Уникальные рассказы и фотографии о хоккее в СССР

Мастер спорта СССР, заслуженный тренер России Николай Николаевич Вакуров сегодня, 16 марта, празднует свой юбилей – 70 лет. Он играл за московский «Локомотив», рижское «Динамо», «Ижсталь», «Химик» и тольяттинское «Торпедо», а затем отдал полжизни «Локомотиву», где работал тренером в штабах Сергея Николаева, Петра Воробьёва, Владимира Вуйтека, Владимира Юрзинова-младшего и Юлиуса Шуплера. При нём «Локомотив» трижды становился чемпионом России.

«У Харламова была кличка Клири – в честь американского хоккеиста»

— Называть сыновей Николаями – семейная традиция?
— Я четвёртый в семье из братьев, меня назвали в честь отца. В год, когда у меня родился Коля, умер мой отец, поэтому решил назвать сына в его честь.

— Как вообще вы пришли в хоккей?
— Я с детства хорошо катался, с пяти лет, на катке рядом с домом. Потом мы уехали в Венгрию на три года, отец военным был, а по приезду домой я играл на первенстве школы. Тренер спросил – что ты не идёшь в хоккей. Я пошёл на стадион Юных пионеров. Два года прозанимался, прибавил за это время, потом пришёл в ЦСКА. Говорю – посмотрите меня. Они посмотрели и взяли.

— С вами занимался Валерий Харламов.
— Да, я с ним три года играл в одной команде, два года – в одном звене. Тогда многие помимо хоккея и в футбол играли. Из нашей команды четверо играли, я капитаном был, а Харламова не взяли, он играл за «Метрострой».
Валера маленький был, поздно вырос. Заиграл, когда окреп и подрос. Как гадкий утёнок, который потом превратился в прекрасного лебедя.

Отличался хитростью, искал нестандартные решения, но никто не мог подумать, что он будет играть на таком уровне. У нас в команде был Смолин, который был на голову сильнее всех. Вот у него не получилось в итоге, характера не хватило. Харламов же подрос, стал крепнуть, у него всё пошло.

Это редкий снимок, в декабре 1965 года молодёжная команда ЦСКА впервые поехала за границу, в Югославию. В Москве минус 20 было, приехали, там плюс 20. Слева – Борис Кулагин, справа – Старовойтов, начальник ЦСКА. Харламов – третий слева в первом ряду. Я за ним стою, выглядываю. На заднем ряду – Володя Лутченко, второй справа, рядом с ним – Саша Гусев.

Все в цээсковских шапочках, а у Харламова такой не было. Я – крайний справа. Эти шапочки были гордостью, мы их покупали у мастеров, нам не выдавали. Так и с костюмами, в которых в Югославию ездили. Выдали нам их бэушные, потом забрали обратно.

Харламов был очень весёлый, любил хоккей. У него была кличка – Клири. В 1960-м была Олимпиада в Скво-Вэлли, в сборной США играли братья Клири, стали чемпионами.

Когда я был в Америке с «Торпедо», ко мне подошёл один из этих братьев, спрашивал меня о наших хоккеистах из плеяды – Александров, Альметов, Трегубов, Сологубов. Я ему сказал: «Знаете, у Харламова была такая кличка». Он удивился, смешно было.

«В 1968-м «Локомотив» не позвали на Кубок Шпенглера, сказали, СССР – агрессор»

— Как вы попали в московский «Локомотив»?
— В ЦСКА была практически сборная, мне там не светило. Я ещё мог год играть за молодёжную команду, но меня пригласили в «Локомотив». Играли мы против «молодёжки» «Локомотива», подошёл тренер Николай Нилов. Пригласил меня и Михаила Алексеенко, который потом в «Динамо» играл.

Он так и сказал: вам там не светит, а здесь будете играть. Мы подумали, подумали, и пришли на тренировку. Тренер «Локомотива» Анатолий Кострюков нас посмотрел, сказал: «Я вас беру. Берите открепления, приходите». Тогда надо было открепления брать. Вы, говорит, деньги же не получаете в ЦСКА. Мы ничего не получали. Пришли к своему тренеру, он нас послал к директору школы, тот – к Кулагину.

— Что Кулагин сказал?
— Начал нас пугать армией. Нам уже было по 18 лет. Хотел, чтобы мы ещё год за «молодёжку» играли, а потом уже кто куда. С нашего года так всем сказали, кроме Харламова и Смолина. Смолину вообще с 15 лет уже начали платить, самый подающий надежды был.

Алексеенко передумал и не пошёл, а я пошёл. Уже играя в «Локомотиве», поступил в институт, вопрос с армией на время закрылся.

Я вместе с Харламовым и Владимиром Богомоловым (капитан «молодёжки» ЦСКА) хотел поступать в Институт культуры. Мне Кострюков сказал – не надо, иди в МИИТ, ведомственный институт, на инженера транспорта. Тогда же как было, инженер – это всё. Посоветовался дома, решил пойти на инженера. Хотя я всегда гуманитарием был.

Кострюков говорил, что поможет. Я и двое других игроков «Локомотива» не готовились, нам поставили двойки. На дневной не поступили. Он говорит, ничего, пойдёте на заочный, там тоже в армию тогда не брали. В итоге я позанимался и поступил, а ребята – нет. Но и я смог проучиться только полгода, потом бросил и поступил в школу тренеров в Малаховке, потом в институт.

— Вы с «Локомотивом» два раза выиграли Кубок Шпенглера.
— В 1967 и 1969 годах. Мы были первой советской командой, которую пригласили на этот турнир. Когда приехал в Швейцарию в первый раз, был шок. Мне было 19 лет тогда.

Мне на том турнире повезло – поставили в первое звено с Виктором Цыплаковым и Валентином Козиным. Якушева (Виктора) тогда в последний раз взяли в сборную. Я много забил, тренер сказал – всё, ты в основном составе, никуда не дёргайся.

В 1968-м нас не пригласили, потому что СССР ввёл войска в Чехословакию. Мы должны были ехать автоматом, как победители. Готовились к турниру, когда пришёл ответ – ваша страна агрессор, вы на Кубке играть не будете. А в 1969-м всё поутихло, опять пригласили, мы опять выиграли. В 1970-м мы вылетели из Высшей лиги, и вместо нас послали другую команду.

В «Локомотиве» я провёл семь сезонов. Играли и в Высшей лиге, и в первую вылетали. Я стал ведущим игроком. Когда мы последний раз вылетели, понял, что надо что-то делать. Шесть лет я учился на заочном, с армией меня не трогали. А как закончил, мои документы сразу в военкомат отправили.

«В военкомате меня обманули, но Тихонов спас меня от армии»

— Вы ушли в Ригу…
— Меня приглашали в московское «Динамо» и в рижское. В московском ещё надо было заиграть, я побаивался. А Рига в тот 1973 год вышла в Высшую лигу.

— Тихонов выводил.
— Да, и он меня пригласил к себе, очень хотел, чтобы я пришёл. Он несколько раз приезжал в Москву, мы встречались. И с армией мне помог. Я пошёл в военкомат, мне говорят – проходи призывную комиссию, мы тебя снимем с учёта. Обманули меня.

— Что случилось?
— Приехал сниматься с учёта, у меня паспорт попросили. Я не отдал. Вышел на улицу, Тихонов спрашивает – «В чём дело?». Я говорю — «Паспорт просят». Он – «Ну, всё ясно. Тебя сейчас заберут». Военком как раз вышел покурить, увидел нас. Схватил меня за руку, говорит – «Кто это с тобой?». Я объяснил, что это тренер из Риги, куда я хочу поехать. Заставил он меня подписать призывную. Попал бы я в «СКА-Калинин», потерял бы время там. Они в первой лиге играли.

В итоге Тихонов всё уладил. Сказал мне приезжать в Ригу, там он на уровне первого секретаря партии решил вопрос, и меня сняли с учёта. Тихонов сыграл в моей жизни большую роль.

— Что ещё он для вас сделал?
— Спас от армии, дал квартиру, которую я потом поменял на московскую. Я там заработал денег, два года играл на хорошем уровне. Много загранпоездок было – в Финляндию, в Швецию, в Чехию на турниры.

Тихонов был страшный фанатик. После поражения мог даже не поздороваться, после победы готов был расцеловать. Когда мы приезжали за границу, в Финляндии и Швеции привыкли, что после игры русские тренеры достают водку, икру. А он на этих встречах сидел, писал в блокнот и ничего не доставал. Иностранцы недоумевали.

«После тренировок Тихонова блевали, мочились кровью»

— Как игралось у Тихонова?
— В Риге у меня в первый год всё было замечательно. Мы заняли шестое место, были лучшие по большинству и меньшинству. Тихонов ввёл игру в четыре звена. Московские команды приезжали и смеялись, мол, мы дураки. Потом все стали так играть.

Весь сезон у Тихонова жили на сборах. Если был выходной, то в 16:00 надо уже было быть на базе. Личной жизни нельзя было никакой иметь. Такие тренировки устраивал, что на следующий день ребята блевали. Такие были у него методы.

— Как выдерживали это?
— Выдерживали… Кровью мочились, в порядке вещей это было. Сборы три недели, по три тренировки в день. Никто ни с кем не разговаривал, каждую свободную минуту – в кровать. Подготовка такая сумасшедшая, что мы большинство соперников физикой брали.

— Вы не так много в Риге поиграли.
— На второй год я получил травму, порвал связки. Нагрузки у Тихонова были запредельные. Ребята, которые приходили к Тихонову в 19-20 лет, они адаптировались. А кто позже, было сложно. Я пришёл в 25 лет. В первый сезон он нас от больших нагрузок освобождал, а на второй начал грузить. Я потерял вес… Короче говоря, надо было мне уходить.

«Можно сказать, братьям Орловым попасть в состав «Ижстали» помог я»

— И как в «Ижстали» оказались?
— В то время Бронислав Самович, бывший вратарь «Локомотива», завершил карьеру, и был там тренером. Он был одним из лучших селекционеров, потом собирал киевский «Сокол». Он меня уговорил поехать в Ижевск. Ещё в «Локомотив» звали, но он тогда играл на том же уровне, что Ижевск, а денег было в два раза меньше.

Полтора года я отыграл в Ижевске с братьями Орловыми (Игорь и Александр). Можно сказать, я помог им попасть в основной состав, потому что когда приехал, в основе их не было. Покатался с ними, смотрю, они за меня зацепились. Самович говорит – буду на твоей базе делать ведущее звено, с кем хочешь играть. Я говорю – ставьте с Орловыми. Сначала одного поставили, потом другого.

— Почему они были никакие?
— Им было по 21 году, местные. Пришли из армии, там сидели на лавке в «СКА-Свердловск», не играли. Вернулись, а в «Ижстали» был тренер Владимир Голев, он не особо им доверял.

Они были фанатами хоккея, хотели играть, но им не было места в составе. Я приехал, покатался с ними, сказал – ребята будут играть, давайте, ставьте их со мной. Мы стали ведущим звеном команды.

— Потом был «Химик»?
— Да, был такой селекционер, Борис Шагас. Он мне позвонил, говорит – возвращайся поближе к дому. Ну и я хотел вернуться в Высшую лигу. Вратарь Александр Пашков тогда в «Химике» играл, тащил всю команду. Как-то получил травму, и всё, мы посыпались. Он был такой персоной, которую вообще нельзя трогать.

В том сезоне стали привлекать Игоря Ларионова, ему 17 лет было. На первой тренировке было впечатление, что всю жизнь играл у нас в команде. Настолько был мастеровитым и уверенным. Видно, было, будет игрок.

В «Химике» у меня не заладилось. Год поиграл, травму получил. Потом в Саратове полсезона провёл, а заканчивал в Тольятти.

Поменял пять команд за 15 лет. Как-то попалась мне заметка в газете «Правда», она у меня до сих пор хранится. Там написали, что в Тольятти неправильно понимают подготовку резерва, берут варягов со стороны, а своей школы нет. И что все рекорды побил Н. Вакуров, а где он только не играл. Куда, мол, смотрит федерация хоккея, разрешая ему очередной переход.

— Обидно было?
— Очень расстроился после этой статьи. Прихожу к старшему брату, он был доктором наук, работал в МГУ. Он мне говорит – да ты чего, ты эту газету береги как зеницу ока!

— В «Локомотиве» был Виктор Якушев, всю жизнь одной команде посвятил.
— Он был иконой. Очень скромный человек, больше двух слов в день не говорил. К молодым великолепно относился, не орал, объяснял. Для меня он был примером, но кумиром моим был Виктор Цыплаков.

Он был боец, мастер, мог завести команду. Конечно, он не такой титулованный, хоть в сборной и играл, но клубу он приносил значительно больше пользы, чем Якушев. Его внук сейчас в «Спартаке» играет, а сам он в 80 лет продолжает работать в школе «Спартака».

«У Михайлова рельефных мышц не было, а характер был сильный»

— С Борисом Михайловым вы тоже успели поиграть.
— А как же, помню, Борис Петрович! Я его знал, ещё когда он в Саратове играл. Мы играли с ним на одном турнире в футбол.

Потом он женился и по рекомендации Евгения Мишакова попал в «Локомотив». Поначалу шло не очень, потом здорово разыгрался. Я в команду пришёл через год, сезон вместе с ним играл, потом он ушёл в ЦСКА, тоже по рекомендации Мишакова.

— Каким он тогда был?
— У него был характер неступчивый, всегда был лидером. Не мог и не умел проигрывать. И в футбол очень хорошо играл. А внешность то у него такая, атлетическим телосложением он не отличался… Бывают атлеты с рельефными мышцами, а он не такой был. Но характер был сильный.

В ЦСКА у него не сразу всё складывалось. У них у всех – Харламова, Михайлова, Петрова. Ставили их в разные звенья, к Вениамину Александрову, например, им было сложно. Но в 1968 году их свели в одну тройку, они здорово сыграли на Призе Ивестий за вторую сборную. И сразу их взяли в первую сборную на турне по Америке.

«Лутченко шутил – «Знал бы, что Тарасов будет, не пришёл бы учиться»

— После карьеры чем занимались?
— Я мог ещё поиграть, но в 1981-м заканчивал в Тольятти. Предложили поступить в Высшую школу тренеров. Она была очень престижной, стипендия – 300 рублей, представляете?

Был конкурс. Подал документы, возьмут – не возьмут, взяли. Попал в группу к Анатолию Владимировичу Тарасову. Он первый год там работал и взял наш курс. Два года у него учился, только после этого мог сказать, что я что-то понимаю в тренерском деле.

— Чему он вас научил?
— Тарасов заставлял нас неординарно мыслить. У меня хранится большая тетрадь, исписанная его конспектами. Лутченко со мной учился, Гуреев, Ромишевский. Было интересно. Всё в форме собеседования, преподаватели нас на «вы» называли.

— А Тарасов?
— Он нас на «вы» не называл. Тарасова все боялись, попугивал он нас. Лутченко шутил – «Знал бы, что он будет, не пришёл бы учиться».

У нас были там стажировки, мы с Лутченко попали на предсезонку к Тихонову. Шёл 1982 год, тогда пришёл в ЦСКА Ларионов, были Фетисов, Макаров, Касатонов… Там уже Тихонов не давал такие нагрузки. Это в Риге у него были неизвестные игроки, а в ЦСКА-то – звёзды. Но в первые годы всё равно у «армейцев» был шок.

— Вы – ученик Тарасова, потом в работе продвигали его идеи?
— В принципе да. За что мне и перепадало в Ярославле. Спорили в «Торпедо» с Николаевым, но потихоньку я что-то двигал.

«Жалею, что не записывал установки Николаева»

— В Ярославль вас Сергей Николаев пригласил?
— Да, мы с ним играли вместе в Риге, хорошо были знакомы. Закончил школу тренеров, надо было искать место. Позвонил тренеру электростальского «Кристалла» Станиславу Ильину, поехал к нему. Это был 1983 год.

За год мы «Кристалл» вывели из второй в первую лигу. Я со своими идеями приехал, Ильин отдал мне на откуп всё, смотрел со стороны. На следующий год обещали премии, то, сё, но ничего не сделали. На третий год команда стала буксовать. Нас сняли. А Николаев меня давно звал, я приехал, практически 18 лет там проработал.

— Николаев всегда рубил правду-матку.
— Он был сложный человек. С ним было сложно и игрокам, и остальным. Но я как-то сумел. Он понял, что я ему просто необходим. Плюс он меня сразу сделал селекционером параллельно, за все годы работы я привёз в Ярославль более 50 игроков.

Николаев меня ценил. Спорили, я много чего продвигал с большим трудом. Что-то получалось, что-то нет. Но результат был. Ярославль в Высшую лигу вошёл по спортивному принципу. Мы прошли все этапы, тогда по-другому нельзя было в лигу попасть. Не как сейчас – деньги есть, заходи. Насилу затаскивают.

— Знаменитые установки Николаева на игру можете вспомнить?
— Могу! Но печатное что-то вспомнить сложно. Жалею, что ни разу не записал их. Женщине непечатное не могу говорить, там и мат был. Николаев был остёр на язык, у него было много всяких прибауток.

— Его боялись?
— Молодые его боялись, он с ними жёстким мог быть. А если игрок авторитетный, он его вообще не трогал. У нас и такие были – Зыбин, Васильев, из ЦСКА приходили.

Николаев был справедливым. Вспыльчивым, но отходчивым и незлопамятным. Ребята его уважали. Особенно спустя много лет говорили, мол, мы дураки, а он ведь неподлый, всё по справедливости делал. Он был настоящий мужик. Без него не было бы хоккея в Ярославле. Когда Николаев пришёл, здесь вообще ничего не было. 20-е места команда занимала во второй лиге.

— Он закончил тренировать, чтобы не прогибаться под руководство?
— Он говорил правильные вещи, но кому это понравится? И в Новокузнецке у него не заладилось из-за этого.

«Тогда в стране было два серьёзных селекционера – Шагас и Самович»

— Вы же Варламова из Самары привезли?
— Он был последним из молодых, кого я привёл. До него были Зыбин, Васильев, Масленников, Львов, Обухов, Карамнов, Уваев, Фролов, Суглобов, Счастливый, и так далее. Андрей Тарасенко, отец Владимира, который сейчас в НХЛ играет. Он у нас пять лет лучшим игроком был.

— Сколько Варламову лет было?
— Он за 87-й год играл, увидел его на турнире. Договорился с отцом. Они долго думали, потом приехали. Ему 11 лет было. Он уже тогда был перспективным. Очень серьёзный и мотивированный ребёнок. Жил тут без родителей, в интернате.

— Долго уговаривали?
— Не особо. Он ещё мальчишкой был, а я – тренер команды мастеров, проявлял интерес. Мы же приглашали его с прицелом на первую команду, а не в школу.

— Как вы стали селекционером?
— Съездил на турнир первый раз, первенство вооружённых сил. Тогда селекция была не очень поставлена, было два серьёзных специалиста – Борис Шагас из ЦСКА и Бронислав Самович, который работал на «Сокол».

Бывало, на одного игрока все набрасывались, тогда всё было ясно. Андрей Коваленко служил в «СКА-Калинин», к нему можно было не подходить, было понятно, что он игрок ЦСКА.

— Потом он у вас всё-таки оказался.
— Это потом. Если бы его не было, здесь бы ничего не было вообще. Заслуга Коваленко в двух чемпионствах великая.

— Вы и при Вуйтеке, и при Воробьёве, и при Николаеве работали.
— Да, ещё при Юрзинове-младшем и Шуплере. Плюс два года был главным во второй команде. Передавал в основу Егора Подомацкого, Владимира Антипова, Дмитрия Власенкова, Илью Горохова, Алексея Васильева. Во второй команде у меня была возможность экспериментировать, использовал тарасовские методы.

Если бы не Воробьёв, Подомацкого бы вообще не было. Он ему сразу доверил, тогда основным вратарём Олег Браташ был. Пётр Ильич же любил с молодыми работать. Сделал Подомацкого первым. В тот год «Торпедо» стало чемпионом.

«С Коваленко и тренер был не нужен, он и раздевалку держал, и на лавке пихал»

— Как Коваленко пришёл?
— Вуйтек пришёл после Воробьёва. Команда была физически уже хорошо подготовлена. Владимир отпустил вожжи, потом пришёл Коваленко, сказал – «Давайте за Вуйтека биться, мужик-то классный». При нём и тренер был не нужен. И раздевалку держал, и на лавке любого мог тыкнуть. С Вуйтеком они великолепно сработались.

Володя добрый и человечный, мы с ним хорошо сдружились. Его все любили. Ребят он не заставлял перерабатывать. «Старикам» давал отдохнуть. Свободный график, очень демократичный был. По сравнению с Воробьёвым как небо и земля. Но и Пётр Ильич команде многое дал тоже.

— Тогда накал в плей-офф был больше, чем теперь?
— На Востоке накал есть, особенно в серии «Салават» — «Авангард». А на Западе накала никакого. В первом этапе там всё ясно было.

— В двух чемпионских сезонах, 2002 и 2003, «Локомотив» проиграл только один матч в плей-офф.
— Коваленко с Буцаевыми были лидерами. Плюс второе звено было – Ткаченко, Королёв и Петерек. Два звена доминировали.

После двух чемпионских сезонов Вуйтеку не предложили контракт. «Ак Барс» как узнал об этом, сразу его пригласил. Команда вообще не поняла, почему Вуйтеку не дали контракт.

— Коваленко ушёл со скандалом?
— Из «Локомотива» он ушёл при Харри Хейккиля. Коваленко был уже ветераном, Вуйтек делал ему поблажки. А Хейккиля сказал – у меня все одинаково тренируются. Коваленко пришлось уйти, руководство клуба приняло сторону тренера.

— Коваленко был взрывным? Слышали, что недавно случилось?
— Слышал, конечно. Это для него вообще нехарактерно. Я был очень удивлён. Коваленко – справедливый человек, никогда даже близко не было, чтобы он кого-то ударил. Корректен был и с партнёрами, и с игроками соперника.

Для меня Коваленко вообще образец. Я его очень уважаю. Мы с ним в хороших отношениях, несколько раз я был тренером его команды на матчах ветеранов.

«Для больших задач тренер-иностранец не подходит, надо доверять своим»

— Сможет ли «Локомотив» пройти СКА?
— Если будет квалифицированное судейство, какой-то шанс есть. Конечно, СКА – звёздная команда, где собраны лучшие игроки. Если СКА будет играть от ножа… Думаю, «армейцы» выиграют серию, но шансы у «Локомотива» есть.

— За «Локомотивом» следите?
— Слежу за всеми, смотрю много матчей, читаю прессу. Всех игроков знаю.

— Нравятся вам новые тренеры, которые выстрелили в этом сезоне – Гулявцев, Мартемьянов?
— Гулявцев, Мартемьянов мне импонируют, достигают результата с маленьким бюджетом. Моё мнение – для больших задач тренер-иностранец не очень подходит. Тренер должен понимать душу игрока. А тот же Хейкилля пришёл, и даже с игроками никаких бесед не проводил. Это же очень важно для игрока. Тот же Вуйтек по-русски хорошо говорил.

Надо же подход найти к игрокам – кого-то погладить, кого-то поругать. Иностранцы этого делать не будут, другой менталитет. Плюс они решают задачи. Вот в Уфе одна из лучших школ, а что Вестерлунд, будет ей заниматься? Ему результат только нужен.

— Наша тренерская школа живёт?
— Есть сильные российские тренеры. Надо им доверять, чтобы чехарды не было. Есть определённые проблемы. Раньше тренер был царь и бог. Даже получал на уровне игрока. А сейчас может в 10 раз меньше зарабатывать, как ему с ним разговаривать? Игроки знают, что в любой момент тренера снимут. Тренер сейчас – вообще никто. Всё решают президенты, менеджеры, тренеров гоняют по кругу. Нигде в мире такого нет.

«Смотрел Олимпиаду с чувством, что надо что-то менять в нашем хозяйстве»

— О чём можно поговорить про лигу, если бюджет одного игрока равняется бюджету клуба? Две команды в лиге, поэтому и с Германией такой результат. Весь сезон могут на одном коньке кататься. А в НХЛ 80 матчей, и постоянное напряжение. Поэтому они приезжают и любую нашу сборную обыгрывают. Об этом говорят, но ничего не меняется.

— С какими чувствами смотрели Олимпиаду?
— С чувством, что надо что-то менять в нашем хозяйстве. Нельзя так играть. И словакам нельзя проигрывать. Какие бы немцы ни были хорошие, это же смешно. Взять наш и их состав. Чудом выиграли.

— Победе-то радовались?
— Конечно, радовался победе. Это всё равно гордость, история. Проиграли бы в очередной раз, это был бы туши свет. Сколько уже не выигрывали.

— Чем сейчас занимаетесь?
— Я стал писать стихи, в 60 лет взял в руки гитару, пою бардовские песни. Переменил немного стиль, нельзя жить прошлым.

— О чём пишете?
— Поздравления на все случаи жизни – со свадьбой, с юбилеем. Бытовые, с юмором, ничего серьёзного. Пою песни, это мне очень помогает. Тем более всё время голова работает, память хорошая.