Поражения на двух последних крупных турнирах двух наших разных (и пока нигде не пересекающихся) сборных высветили одну большую проблему, за которую никто не спешит браться. А именно: тренер сборной — это отдельная профессия. И она с каждым годом всё более отличается от другой, очень похожей на неё – тренера клубного.
К слову, и этих специалистов в нашем хоккее тоже определённый дефицит, не случайно же в 21 российском клубе КХЛ сейчас работают четыре иностранных специалиста. И это мы не посчитали уволенных Роу, Йортикку и Матикайнена плюс считаем своими латыша Скудру и «немца» Знарка.
Дефицит тренерских кадров, в отличие от дефицита игроков, не рукотворный. Прорваться на прилично оплачиваемую должность в хоккее тренеру труднее, чем хоккеисту. Игроков в команде под три десятка, а главный тренер один плюс двое-трое помощников.
Как готовит свою команду клубный тренер? Он имеет большой запас времени, он имеет определённый выбор, который ему предоставляет при комплектации состава клубный менеджмент. Понятно, что «люфт» в выборе игроков, скажем, в СКА и в «Кузне» разнится на порядки, но он есть у всех. Поэтому можно сказать, что игроки во многом выбираются тренером под его, тренерское, видение и понимание хоккея, под его концепцию. Если, конечно, наставник в пожарном порядке не пришёл в середине сезона и вынужден довольствоваться тем, что есть.
Дальше – предсезонный подготовительный период. И вновь каждый клубный тренер работает так, как считает нужным. Причём даже у одного тренера методы могут меняться от сезона к сезону. Скажем, основная причина падения нижегородского «Торпедо»
Аркадий Чернышёв и Анатолий Тарасов
во втором сезоне Кари Ялонена заключалась, по мнению многих, в том, что на предсезонке он дал слишком большую самостоятельность игрокам, уповая на их сознательность. Пошёл по североамериканскому пути, а такие варианты в России не прокатывают.
Как уже неоднократно отмечалось, а наш коллега Владимир Дехтярёв в своей колонке громко об этом кричал, в нашем хоккее нет системности. Её отсутствие грубо и на пальцах можно проиллюстрировать тем, что в конкретной ситуации, скажем, левый защитник — предположим, Знарка — побежит в одну сторону, а левый защитник — условно, Белоусова – в другую. В той же самой ситуации левый защитник, скажем, Воробьёва доедет до своей синей линии – и дальше ни ногой. То есть каждый тренер по-своему видит игру каждого элемента своей команды и старается выжать из него максимум.
Поскольку тренер любой сборной у нас — хоть Билялетдинов, хоть Варнаков, хоть Быков или Брагин — не прилетели вчера с Сириуса, а росли в тех же самых условиях, что и все остальные, они тоже начинают, а точнее, пытаются начать строить свою команду. Потому что по-другому не умеют, никогда не делали и не представляют, как это делается, у них даже мысли об этом нет. Но, в отличие от клубного, у тренера сборной более широкий выбор, зато страшный дефицит времени.
А ведь это неправильно, да и невозможно за неделю сбора сделать то, что делается весь предсезонный период, а бывает, ещё и за львиную долю регулярного чемпионата. Крайними оказываются игроки, которые вынуждены перестраиваться, наступать сами себе на горло, играть в непривычный для себя хоккей. Всё это накладывается на новых партнёров, новые требования, подчас не совсем понятные, на новую тренерскую концепцию.
А ведь тренер сборной должен заниматься не этим. Во-первых, он должен чётко понимать, кто и в какой форме сейчас находится. Причем выяснять это не за три дня до начала очередного этапа Евротура, уже в Новогорске. Он должен знать это до комплектования команды и опираться на сиюминутное: на конкретную форму игрока здесь и сейчас.
Во-вторых, он должен быть в очень большой степени интуитивистом. Потому что за короткое время предтурнирного сбора он физически не может проверить все возможные сочетания. А нащупать таковые он обязан. Нащупать и выжать из них максимум, иногда даже такой, о котором сами игроки не догадываются.
В-третьих, тренер сборной просто обязан быть на скамейке «зажигалкой», воспламеняющей своих игроков. Методист, конечно, тоже в сборной должен быть, но «зажигательная» сторона главного тренера сборной, на мой взгляд, важнее. И ведь история нам показывает, что наибольших успехов наша сборная добивалась именно тогда, когда её возглавляло именно такое сочетание «зажигалки» и «методиста». Тарасов и Чернышёв, Тихонов и Юрзинов, наконец, Быков и Захаркин, что бы там о них ни говорили. Это необходимо для того, чтобы вернуть куда-то потерянную игру, спасти почти потерянный матч. В конце концов это даёт
Виктор Тихонов и Владимир Юрзинов
преимущество в равной игре, которых на уровне сборных с каждым годом становится всё больше и больше.
Главным тренерам иностранных сборных, в первую очередь, конечно, ведущих европейских, в этом плане гораздо легче, но в то же время и сложней. Легче потому, что в системе подготовки хоккеистов в тех же Швеции и Финляндии в уже упомянутой выше условной игровой ситуации любой финский защитник, от 16-летнего кадета до матёрого участника пяти Олимпиад, побежит в одну и ту же сторону. Быть может, с разной скоростью из-за разницы в возрасте и физической формы, но в одну сторону. А сложнее потому, что именно там, куда побежит финский защитник, по идее и по всей хоккейной логике, должен быть его конкретный соперник. И тут уже мы, при отсутствии такой системности, можем иметь определённое преимущество, поскольку далеко не всегда подчиняемся этой самой логике. А в наиболее громких победах подчас и вовсе про неё забывали.
Таким образом, с каждым годом профессия тренера сборной по своему смыслу расходится с профессией клубного тренера. Это расхождение в последнее время достигло таких размеров, что эти две профессии начинают противоречить друг другу. Но возникает другой вопрос: а где взять для сборной тренеров новой формации, тренеров, если можно так выразиться, не испорченных клубной работой? Которая хочешь не хочешь, но вгоняет тебя в определённое прокрустово ложе.
Думается, что именно этим и должна заняться ФХР, ведь все сборные – её креатура. Континентальная лига ей таких тренеров не вырастит хотя бы потому, что лиге такие не нужны. Ей нужны «долгоиграющие методисты», способные собрать с нуля, выстроить и привести к светлому будущему команду при дефиците исполнителей и наличии кучи времени. А тренеру сборной нужно знать и уметь практически всё наоборот. То есть при конкуренции игроков, но дефиците времени.
Быть может, федерации следует самой выращивать таких специалистов из числа только что завершивших карьеру игроков с ярко выраженными лидерскими качествами? Не тех, которые что-то где-то много чего завоевали и по этой причине с ними нужно носиться как с писаной торбой. А тех, которые ещё в молодые годы строили всю раздевалку и могли повести команду за собой. Ставить таких ребят на кадетские сборные, чтобы они прошли со своей командой весь молодёжный цикл от 16 до 20 лет. Чтобы в этом цикле они имели право на эксперимент – вплоть до самого последнего турнира – молодёжного чемпионата мира, который, по сути, станет их выпускным экзаменом.
Может, есть ещё какие-нибудь способы и методы, но их надо искать. Потому что пути-дорожки клубов
Вячеслав Быков и Игорь Захаркин
и сборных с каждым годом расходятся в разные стороны. Кстати, сейчас в СМИ полным ходом обсуждается тема постолимпийской жизни национальной сборной. Вовсю говорят о том, что вне зависимости от сочинского результата Зинэтула Билялетдинов уйдёт главным тренером в СКА, а главным тренером сборной на следующий олимпийский цикл, то есть на четыре года, станет Олег Знарок. Не знаю, как вы, но мне, в свете всего написанного выше, это кажется большой ошибкой. Я считаю Знарка выдающимся тренером, но в первую очередь тренером-тружеником, тренером-строителем. Он много лет строил своё «Динамо», начиная с ХК МВД, но ему никто не даст времени точно так же построить сборную. Никто не даст ему три недели Пинска и 12 предсезонных «товарняков». А результат потребуют такой же, как в «Динамо».
Для сборной нужны другие. Они наверняка есть, только мы не знаем, где их искать и как выращивать. Но без них мы постоянно будем упираться в узкую специализированность экс-клубных тренеров. Когда их схемам придётся переучивать всю сборную в пожарном порядке. Когда часть отнюдь не рядовых игроков будут оказываться вне сборной, потому что не подходят под тренерскую концепцию.
И напоследок о тренерской психологии. По глубочайшему убеждению автора этих строк, одним из главнейших требований к тренерам наших любых сборных должен быть абсолютный максимализм. Внутри, в нашем хоккее, может твориться всё, что угодно, может быть «неталантливое поколение», могут быть провалы в селекции. Но допускать к руководству сборной тренера, для которого «бронза – тоже медаль», нельзя ни при каких условиях. Быть может, это нормально для тренера «Кузни» или «Сарова», но для тренера сборной иного места, кроме первого, даже на любом проходном турнире, не должно быть по определению. Фразу «бронза — тоже медаль» имеет право сказать только Владислав Третьяк только убитому горем тренерскому штабу. И только с глазу на глаз и в том случае, если все без исключения скажут, что эта сборная прыгнула выше головы.
И это должно стать состоянием души каждого игрока, приглашаемого в сборную и передаваться из поколения в поколение. Иначе мы ещё долго будем довольствоваться бронзой и даже, извините за выражение, радоваться ей.
Имеет ли право любая наша сборная так радоваться бронзовым медалям?