«Тарасов не только научил меня играть в хоккей, но и заставил учиться»
Анатолий Фирсов родился в Москве 1 февраля 1941 года. Рос, как и многие его ровесники, без отца, погибшего на фронте. И, как и многие, рано начал играть. Играл поначалу в более популярный тогда в СССР хоккей с мячом и только в 16 лет пришёл в хоккей с шайбой. Первой взрослой хоккейной командой стал московский «Спартак», а о том, как очутился в ЦСКА, Фирсов рассказал в одном из интервью: «Мне было 19 лет, я играл за «Спартак». Но пришло время служить в армии, а тренеры ЦСКА как раз положили на меня глаз. Я тогда очень не хотел идти в «армейский» клуб, три дня прятался у своего тренера Александра Новокрещенного. Когда пришёл домой, там меня уже ждали военком и начальник отделения милиции. Отправились в военкомат. Мне оформили все документы, и в этот же день я уехал в Ригу играть за свою новую команду. В матче с рижанами я забросил две шайбы, благодаря которым ЦСКА и победил — 4:2».
Глядя тогда на Фирсова, трудно было представить его в роли грозного нападающего – он был таким худым, что Анатолий Тарасов назвал его «скелетом». Эти слова были восприняты Анатолием как сигнал к действию, и через шесть месяцев он мог уже не бояться взвешиваний – сумел нарастить пять килограммов мышечной массы. Фирсов тренировался как проклятый, часто Тарасову приходилось выгонять его из зала. Сам Фирсов всегда с неизменным уважением и глубокой благодарностью вспоминал своего тренера, в каких-то аспектах буквально заменившему Анатолию отца:
«В войну я потерял отца, поэтому Тарасов относился ко мне чуть помягче, чем к другим. Он не только научил меня играть в хоккей, но и заставил учиться. Сначала я окончил десятилетку, потом институт, затем высшую школу тренеров. Очень ему благодарен за многое. Но никогда не пользовался у Тарасова никакими льготами. Более того, с меня он требовал больше, чем с других».
«Говоря об Анатолии Фирсове, прежде всего вспоминаю его улыбку»
Да и сам Анатолий Тарасов очень ценил и уважал одного из своих лучших подопечных: «Говоря об Анатолии Фирсове, прежде всего вспоминаю его улыбку — ясную, открытую, но чуть с тенью лукавства. Она, эта фирсовская улыбка, заражала всех хорошим настроением. Хотя, возможно, соперникам она как раз настроение-то и портила. Мало того, что Фирсов обыгрывал их, улыбаясь. И даже когда соперник, не в силах сдержать нападающего, начинал злиться, выходить из себя и нарушать правила, Фирсов продолжал улыбаться: поди, мол, отдохни… И «отдыхать» приходилось многим, в том числе лучшим хоккеистам зарубежных команд.
Анатолий в совершенстве владел всеми средствами атаки. Вступая в контакт с соперником, непременно финтил, а когда тот «попадался на удочку», следовал скоростной взрыв — и ищи ветра в поле!
Что ещё выделяло Анатолия Фирсова даже в относительно небольшой группе выдающихся форвардов отечественного и зарубежного хоккея той поры? Самобытность, неповторимость в исполнении каскадов финтов, скрытных передач и, конечно, бросков — как «коронных», заранее отрепетированных, так и «призванных», продиктованных игровой ситуацией, но неизменно завершающихся красавцами-голами.
Знаменит был фирсовский бросок-удар. Он никогда, в отличие многих нынешних хоккеистов, не пользовался им слепо. Всё — и вратаря на выкате, и положение партнёров, и манеры соперников — видел и учитывал Анатолий. В зависимости от ситуации он мог сделать паузу перед броском, мог выложить шайбу на крюк партнеру, а итог всегда был один — гол».
Игра Фирсова была совершенна и с трибун казалась настолько простой, что однажды Анатолия даже спросили, сложно ли так играть. На что он в присущем ему стиле ответил: «Просто. Очень просто. Сложно тренироваться, чтобы играть так».
«Знаменитый приём «конёк — клюшка» нужно было назвать именем Фирсова»
На тренировках, шлифуя старые приемы, изобретая новые, Фирсов дорожил буквально каждой секундой. И многих, особенно молодых, партнеров заражал своим азартом. Впрочем, слово «азарт» не совсем подходит к действиям Фирсова. Правильней будет сказать, что играл он и тренировался неистово.
Бывало, мы, тренеры, пытались сдерживать на тренировках неуёмный пыл Анатолия, но все наши поползновения были бесполезны. Часто случалось, что он сам увеличивал сложность предложенных нами упражнений. Ведение шайбы сопровождал прыжками, танцевальными па наподобие нынешней аэробики. Другие хоккеисты ЦСКА, которых трудно было удивить сложными тренировочными упражнениями, во время занятий на Анатолия просто засматривались.
Когда Фирсов пришёл в «армейскую» команду, был он вовсе не атлетом — из-под кожи ребра выпирали. Но атлетические тренировки, в которые он поверил сразу и безоговорочно, быстро дали свои плоды: у спортсмена окрепла мускулатура, увеличилась масса, возросла мощь бросков. Правда, богатырем с виду Анатолий так и не стал, однако редко кому из соперников удавалось выиграть у него единоборства.
Фирсов: Когда спортивные чиновники узнали о моей встрече с канадцами, разразился скандал. Меня «прочистили» во всех инстанциях и надолго запретили выезжать за рубеж.
И дело не только в том, что Фирсов постоянно развивал быстроту, силу, ловкость, он почти до совершенства довел хоккейную смекалку. Достаточно вспомнить его знаменитый приём «конёк — клюшка», который по справедливости надо было бы назвать его именем, как это делается, к примеру, в гимнастике».
Первый советский хоккеист, использовавший загнутую клюшку
Фирсов первым в советском хоккее стал использовать загнутую клюшку. По этому поводу хоккеист долго спорил со своим наставником Анатолием Тарасовым, и в результате тренер сдался. Но долгое время играть с загнутым крюком всё равно разрешалось только Фирсову.
А как не хватает нам сейчас таких людей, как Бобров, Тарасов, Фирсов, и многих других, сотворивших из ничего советский хоккей, фанатично и бескорыстно ему преданных. Анатолий Фирсов рассказывал о своём любимом тренере: «Тарасов — человек, которого я всегда ставил в пример. Да, он был строг, подчас даже жесток. Я бы назвал его в какой-то степени диктатором. Даже когда мы выигрывали по несколько чемпионатов мира, Олимпиад, Тарасов продолжал держать нас в ежовых рукавицах. Он был фанатично предан хоккею и ради достижения поставленной цели не жалел ни себя, ни других. Никогда не забуду матч ЦСКА со «Спартаком», когда судьи ошиблись и засчитали в наши ворота шайбу, заброшенную не по правилам. Тарасов на полчаса увёл команду со льда и не подчинялся ни начальнику клуба, ни министру обороны, ни председателю спорткомитета, которые требовали продолжения матча. Сдался только тогда, когда ему передали личную просьбу самого Брежнева о возвращении команды на лёд. Тарасов жил хоккеем. Ему не нужны были ни деньги, ни другие материальные блага. Получив двухкомнатную квартиру, он прожил в ней всю жизнь. Помню, после победы на Олимпиаде-64 мы должны были ехать в Горький. Не было билетов ни в купе, ни в плацкарте. Тарасов решил, что его команда может поехать и в общем вагоне. Никто не возмущался: если тренер сказал, значит, так и надо».
Фирсов обожал театр, что, согласитесь, довольно необычно для спортсмена. У него было много друзей-актёров: «… друзья-актёры давали мне блестящие уроки театрального мастерства. У них я научился быть актёром на льду. Бывало, в единоборстве с соперником я мог так красиво упасть, сделав при этом соответствующую гримасу на лице, что судья, не раздумывая, отправлял моего визави на скамейку штрафников».
Мужчин делают женщины. Это известная истина как нельзя лучше подходит Анатолию Фирсову. Он познакомился с будущей супругой Надеждой в 18 лет. За сорок лет совместной жизни пережили многое вместе, но смерти жены Фирсов не перенёс – вскоре после её кончины стало пошаливать сердце, что и стало позднее причиной смерти. Анатолий Фирсов считал, что его спортивные достижения во многом заслуга его жены: «Не исключено, что если бы я остался холостым, то мог растранжирить своё мастерство. Когда у тебя семья — спешишь домой. Когда же ты один, то, как правило, попадаешь в компанию таких же холостяков, с ними идёшь в ресторан, выпиваешь...».
1972 год стал для Фирсова переломным — через час после вручения правительственной награды за победу на Олимпиаде он узнал, что его исключили из сборной страны. Для него большой хоккей закончился в 31 год. После Олимпиады главным тренером национальной команды назначили Всеволода Боброва.
Игра Фирсова была совершенна и с трибун казалась настолько простой, что однажды Анатолия даже спросили, сложно ли так играть. На что он в присущем ему стиле ответил: «Просто. Очень просто. Сложно тренироваться, чтобы играть так.
Недоброжелатели внушили ему, что Фирсов — любимчик Тарасова и будет мешать новому тренерскому штабу. На чемпионат мира в Прагу его не взяли, хотя всего месяц назад во многом благодаря Фирсову и его партнёрам по звену — Валерию Харламову и Владимиру Викулову — сборная СССР отпраздновала олимпийский успех в Саппоро. После пражского фиаско сборной Фирсов надеялся, что его вернут в команду. Но этого не произошло. Фирсов вспоминал: «Меня тогда приглашали сразу несколько клубов НХЛ. Признаюсь, я даже тайно встречался с представителем «Монреаль Канадиенс». Естественно, готов был поиграть в НХЛ лишь в случае, если бы мне разрешило советское руководство. Но когда спортивные чиновники узнали о моей встрече с канадцами, разразился скандал. Меня «прочистили» во всех инстанциях и надолго запретили выезжать за рубеж».
После завершения спортивной карьеры трёхкратный олимпийский чемпион работал в качестве тренера. После стажировки в Польше он вернулся в ЦСКА и работал в клубе до 1977 года, но не смог сработаться с Виктором Тихоновым. Фирсов был категорически против того, чтобы армейцы собирали у себя лучших хоккеистов страны, поскольку считал: такой подход убивает интригу в чемпионате СССР и наносит вред всему советскому хоккею. С 1976 по 1977 год Фирсов тренировал юношескую сборную СССР. В 1977 году окончил МОГИФК (Московская государственная академия физической культуры) и стал дипломированным тренером.
В 1987-м Фирсову предложили заняться тренерской работой с детьми в Экспериментальном молодёжном объединении «Кировец». Фирсов привлёк в объединение многих бывших спортсменов, которые и проводили работу с детьми в Кировском районе.
В 1988 году Анатолия Фирсова избрали народным депутатом СССР по одномандатному избирательному округу (Москва), и он с тем же рвением и энтузиазмом, с которыми играл в хоккей, выполнял и эти новые для себя обязанности.
Всегда всё, за что брался Анатолий Фирсов, он делал умно, талантливо и добросовестно. Этому учили его блестящие наставники, этому и он сам старался научить мальчишек. Гениальный хоккеист, порядочный человек, любящий и преданный муж. О ком можно сказать больше.