Довелось автору этих строк не так давно окунуться в мир, если можно так выразиться, творческих родителей. А именно, в сообщество тех, кто воспитывает из своих чад будущих Рихтеров, Коганов и Ростроповичей. Словосочетание «10 тысяч часов» в этом сообществе давно уже мем и воспринимается как само собой разумеющееся. Понадобилось даже какое-то время, чтобы получить его полную расшифровку.
Суть вот в чём. 10 тысяч часов занятий – это то количество времени, которое необходимо, чтобы любого человека, даже без талантов, превратить в профессионала высшей пробы, выдающегося специалиста. Причём правило это действует практически без исключений: если будет толика таланта, то на выходе, через 10 тысяч часов, получится гений, которому будет рукоплескать весь мир. А если, скажем, ребёнку в детстве не только наступил на ухо, но ещё и знатно там оттоптался медведь, то всё равно на выходе получится музыкант высочайшей пробы, у которого никогда не будет проблем с хорошим трудоустройством.
Самое интересное, что правило это полностью перекладывается из культурного сообщества в спортивное. И, соответственно, в хоккейное. То есть для получения гения клюшки и шайбы нужно как минимум 10 тысяч часов тяжёлых занятий. Это обязательно и исключений не имеет. Малкин, Дацюк, Ковальчук, Овечкин – все они это волшебное число за плечами имеют. А вокруг них множество изломанных и исковерканных судеб, которые по своим талантам и
… человек с двумя тысячами часов за плечами становится в этой области весьма крепким ремесленником, с четырьмя-пятью тысячами часов, если можно так выразиться, подмастерьем. Мастером называют, как правило, того, кто наработал 6-8 тысяч часов. Причём, как уже говорилось, стартовые условия особой роли не играют…
стартовому потенциалу находились гораздо выше, но в силу разных причин (как правило, матушки-лени) не наработали это необходимое время.
Причём градация до искомых 10 тысяч достаточно условная, но весьма понятная. Скажем, человек с двумя тысячами часов за плечами становится в этой области весьма крепким ремесленником, с четырьмя-пятью тысячами часов, если можно так выразиться, подмастерьем. Мастером называют, как правило, того, кто наработал 6-8 тысяч часов. Причём, как уже говорилось, стартовые условия особой роли не играют. Ребёнок может не играть на скрипке и не иметь музыкального слуха. Или никогда в жизни не стоять на коньках и даже не видеть снега. Главное – что потом, когда ему дали скрипку или надели коньки.
Причём подразумевается только то время, которое потрачено на интенсивные занятия. Скажем, если родители два часа везут по московским пробкам своего ребёнка на часовую тренировку, а потом столько же времени назад, это отнюдь не означает, что он отзанимался пять часов. Более того, в современных детско-юношеских школах он не отзанимался даже часа. Он интенсивно тренировался 15 минут, а остальное время стоял у бортика, наблюдая, как занимаются другие.
Что такое 10 тысяч часов? По сути, это вся современная школьная программа – с первого класса по 11-й. С трёхмесячными летними каникулами, с выходными и т.д. Подойди к этому вопросу с точки зрения рассматриваемого вопроса – мы могли бы из любого школьника получить к выпуску либо Харламова, не умеющего читать-писать (поскольку всё время потрачено на один предмет, в данном случае хоккей), либо «подмастерье» в двух профессиях, либо средней руки специалиста в 4-5 специальностях. Но тут уже в минус работают реалии нашей школы: замены, болезни, прогулы, отмены, качество современных учителей, подчас смутно представляющих, что они преподают. То есть 10 тысяч часов школьной программы – это теоретически, а на самом деле мы имеем за 11 лет, дай бог, тысячи 2-3 часов нормальных занятий без особой интенсивности. И всё это размазано по куче специальностей от математики и литературы до физкультуры и труда. В итоге мы и имеем выпускников, поступающих на филологический, но пишущих «деплом».
Ещё хуже дело с детско-юношескими спортивными школами. Если подходить с «почасовой» точки зрения, то советские хоккейные ДЮСШ в массовом порядке выдавали на гора выпускников с 5-7 тысячами часов за плечами. То есть весьма крепких ремесленников и хороших подмастерьев. Так откуда же взялись Малкины, Овечкины и Ковальчуки?
И тут уже смотрите в биографии. Скажем, Ковальчук в Твери занимался одновременно с двумя группами, а потом ещё гонял в хоккей с пацанами в дворовой коробке. Малкин приходил из школы, бросал портфель и гонял во дворе шайбу до и после тренировок. Маленького
Нынешние выпускники, приходящие в МХЛ, имеют за плечами в лучшем случае 3-4-5 тысяч часов. Но зато имеют кучу соблазнов за пределами хоккейной коробки. А ещё имеют природой заложенный самый что ни на есть репродуктивный возраст, когда мысли работают не на то, чтобы потренироваться пару лишних часов…
Сашу Овечкина мама Татьяна Николаевна привозила в Новогорск, забрасывала на хоккейную базу, а сама шла работать со своими баскетболистками. А Сашку не могли выгнать со льда, и он занимался порой с четырьмя возрастными группами подряд. То есть все наши хоккейные надежды сами, в режиме самостоятельной подготовки добрали необходимое количество часов до своего нынешнего звёздного состояния.
Но это поколение, по сути, последнее, у которого не было столь огромных внешних отвлекающих факторов, которые есть сейчас. Во времена их детства не было мобильных телефонов, компьютерных приставок, да и компьютеры ещё начинали свою историю и стоили очень дорого. А что делать с нынешним поколением? Которому не дадут, как в советской ДЮСШ, 7 тысяч часов интенсивных занятий, поскольку и школ меньше, и качество тренерского состава в целом ниже всякой критики. Нынешние выпускники, приходящие в МХЛ, имеют за плечами в лучшем случае 3-4-5 тысяч часов. Но зато имеют кучу соблазнов за пределами хоккейной коробки. А ещё имеют природой заложенный самый что ни на есть репродуктивный возраст, когда мысли работают не на то, чтобы потренироваться пару лишних часов, а совсем наоборот, в сторону красивых девушек.
Что же делать? Безусловно, определённые методики есть. Например, у спецслужб, которые за пару лет нормально дают три иностранных языка, причём один на уровне носителя. Минус этих методик заключается в том, что они требуют ежедневной многочасовой работы на пределе и за пределами человеческого организма. А также работы под угрозой боли (это лучший из всех известных человечеству способов интенсификации любого учебного процесса). Конечно, в учебных подразделениях спецслужб не разбивают в кровь морду и не бьют арматурными прутьями. Удар электрическим током в случае неправильного ответа – лучших результатов при обучении любой дисциплине ни одна методика ещё не дала. Другое дело, что при работе с детьми вряд ли такой способ имеет право на жизнь («Шурик, это не наш метод!»). Хотя олимпийские чемпионы в Китае выращиваются именно такими способами. Но кто же в России даст целенаправленно издеваться над детьми (а такая подготовка со стороны выглядит как сущее издевательство)? Вот тихо спиваться, скуриваться и скалываться – сколько угодно, а профессии, которая прокормит не только тебя, но и твоих детей и внуков, но через боль – это противоречит либеральным ценностям и мировым соглашениям об охране детства.
Что делать? Частично ответ на этот вопрос уже найден в Северной Америке, где всемерно повышают именно интенсификацию учебного процесса. Грубо говоря, наш ребёнок, отучившийся в хоккейной ДЮСШ от начала до конца, имеет за плечами, скажем, 4 тысячи часов. А американский, при том же затраченном времени, уже 6-7 тысяч. У них дети не стоят на тренировках у бортиков, пока тренер занимается с другими. У них тренировочный час – это реальный час интенсивной работы. И на выходе получаются Гальченюки. Там, за океаном, ищут и находят новые способы и методы, а это означает, что разница между нашими и заокеанскими выпускниками хоккейных школ будет только расти, и не в нашу пользу.
… простым увеличением количества ледовых дворцов, ФОКов и хоккейных коробок дело не решить. С их увеличением мы будем получать ежегодный прирост «ремесленников» и «подмастерьев». Которые, конечно же, понадобятся в четвёртые звенья КХЛ, в ВХЛ и РХЛ, но с которыми чемпионаты мира и уж тем более Олимпийские игры никогда не выиграть.
Тут уже простым увеличением количества ледовых дворцов, ФОКов и хоккейных коробок дело не решить. С их увеличением мы будем получать ежегодный прирост «ремесленников» и «подмастерьев». Которые, конечно же, понадобятся в четвёртые звенья КХЛ, в ВХЛ и РХЛ, но с которыми чемпионаты мира и уж тем более Олимпийские игры никогда не выиграть.
Вряд ли помогут этому всевозможные лимиты и «обязаловки». То есть просиживание штанов в профессиональных клубах и даже участие в тренировках с профессионалами. У профессиональных игроков в течение сезона тренировки носят поддерживающий характер. Как у Мстислава Ростроповича, который уходил репетировать в разгар собственного банкета, объясняя свой уход так: «Если я не позанимаюсь один день – это увижу только я. Если два дня – увидит профессионал. Если три – увидят все». Но у Растроповича за плечами на тот момент было 10 тысяч часов. И у профессиональных игроков есть свои часы. А у молодых пацанов их слишком мало, и в этих условиях дополнительно уже не наработать.
Быть может, вслед за насыщением льдом регионов следует обратить внимание на создание действительно специализированных учебных заведений? Например, на базе того же Новогорска. Собирать там детей со всей страны, давая им реально интенсивную хоккейную подготовку, пусть и в ущерб общеобразовательным дисциплинам. Собирать там действительно горящих душой и сердцем детских тренеров, прошедших подготовку по интенсификации учебного процесса. Безусловно, в чём-то будем проигрывать, но разве кто-то требует от Малкина фундаментальных знаний в области молекулярной физики? И вряд ли кто-то осудит Дацюка, если, скажем, он напишет в «Твиттере»: «Превед».
А пока мы отстаём. С уходом наших сегодняшних звёзд отставание приобретёт катастрофический порядок.
Альбервиль-1992. Наше последнее олимпийское золото