Для молодого поколения Андрей Тарасенко – это тренер «Сибири» и отец форварда «Сент-Луиса» и сборной России Владимира Тарасенко. А мы решили напомнить, что Тарасенко-старший – один из лучших бомбардиров российских чемпионатов 90-х годов, форвард сборной России, участник Олимпийских игр в Лиллехаммере. О пути из Новосибирска в Ярославль, суровых тренировках Сергея Николаева, лучших партнёрах и воспитании сына – читайте в нашем интервью.
– Мой отец занимался футболом. Был игроком и тренером в новосибирской команде «Чкаловец», работал директором СДЮШОР. Я много времени проводил с папой. И у него была надежда, что я пойду в футбол, а я выбрал хоккей. Я вообще любил играть в воротах. В любом виде спорта.
Папа у меня спокойный человек, а мама очень активная. Видимо, мне передался её характер. Мне не нравилось, как долго развиваются события в футболе, мало голов. Когда захотел перейти в хоккей, родители согласились. Помню, как мы ездили в хоккейную секцию на рейсовом автобусе с пересадкой прямо в форме. В основном нас, пятерых ребят из одного класса возил мой папа.
– Как это в автобусе прямо в форме?
– Баулов тогда не было, старались всё сразу на себя надеть. Перекидывали коньки через клюшку и ехали рано утром на тренировку.
Андрей Тарасенко: В наше время молодые парни, как только подумают, что чего-то достигли, останавливаются…
– В школе поставили в ворота?
– Да, но потом сказали, что надо идти в поле. Для защитника я был не слишком высокий, поэтому в 10 лет стал нападающим. Сначала в центре, потом на краю.
– Службу в армии проходили в новосибирском СКА?
– Два года СКА никак не мог выйти в первую лигу, а наш призыв решил эту задачу. Дружная была команда. Потом многие ребята разъехались по командам Высшей лиги.
– Но военные сборы были?
– Да, были, летом до начала предсезонной подготовки, затем приняли присягу. Наряды в форме – всё, как положено.
– Кто вас тренировал?
– Ромишевский. Рагулина я не застал. Он приезжал несколько раз, когда я служил. Мы просто общались, но как тренер он со мной не работал.
– Вам повезло, что вы служили в родном Новосибирске?
– Да, родители приезжали на домашние игры, передавали нам продукты. Мама пекла пирожки, блины, торты, пирожные и передавала после матча. Ехали в автобусе, всё съедали. Ребята до сих пор помнят и передают привет тёте Вале.
– Как родители решились на ваш отъезд в Ярославль?
– Непросто им было. Они думали, что останусь в «Сибири». Но Ярославль очень хотел, чтобы я перешёл, хотя ещё интересовались Воскресенск, Рига, Казань и Омск. Когда «Торпедо» приехало в Новосибирск, у родителей состоялся разговор с Сергеем Алексеевичем Николаевым. А второй тренер Николай Николаевич Вакуров ещё за полтора года до дембеля активно убеждал о преимуществах и перспективах Ярославля.
– О чём говорили?
– Он собирал информацию обо мне. Какой я хоккеист, человек, как быстро прогрессирую в хоккее и какая у меня способность к обучению. Не все хотят видеть шалопаев в команде
– Родители переживали?
– Да, но больше года мама постоянно плакала по телефону – единственный сын уехал. Через день ходили на почту и звонили друг другу. Я знал, что родители сильно переживают.
– Из семьи вы попали к Сергею Николаеву…
– Я знал, что он обучает молодых. Именно обучает. Другие тренеры просто выпускали молодёжь, а он досконально всё растолковывал. У него я научился взрослому хоккею. Я увидел, что умеют делать игроки в ЦСКА, «Динамо», олимпийские чемпионы. У меня характер мягкий, но я всегда себя спрашивал, почему одни люди могут что-то делать,
Андрей Тарасенко: Представляете, я в 45 лет исполняю то, что 20-летний парень не может повторить…
а я – нет? Почему тренер должен на меня кричать?
– Николаев это мог…
– На «предсезонке» я впервые во всей красе услышал его изречения. Это не в укор ему! Наоборот, это меня многому научило.
– Например?
– Подкидку через клюшку. Я постоянно тренировал её, оставался после тренировки, доводил до того, что у меня руки отваливались. Но лишь бы тренер на меня не кричал. Я понимал, что мне самому надо играть на другом уровне. А потом сам не понял как, но научился. В экстренной ситуации в игре сделал пас верхом. Мозг дал сигнал, руки сделали. То же самое с «улиткой». Я долго не мог быстро развернуться и сделать короткую «улитку». Нужен был толчок, стресс, и его дал Николаев.
– Не хотелось уехать?
– На «предсезонке» сказал отцу, что тяжело привыкнуть к манере Николаева. Тем же летом он был в Москве, и на день приехал поддержать меня в Ярославле. Папа сказал: «Ты в одно ухо впускаешь, оставляешь всё, что тебе надо, а из другого выпускаешь остальное. Не обращай внимания на мат и обидные слова. Просто у него такой стиль работы». Я проработал с ним пять сезонов и многому научился. А когда Николаев увидел, что я расту, мягче не стал, но начал больше подсказывать и доверять.
– Многие сбегали от Николаева?
– Кто был не уверен в себе или не хотел работать. Лентяи. Николаев нависал, как коршун. Всегда видел, кто халтурит. Он лепил из нас мужиков и бойцов и всё высказывал в жесткой манере.
– И взрослым, заслуженным хоккеистам тоже?
– Иногда тоже: «Какой вы показываете пример пацанам, не выполняя элементарных упражнений. А ещё мастера!». А мы считали это унижением, но это было не так. Теперь я понимаю, в то время мы были никем. А он таким образом заставлял нас работать, чтобы вырасти в мастеров. У него была фраза: «Чем отличается мастер от фломастера? Мастер из ничего может создать голевой момент, а фломастер – наоборот, из голевого момента – ничего».
– Сейчас такие методы используются?
– Без этого нельзя. Только не у всех в меру: одни перехлёстывают, у других вообще нет. Как говорил Николаев: «Для чего щука в озере нужна? Чтобы караси не дремали». Он нас и держал всё время в состоянии надрыва, чтобы не спали.
И в наше время молодые парни, как только подумают, что чего-то достигли, останавливаются. Тем более в наш век больших денег. Сколько талантливых ребят пропадает после успехов на юниорском и молодёжном уровнях. Хороший контракт и всё. У кого-то есть воспитание, окружение, которое контролирует их развитие, а у кого-то нет.
– С Николаевым связано много баек. Какая ваша любимая?
– Очень много с ненормативной лексикой (смеётся). Заменю слово. Отъезд с игры. Вся команда очень долго сидит в автобусе, ждёт Николаева. Он приходит: «Кого ждём? – Вас, Сергей Алексеевич. – Не фиг меня ждать. Поехали». Он был настоящим мужиком. Другого слова не подобрать. Что должен делать любой тренер?
Андрей Тарасенко: Почему молодые игроки мало обращаются к старшим за советами? Стесняются или не хотят?
Рассказать, что надо делать, доказать, что это правильно, и показать самому – он это мог.
– Вас просят?
– Пытаются так подколоть. Представляете, я в 45 лет исполняю то, что 20-летний парень не может повторить. Он подумает: «Ничего себе! Я такой молодой и не могу это сделать!». Поэтому тренеру важно держать себя в форме. В теории много можно рассказать, но надо на практике показывать, чтобы человек увидел своими глазами. Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.
– Игроки боялись попасть под горячую руку Николаеву?
– Как в армии – держись подальше от командного состава. Не попадайся на глаза – не получишь нарядов. С другой стороны, Николаев понимал, кто его избегает. Если ты работаешь, можешь спокойно смотреть ему в глаза. Он не был тираном, просто у него такие методы работы. К ним привыкаешь. Он был профессионалом, держал всех в тонусе, от уборщицы до начальника команды.
– Читала, что в сезоне-1991/92 вы участвовали в турнире по мини-хоккею во Франции. Что такое мини-хоккей?
– Нас возил Геннадий Халецкий. Должно было ехать «Динамо», но они отправились на Кубок европейских чемпионов. Это был турнир мини-команд в Гренобле. На льду одновременно могли находиться по три полевых и один вратарь. Всего в команде – пять полевых и вратарь. Участников было много, команд 40!
– И для чего?
– Для популяризации хоккея во Франции. Кто угодно мог заявиться. За участие ничего не брали, зато был призовой фонд.
– И кто победил?
– Канадцы. Мы им проиграли в финале, а меня признали лучшим нападающим.
– Каких партнёров по «Торпедо» вспоминаете в первую очередь?
– Центральным в моём звене был Алексей Трасеух. У меня в жизни такого партнера не было, мы с полуслова друг друга понимали на площадке и за её пределами. Жаль, что у него такая судьба… В Ярославле я познакомился с Виктором Пачкалиным, Александром Зыбиным, Михаилом Васильевым и игроками из ЦСКА, за которыми я по телевизору следил. У них в первом сезоне я много спрашивал советов.
– Например?
– Поначалу стеснялся, а потом понял, что ко мне нормально относятся. Вот Саша здорово исполнял буллиты. Я спрашивал, как это у него получается. Он объяснял, как нужно следить за реакцией вратаря и что делать. Миша Васильев обладал просто пробивным катанием. Он мне подсказывал, как корпус ставить.
Почему молодые игроки мало обращаются к старшим за советами? Стесняются или не хотят? Но у кого ещё вы этому научитесь. Даже тренер не сможет объяснить, что и в каком моменте можно сделать на поле. Тренер закончил в том ушедшем хоккее, а в нынешней игре может помочь советом более опытный действующий игрок. Я всегда говорю молодёжи, чтобы не боялись спрашивать. Это не зазорно. И самому игроку будет приятно поделиться опытом.
– Вы ушли из Ярославля, а через год «Торпедо» стало чемпионом. Не жалели потом?
– Нет. По характеру я домосед, поэтому отыграл в Ярославле семь сезонов. Но потом появилось ощущение, что надо что-то менять. Я чувствовал внутренний потенциал, но каждый год у нас что-то не получалось в плей-офф, хотя команда была сильная.
Андрей Тарасенко: Было бы желание совершенствоваться, сама жизнь учит этому.
Два-три года я был лучшим бомбардиром лиги, но почувствовал застой.
– Раз вы домосед, сложно было менять команду?
– Позвали меня и Алексея Трасеуха, который решил остаться в Ярославле. Остался, и такая трагедия… А я понял, что «Лада» – это шаг вперёд, возможность чему-то научиться. В финале мы проиграли Ярославлю, но я нисколько не жалею, что ушёл. Я играл во второй ударной тройке вместе со Славой Безукладниковым. Тоже, к сожалению, умер в молодом возрасте. Наше звено было самым результативным в российском чемпионате. Я стал лучшим бомбардиром чемпионата, получил «Золотой шлем» и звание самого ценного игрока страны. В Тольятти был очень дружный коллектив, на всех праздниках вместе собирались.
– Чем запомнился Безукладников?
– У него было уникальное катание, уникальные руки. У меня было взрывное катание, и я учился у него кататься в накат, широкому шагу. У нас было упражнение два подхода по 10 кругов на время. Я выдыхался, а у него даже дыхание не сбивалось. Он меня учил так: «Катись за мной, шаг в шаг». Сначала у меня не получалось, но я поставил себе цель научиться и достиг её. Было бы желание совершенствоваться, сама жизнь учит этому. Чуть успокоился – застой, болото, а тина неприятно пахнет.
– Давайте вспомним, как вы попали на Олимпиаду.
– Я ещё в Ярославле играл. Сначала попал на «Приз Известий», где стал лучшим игроком. У меня тогда шок был. Потом меня включили в расширенный состав олимпийской сборной. Прошёл через три отсева. Последний был, когда мы уже поселились в Олимпийской деревне. Не буду говорить, сколько было потрачено нервов и сил, но факт остаётся фактом: я играл на Олимпиаде.
– Сын спрашивал о сложностях отбора на Олимпиаду?
— Володя часто спрашивал, как я это пережил. Много рассказывал ему об Олимпиаде, показывал видео, а в какой-то момент сказал: «Следующая Олимпиада будет у нас в России. Есть далекая, но реальная цель». Сначала он не воспринимал мои слова всерьёз. Только за четыре года до Игр у него появилась мысль, что это возможно. А когда уехал за океан, попасть в сборную стало уже реальной целью.
– Владимир – единственный игрок сборной, чей отец тоже выступал на Олимпиаде.
– В 90-е только появились видеооператоры. Я просил их копировать записи моих голов и передач. И всё это я собирал в архив. Вова рос, смотря эти записи. Там есть записи с Олимпиады. Мы смотрели, и я ему рассказывал, что месяц отбора был наисложнейшим. Понимаю, в каком состоянии он был перед объявлением состава на игры в Сочи.
– Можно сравнить ажиотаж, который был перед Олимпиадой 20 лет назад и сейчас?
– Нет. Тогда вообще было непонятно, что у нас в стране происходит. Многие игроки уехали в НХЛ, мы не могли собрать сильнейший состав. Домашней Олимпиады у нас не было с 1980 года. Конечно, давление будет на ребят. Но если будет коллектив, всё получится. Вспомните молодёжную сборную 1991 года. В них почти никто не верил до начала чемпионата мира, и тем более в финале, но смогли же вытащить матч с 0:3. И сейчас я не считаю, что наша сборная слабее, чем другие команды на сегодняшний день.
– Когда испытали больше гордости за сына: на драфте, после победы в Баффало, после первого матча в НХЛ или 7 января?
– Наверное, на молодёжном чемпионате мира и на драфте. Кстати, церемонию я смотрел по телевизору, поехать у меня не получилось. Чем я горжусь? Я никогда в жизни не слышал о Володе ничего плохого, что он наглец или поступил неправильно. Этим я горжусь. Плюс ко всему он целеустремленный парень. В нём есть черта – маленькими шагами достигать больших целей. Ещё у него хорошее качество – он уживается с разными людьми. Он не конфликтный человек. А знаете, капитанов надо растить. Дементьев говорил об этом недавно. Я понял его мысль. Вова часто был капитаном: по юношам, в молодёжной сборной, был ассистентом и капитаном «Сибири». И это в молодом возрасте. Лидерские качества надо прививать игрокам с детства. Психология лидера и психология победителя у многих заложены, но их надо развивать,
Андрей Тарасенко: Сейчас так мало основополагающих игроков в командах. Раньше такие игроки были почти в каждой команде…
укреплять и направлять в нужное русло. Посмотрите, сейчас так мало основополагающих игроков в командах. Раньше такие игроки были почти в каждой команде.
– Что же случилось?
– Может, характером мельчаем. Да, это есть, и это ощущается.
– А вы, значит, его правильно воспитали.
– 6-7 лет Володю воспитывали дедушка с бабушкой. Они вложили в него всю душу. Основу воспитания дали они. Когда сын уезжал на молодёжный чемпионат мира в Баффало, спросил у дедушки: «Реально ли нам победить, когда в нас никто не верит?». Папа у меня – хороший психолог и очень рассудительный человек. Он ответил: «Почему нет? Если вы будете верить в свои силы, если будет коллектив, это возможно». Коллектив многое определяет. У нас была дружная команда в Тольятти, а ранее – в новосибирском СКА, где тренером был Рамишевский, бывший комсорг сборной СССР. И мы достигали результата.
– Как часто даёте Владимиру совету?
– Когда спрашивает. У меня куплен абонемент на сайте НХЛ на все матчи. Когда есть возможность, смотрю его игры. Если не могу увидеть прямую трансляцию, смотрю в записи. Созваниваемся, он меня слушает. В прошлом году советы были более агрессивные, ему было очень тяжело. Когда он злится, пусть и на меня, мобилизуется, начинает доказывать себе и мне, что всё может.
Сейчас всё поменялось: он понял, какой там хоккей, много работал на «предсезонке», привык к системе команды, Хичкоку и партнёрам. Видно, что он прибавил, хотя не всё получается. Дедушка тоже даёт советы, просыпается всегда в шесть утра посмотреть матчи. Мы стараемся его максимально поддерживать. График у них неимоверный. В прошлом году из-за короткого сезона, в этом – из-за Олимпиады.
– Он сильно переживал из-за олимпийского состава?
– С начала сезона. Желание сидело в голове, а переживания становились сильнее с приближением Олимпиады. Я сам это испытывал 20 лет назад, а тут молодой пацан. Но он сделал всё от него зависящее. Тренеры принимают решение, но ты должен потом себе сказать, что сделал всё. Сейчас он не расслабился, он будет работать. Качество игры у него стало лучше.
– Кто первым узнал, что он попал в состав?
– Было Рождество, «Сибирь» провела матч, и мы пригласили родителей на ужин. Сидели и ждали состав. Через 10 минут позвонил Володя, тоже сидел и ждал. Мы в один момент узнали. Столько звонков с поздравлениями поступило. Мы были очень горды, но основная цель ещё не достигнута.
– Не секрет, что в СКА хотели, чтобы Тарасенко остался. Вы принимали решение совместно с ним?
– У него была мечта детства – играть в НХЛ. Для этого он много работал, постепенно к ней шёл. Он должен был уехать раньше, но мы его уговорили остаться. Хотя «Сент-Луису» было обещано, что он приедет. Большую работу проделал наш агент Алексей Дементьев, убедивший клуб НХЛ, что Володе надо ещё поиграть здесь, потому что в «Сибири» он выходил на ведущие позиции. Он должен был окрепнуть. Это было правильное решение.
– Ситуация, когда отец тренирует сына, всегда непростая.
– Это сложно. Он от меня много натерпелся. Я не имел права не обращать внимания на его ошибки. Ещё в команде «Сибирь-2» сдирал с него три шкуры за ошибки. Все должны были понимать, что он не «папенькин сынок», который по блату тут играет. Своё место он доказывал игрой. У нас было много конфликтов, но домой мы их не переносили. Работа и дом – это разные вещи. Тяжело, но в этом есть плюс. Никто не назовёт его протеже. А потом в первой команде с него, пацана в маске, спрашивал больше, чем с других.
– Не жалко его было?
– Жалко, но я понимал, что делаю это для него. Не дай бог, кто-то бы подумал что-то, стал бы шептать за спиной. Этого нам не надо. Хотя шептунов-доброжелателей всегда хватало.
– Закончим разговор всё-таки вопросом о вас. Вы были в «Сибири» главным. Почему потом согласились на роль помощника?
– Я считал, что мне рановато быть главным. Мне не хватало опыта, надо ещё поучиться. Сейчас моё – это индивидуально учить игрока, объяснять ему нюансы, разбирать с ним моменты, работать с молодыми. Дмитрий Вячеславович Квартальнов занимается общей картиной игры, Игорь Валерьевич Никитин работает с защитниками, я – с нападающими, как в игре, так и на тренировках. Главный тренер во время матча не отвлекается на то, чтобы указывать на индивидуальные ошибки или давать подсказки. Но если игрокам не говорить тонкостях и возможностях улучшить игру, то они никогда её не улучшат. А значит, не будет у них роста мастерства. В современном хоккее топтание на месте означает шаг назад.
Андрей Тарасенко: В современном хоккее топтание на месте означает шаг назад.