нравится?
— Да. Когда мы там были в России?
— В локаут?
— Да, она тогда на месяц приезжала в Ярославль. Кстати, не ожидал, что жена так быстро адаптируется в России.
— В чём это проявлялось?
— Могла в магазин сходить купить продуктов, поговорить с людьми. Она стеснялась, но всё равно говорила по-русски.
— Она выучила русский?
— Да, не идеально, конечно, но диалог построить может.
— Вы её учили?
— Да сама, ещё с моей мамой разговаривала.
— Дома разговариваете на английском?
— На всяких (смеётся). На миксте языков.
— Шведский понимаете?
— Да.
— Как познакомились с будущей супругой?
— Когда я во «Флориде» играл. По-моему, это был мой второй сезон. Она там работала, после игры и познакомились, на арене в зоне, где близкие ждут хоккеистов после матчей. Она работала няней девочки, которая знала одного из игроков. Мы разговорились, потом через «Фейсбук» начали переписываться, встретились.
— Во время Кубка мира ваша жена со своими родителями болела за вас и сборную России, ходила на матчи в атрибутике. Во время крупных турниров ваша семья болеет за Швецию или за Россию?
— Всегда за Россию. А вы имеете в виду футбол или хоккей?
— Хоккей.
— Тогда всегда за Россию.
— А футболе за Златана (Ибрагимовича — примеч. «Чемпионата»)?
— За Златана. Не за Швецию, а за Златана (смеётся).
— Ваши родители быстро приняли Эмили?
— Вроде да. Может быть, поначалу было странно, но сейчас всё хорошо.
— Когда были в России во время локаута, что её удивило больше всего?
— Что-то такое точно было. Может, в голову мне придёт, и я расскажу.
«Может и хорошо, когда живут по правилам, но скучно»
— Вы когда в Швецию приехали, чем поразила страна?
— Ну, Швеция — это то же самое, что и здесь, в Финляндии. Европейская страна. Но больше всего меня поразило то, что шведы какие-то параноики по поводу правил, законов. Я знаю, как в России: если никто не видел, никто не поймал, то значит, что ничего и не делал. А в Швеции если есть правило не заступать за линию, то никто не заступит никогда в жизни.
— У вас в семье как сейчас: живёте по правилам?
— Нет, я по-русски всё делаю (смеётся).
— Жену то есть переучили?
— Ну, чему-то я у неё учусь, чему-то она.
— Может быть, это хорошо, когда у всех такая высокая социальная ответственность, и никто не переступает никакие черты? Или так скучно жить?
— Может быть, и хорошо. Но точно так жить скучно. Самое подходящее слово.
— Почему решили назвать сына Макстоном? Такое имя вообще существует?
— Оно не стандартное, но такое существует. Мы хотели назвать Максимом, Максом, Максимилианом. Не хотели слишком популярное имя, хотелось какое-то особенное.
— А чьё оно? Шведское?
— Точно не шведское. Но откуда пошло — не знаю.
— Сын понимает русскую речь, знает, что вы хоккеист?
— Думаю, то, что я хоккеист, ещё не знает, но речь русскую понимает. Шведскую и английскую тоже.
— Сам начал говорить?
— Ему сейчас год и пять месяцев. Если ему задаёшь вопрос, на который ответ «да», то он всегда говорит по-русски «да».
— Считается, что дети-билингвы, в вашем случае вообще трилингв, начинают позже говорить, но потом с возрастом добирают.
— Ну да. Сын ещё только некоторые слова повторяет, но вопросы не задаёт. Если ему что-то надо, он может показать и сказать на шведском. На вопросы отвечает по-русски. Но в основном на своем что-то бормочет.
— В общественных местах, наверное, на вашу семью странно смотрят, когда микст языков слышат?
— Если мы вместе, то пытаемся с сыном на английском говорить. Когда я один с ним, то стараюсь по-русски говорить.
— Семья в Виннипег переехала?
— Да, конечно, мы все вместе.
— Какого это жить в Виннипеге после Флориды? Илья Брызгалов говорил, что никогда не поедет в Виннипег, потому что там слишком холодно после Аризоны. Вам как?
— Мне нормально. Я никогда особо не брезговал жить в местах, где холодно. Мне наоборот даже нравится, когда снег, мороз.
— Сейчас там уже зима?
— Несколько раз снег выпадал, но таял. Сейчас вернёмся в Канаду, посмотрим.
— Много кто рассказывал, что весь Виннипег можно пройти по тоннелям, а тут Бурмистров сказал, что это неправда, что никто по тоннелям не ходит, только по улицам.
— В даунтауне есть underground (подземный уровень. — Прим. «Чемпионата») с торговыми и бизнес центрами. Там можно по тоннелям пройти из одного здания в другое, чтобы на улицу не выходить. Но такое только там есть.
— Зимой машина может не завестись от холода? Ну, минус 40 бывает?
— Как в Ханты-Мансийске что ли (смеётся)?
— Ну, там-то покруче.
— Там вообще машины не глушат (смеётся). В Виннипеге может машина не завестись, но смотря, какая машина.
— Может снега навалить по пояс?
— В прошлую зиму снега вообще мало было. Говорили, из-за того, что было очень холодно, и снег не выпал. Всю зиму солнце светило.
«Когда узнал об обмене в «Баффало», хотел телефон в стенку кинуть»
— Вы год провели в Баффало. Чем запомнился этот город?
— Тем, что я спиной в дверь врезался, и всё (смеётся). Ещё на Ниагарский водопад ездил шесть раз. Больше там нечего делать.
— Наш коллега, рассказывая про Баффало, постоянно употреблял слово «дыра».
— Я более цивилизованный, чем ваш коллега.
— В целом городе делать нечего?
— Ну, всё. Сказали же, что дыра.
— Удалось забыть этот сезон в «Баффало»?
— Я всё уже забыл, вы первый раз напомнили.
— Когда вас обменяли в «Баффало», какой была ваша реакция?
— Телефон хотел об стенку кинуть. Я вообще узнал не после звонка или обычного сообщения, а после аудио сообщения. Проснулся, слушаю сообщение, и там говорится: «Тебя обменяли…». Услышал что-то на «Б». До этого как раз слухи про «Бостон» были. Ну, думаю, «Бостон» — ладно, неплохо (смеётся). Потом ещё раз прослушал сообщение, и всё.
— У Джека Айкела действительно такое большое влияние в команде? Человек, по сути, сплавил генменеджера и главного тренера.
— Не знал, что это он сплавил.
— Именно из-за того, что у него не сложились отношения с ними, они ушли.
— Я не знал, что так всё произошло. Может быть, это просто слухи. Понятия не имею, почему тренера и генерального менеджера уволили в один момент.
— Какой Джек человек? Крикливый, молчаливый?
— Американец такой. Избалованный.
— Чувствует себя уже звездой?
— Да.
— Лайне не такой? Просто Патрик выглядит самоуверенным.
— А как ему не быть самоуверенным?
— Барков скромным кажется.
— Ну, мне кажется, и Барков, и Лайне самоуверенные. Без этого никак нельзя.
— Патрик Лайне плохо начал сезон, а тут вдруг четыре шайбы за два матча.
— Наелся тут еды своей. Крылышек, наверное, больше, чем Барков съел.
— Так и было. Барков рассказывал.
— Я не знаю, что с ним произошло. Может, разыгрался.
— Чувствуется, что он в Финляндии суперзвезда?
— Чувствуется. Ради него мы сюда и приехали. Куда ещё больше звезда может быть?
— А в Виннипеге?
— Там он тоже звезда. Но в Финляндии — больше.
— Вас в Виннипеге узнают?
— Нет. Во Флориде узнают. Может быть и в Виннипеге узнают, но стараются не беспокоить.
«Макдэвид набирает очки, когда хочет, с ним никто рядом не стоит»
— Вы бы поставили Айкела на одну доску с Макдэвидом, как многие делали до драфта? Вы ведь играли против Коннора.
— Да, я знаю, что это такое. Я бы никого в лиге не поставил рядом с Макдэвидом.
— Даже Малкина или Кросби?
— Да.
— Вы на тренировке в Хельсинки сравнивали Лайне с Овечкиным. Всё-таки можно сравнивать хоккеистов?
— Сравнить можно. Просто с Макдэвидом никто не сравнится.
— Настолько высокий уровень у Коннора, что рядом никто не стоит?
— Если человек набирает очки, когда хочет. Какой смысл тогда сравнивать?
— Чем наиболее силён Коннор? Михаил Григоренко объяснял, что Макдэвид одновременно может работать и руками, и ногами, и головой, а такое случается крайне редко.
— Он прав. На 100% это так. Есть ребята, у которых хорошие руки, но они не могут пользоваться этим на высокой скорости. А Коннор может на высокой скорости убирать так же, как будто он стоит на месте. Плюс он набирает скорость за два шага. Ребятам надо, ну, мне надо, пять шагов сделать, а ему — два.
— Если выходишь против Макдэвида, то шансов нет?
— Не знаю. Есть, наверное. Если получится правильно подкатиться. Разве не видно, что он мимо защитников, как мимо стоячих, проезжает?
— Может, его просто «вырубить» надо?
— Может, просто надо не с ним откатываться, а в него бежать (смеётся)?
«Приехав в «Виннипег», понял, что тут можно выиграть кубок в ближайшие пару лет»
— Про «Джетс» хотелось бы поговорить. Когда Бафлин переодевается, вы удивляетесь?
— Нет.
— Просто он такой огромный.
— Да вообще не удивляюсь.
— Может, вы привыкли.
— Да нет. Когда он форму надевает, то кажется очень большим. Но Дастин не самый большой из тех, кого я видел. Cтив Макинтайр, боец такой, вообще был огромным.
— Кто в «Виннипеге» лидер в раздевалке?
— Уилер, Бафлин. Это два основных лидера, которые больше всего разговаривают.
— Когда подписывали контракт с «Джетс», было ли вам важно перейти в сильную команду? Ожидали ли, что она выстрелит?
— Ожидал на 100%. Был полностью в этом уверен. Я знал, что у «Джетс» большой потенциал. Но когда сюда приехал, понял, что не то, что большой потенциал, а то, что можно выиграть Кубок Стэнли в ближайшие два года.
— Это стало ключевым фактором при переходе?
— Да, конечно.
— В чем феномен «Вегаса»?
— Поймали кураж в начале сезона, город за ним встал.
— Теракт в Лас-Вегасе ещё повлиял.
— Да, мне кажется, это сплотило команду и город. Клуб получил большую поддержку. И так на кураже «Вегас» пошёл. Сейчас он закончился.
— Было занятное исследование американских журналистов по поездкам других команд в Вегас. Все обычно приезжали за несколько дней и успевали погудеть, и у «Вегаса» был лучший показатель по победам дома.
— Ну, после нас.
— Да. Как-то связно: погулять в Вегасе и матчи?
— Мне кажется, все команды планируют ужин новичков в Вегасе. Если за три дня приехал, то, конечно, нужно сделать командную вечеринку.
— В Вегасе она могла затянуться не на одну ночь, а на три?
—Не знаю (смеётся). У каких-нибудь команд могла бы.
— У вас как прошла?
— Отлично. Но не три дня (смеётся).
— Что на таких вечеринках происходит?
— Да просто ужин, один бокал вина и всё. Новички платят.
— В прошлом сезоне кто проставлялся у «Джетс»?
— Лемье и Коннор.
— Стихи читали?
— Ну да. Кто стишки, кто песни пел. У кого какие творческие таланты были.
«Нравятся силовые на открытом льду, но с системой «Джетс» нет такой возможности»
— Пол Морис рассказывал, что опыт работы в России помог ему в НХЛ, что он его часто применяет.
— Опыт, который в «Магнитке» получил?
— Да.
— Я не знаю, какой он там получил опыт.
— Есть ли в его системе что-то уникальное, чего вы не встречали во «Флориде» у Галлана? Он говорил, что европейский и североамериканский хоккей постепенно соединяются, взаимодействуют.
— Я бы сказал, что наша команда отличается тем, что играет быстро. Не то, что у нас игроки быстрые, а то, что мы из защиты в нападение быстро переходим. Когда шайбу теряем, быстро накрываем соперников. Я не знаю, как сейчас в России играют. С российскими тренерами не общаюсь, так что не в курсе, какие у них тактики.
— Во «Флориде» вы больше играли в атаке, чем в «Виннипеге». Сложно было перестроиться?
— Нелегко. Хочется всегда с шайбой больше играть, больше времени в нападении проводить. Но если брать игру в защите — то в этом тоже свой кайф есть. Когда получаешь удовольствие от того, что не даёшь забивать первым двум-трём звеньям. Другой команды. Не своей, конечно (смеётся).
— В последнем сезоне у вас снизилось количество хитов. Стали играть аккуратнее?
— У меня не было никогда такой мысли, что надо играть аккуратнее. Что надо меньше удаляться — это само собой. А хиты — система у нас такая, что меньше шансов появляется для силовых приёмов. Мне больше нравилось, когда на открытом льду хиты применяешь. Но с нашей системой такой возможности особо нет.
Видео можно посмотреть на канале Sportsnet в YouTube
— А в чём суть? Емелин объяснял, что «Нэшвилл» играет в средней зоне «1-3-1», а левый защитник остаётся последним и отвечает за подборы, поэтому у него количество силовых приёмов снизилось.
— У нас тоже с расстановкой в средней зоне это связано. Потому что защитники не то что пассивно играют, но нападающие у нас много работы делают. Заставляют соперника вбрасывать шайбу в зону. И мы больше на подбор играем, чем встречаем чужих нападающих.
— Вам это нравится? Или хотелось бы больше игры «один в один», чего-то повеселее?
— Повеселее, может, и хотелось бы. Но мне нравится, что соперники нам шайбу отдают. Но силовые приёмы мне тоже нравятся.
— Лучше в сильной команде, но меньше играть в атаке, или в слабой по 30 минут, не вылезая из большинства?
— Как игрок командный — я скажу, что лучше меньше, но в сильной. Но в душе — лучше играть больше и стараться слабую команду сделать сильной.
«Есть такие люди, которых хочется травмировать. Имён не буду называть»
— У вас были случаи в карьере, когда соперники после ваших хитов получали травмы. Что вы обычно чувствуете в таких случаях?
— Смотря кого травмируешь. Есть такие люди, которых хочется травмировать. Но я не буду имена называть.
— Давайте хотя бы одно?
— Нет.
— А бывало такое, что стало стыдно?
— Когда дисквалификацию получил за приём против Тайлера Сегина. Неприятно было, потому что знал, что промахнулся немного.
Видео можно посмотреть на канале НХЛ в YouTube
— Извинялись?
— Шон Торнтон ему отправил сообщение от меня.
— Те, кого хочется травмировать, они трэштоком выводят? Или грязными приёмчиками?
— Больше действиями исподтишка. Тычками, «укольными» приёмами.
— Слова вас не трогают?
— А что слова? Все одно и то же говорят. Это как фоновый шум, на который внимания не обращаешь. Блокируешь его. Каждую игру одно и то же. Я не знаю, почему это до сих пор смешно или кого-то задевает.
— Можете процитировать?
— Нет. Потому что это не для детей.
— Фантазии у них нет?
— Скорее всего.
— Если против русских играете — можете кому-то по-русски пригрозить?
— Мне кажется, все русские друг с другом дружат на льду.
— Если вспомнить хит Овечкина против Малкина, с этим трудно согласиться.
— Это уже личные какие-то отношения.
— Допустим, у вас есть возможность привезти Панарина в борт. Вы же привезёте?
— Конечно. Но вопрос ведь в том, могу ли я по-русски кому-то пригрозить. А зачем это делать?
«В личное время даже за НХЛ не слежу, что уж говорить о КХЛ?»
— В прошлом сезоне вы говорили, что нашли хоккейное счастье в «Виннипеге». Так ли это, или вы всё ещё на пути к нему?
— Мне всё нравится. Единственное, что сейчас небольшие проблемы после травмы. Надо форму набрать. А так — всё хорошо. Коллектив в команде вообще супер. И команда настолько сильная, что Кубок Стэнли стоит в задачах в этом сезоне.
— Нет страха, что могут обменять, если так и будет с игровым временем? К примеру, в «Баффало».
— «Баффало» у меня в списке клубов, куда меня не могут обменять (смеётся). А всего их у меня шесть.
— Какие ещё?
— Лучше помолчать.
— СКА и «Локомотив»?
— Тоже no trade (смеётся).
— Никогда не задумывались о том, чтобы вернуться в Россию?
— Нет.
— А если локаут?
— Если будет локаут, значит, буду отдыхать от хоккея.
— В «Локомотив» больше не поедете?
— Я не то что в «Локомотив» больше не поеду, я просто говорю, что если локаут — лучше отдохну от хоккея.
— Перерыв какой-то сделаете?
— Да. Если будет — то через два года.
— А вы как думаете, будет?
— Скорее всего, да. Но это по слухам. Не моё личное мнение.
— Следующей осенью будет голосование по возможному выходу из Коллективного соглашения. Вы как собираетесь голосовать? За выход?
— Нет. Я бы оставил всё как есть.
— А как же «эскроу»?
— Какие-то должны быть с нашей стороны уступки. Мы что-то должны дать, они что-то должны дать.
— А как же Олимпиада? Сейчас она в Коллективном соглашении не упоминается.
— Разве? Я думал, что они хотели посмотреть, сколько денег сохранят, если НХЛ не поедет.
— Совершенно точно нет такого пункта.
— Ну, тогда Олимпиаду надо включить. Но разве нужно из-за этого локаут устраивать?
— Гэри Беттмэн на днях сказал, что Олимпиада лишь мешает. Вы не думаете, что участие в Играх может стать веским доводом в пользу того, чтобы выйти из Коллективного соглашения?
— Не думаю.
— Почему вам настолько не интересна КХЛ, что даже если будет локаут, вы в ней играть не собираетесь? Да и говорили, что не следите за лигой, не смотрите. Что такого плохого произошло?
— Ничего плохого не произошло. Просто я вообще хоккей в своё личное время не смотрю. Даже за НХЛ не слежу. А если уж за НХЛ не слежу, как следить за КХЛ? Дело не в лиге. Внимания просто не уделяю. Это не к КХЛ относится. И ни к кому в КХЛ.
— То есть как только выходите с арены — забываете о хоккее?
— Да.
«Между олимпийским золотом и Кубком Стэнли выбрал бы кубок»
— А со сборной-то следите?
— Олимпиаду смотрел. Это интересно было. А матчи регулярного чемпионата КХЛ — это не так интересно.
— Помните момент, когда немцы в финале повели?
— Помню. Подумал ещё: «Ну всё. Как так?». Хорошо, что вывезли. Это всё сила воли. Уверенность. Я знал, что немцы умеют играть. Мы им проиграли на ЧМ-2011 на групповом этапе. Так что я эту сборную Германии запомнил.
— Но всё-таки это больше говорит об уровне Олимпиады, довольно низком, а не о сборной Германии.
— Конечно. Без лучших игроков уровень будет намного ниже. По-другому и быть не может. Он был невысоким. Но и не низким. Все старались. Всем медали за старание (смеётся).
— Стало ли золото от этого менее ценным?
— Нет, конечно. Кто вспомнит через 20 лет, что на Олимпиаде не было лучших игроков мира?
— Я.
— Всё равно, олимпийское золото — это олимпийское золото.
— Если бы вам предложили на выбор Кубок Стэнли и золото Олимпиады, что бы вы выбрали?
— Хм. Кубок Стэнли. Всё-таки столько лет отдал, столько здоровья своего положил и труда, чтобы хоть в плей-офф попасть один раз. Ну, не один раз, уже трижды выходил. Но всё равно, добраться до Кубка Стэнли намного сложнее, чем выиграть Олимпиаду. Сколько в НХЛ матчей, какое расписание — намного сложнее. И конкуренция другая. В НХЛ собраны лучшие игроки со всех стран.
— И претендентов на титул побольше.
— Я вообще считаю, что на начало сезона у всех команд — 31 — примерно одинаковые шансы на Кубок Стэнли.
— Кроме «Баффало»?
— У них тоже есть (смеётся). Они вроде неплохо начали сезон. Слышал, что у них побед больше, чем поражений. Впервые за две тысячи с чем-то дней.
— Тренерский штаб сборной России с вами на связи? Интересуется, как у вас дела?
— Раз в год, когда в сборную вызывает.
— А скауты?
— Скауты на связи. Спрашивают, как самочувствие.
— Если что вдруг — приедете на чемпионат мира?
— Конечно. Не факт, что буду свободен. Но готов. Всегда готов.