Игорь Уланов вспоминает свою карьеру в НХЛ

Игорь Уланов уехал в НХЛ ещё в советское время. Он стал первым, кто доказал всей НХЛ, что у нас тоже умеют играть жёстко. Уланов провёл в Северной Америке 15 лет, поиграл в восьми клубах НХЛ и заработал репутацию бесстрашного защитника. Он никогда не притворялся на льду, порой играл с травмами и, вернувшись в Россию, с непониманием встречал любой случай симуляции в хоккее. Обманывать игру Уланов не умеет.

«ПИСЬМО ИЗ „ВИННИПЕГА“ ПЕРЕВЕЛА ШКОЛЬНАЯ УЧИТЕЛЬНИЦА»

– В НХЛ вы заработали репутацию жёсткого защитника. Научились силовому хоккею уже за океаном или когда играли за «Химик»?
– В «Химике». Владимир Филиппович Васильев предпочитал габаритных игроков, умеющих играть физически. Когда я приехал в Воскресенск из свердловского СКА, мне пришлось вливаться в коллектив, делать, что говорят. Тогда для меня и начался жёсткий хоккей.

– Алексей Яшкин рассказывал, что во время заокеанского турне «Химика» в декабре 1990 года его больше всего впечатлил жаркий Лос-Анджелес. А вас?
– Мы сыграли семь матчей: с «Лос-Анджелесом», «Сент-Луисом», «Айлендерс», «Монреалем», «Баффало»,

«Бостоном» и «Миннесотой». Наверное, самые яркие воспоминания остались от «Баффало», потому что там уже выступал Александр Могильный. Хотя нам было интересно везде, куда бы мы ни приехали.

– Во время тех игр думали, что вскоре сами можете оказаться в НХЛ?
– Конечно, нет. Мы думали только о том, чтобы выступить достойно, сыграть в европейский хоккей, ну и показать, что мы тоже можем играть в тело. Думаю, нам это удалось.

– Сейчас об НХЛ дети узнают едва ли не раньше, чем о КХЛ. А вы когда стали следить за североамериканской лигой?
– Информации было совсем немного. Мы знали, что есть такая лига, есть Гретцки и Лемье, там играют в жёсткий и быстрый хоккей. Вот, пожалуй, и всё. Мы знакомились с НХЛ во время Суперсерий. Ещё до нашего турне по Америке в СССР приезжали «Монреаль» и «Миннесота», которой мы проиграли в Воскресенске 2:3. Молодой Козлов забил им два гола.

– А следующим летом вас выбрал на драфте «Виннипег». Вас приглашали на драфт?
– Нет, я даже не знал об этом. Дело было так: возвращаюсь из отпуска и встречаю в Воскресенске тренера по боксу. Он отдаёт мне письмо полностью на английском. Поехали в школу искать учителя английского. Когда перевели, узнал, что меня выбрал «Виннипег». Это было очень приятно. Ведь я только один сезон провёл в Воскресенске и сразу попал на драфт.

– Сразу возникло желание уехать?
– Желание-то возникло, только я понимал, что шансов мало. Сами посудите: никому не известный игрок, только приехавший из СКА, ну, куда я мог уехать? Осенью я встретился в Москве с агентом Полом Теофаносом. У Славы Козлова была неприятная ситуация. Он попал в аварию, в которой погиб молодой защитник «Химика» Кирилл Тарасов. И Теофанос приехал проведать Славу, который также был задрафтован. Тогда же я обсудил с Теофаносом свою ситуацию. Он предложил попробовать, хотя признал, что шансов практически нет. Никаких изменений не произошло.

– А потом вы поехали с олимпийской сборной в турне по Америке…
– Да, Владимир Филиппович был старшим тренером команды. На Новый год мы поехали на матчи против Дэйва Кинга в маленьких городках Альберты. Мне удалось себя проявить, два раза меня признали лучшим игроком. На седьмой матч приехал представитель «Виннипега», и после окончания серии я оказался в «Джетс». Я приехал в команду в тот момент, когда сразу у нескольких защитников были травмы. Мне отвели на просмотр две недели, но уже через неделю я подписал четырёхлетний контракт.

– То есть перед началом турне вы не знали, что не вернётесь в Россию?
– Нет. Всё решилось в последний день перед отъездом, уже после матча. И я решился.

– Трудно было принять решение?
– Нет. Я знал, что это серьёзный уровень. Если бы я не подошёл, клуб организовал моё возвращение обратно домой. Сложность была в другом: в языковом барьере, в незнакомой команде и новом тренировочном процессе. Первое время пришлось стоять в сторонке: при упражнении вставал последним в очереди и смотрел, что делают другие. На словах мне никто не мог ничего объяснить.

– Оставшись в Америке, вы лишили себя шанса сыграть на Олимпиаде в Альбервилле. Не жалеете об этом?
– А меня и не рассматривали как кандидата в сборную. На турне я поехал просто потому, что был нужен габаритный защитник. А в НХЛ у меня получился удачный сезон, здорово сыграл против «Ванкувера» Павла Буре.

«ВСЕ УВАЖАЛИ „КОУЧА БИЛЛА“

– Как в „Виннипеге“ отнеслись к первому русскому?
– Я был не первым. В фарм-клубе „Монктон“ уже был наш игрок. В Виннипеге живёт немало выходцев из Украины и России. А в хоккейных вопросах мне помогал журналист Игорь Куперман. Он работал в офисе „Виннипега“, переводил мои интервью, помогал с решением бытовых вопросов.

– В то время существовала традиция ужина новичков?
– Конечно! Чтобы считаться новичком, нужно было провести определённое количество матчей. После Олимпиады к нам приехал ещё Женя Давыдов. У меня было 27 игр – этого было достаточно. А вот Давыдов не набрал нужное число. Чтобы не проставляться мне одному, решили отложить ужин. В следующем сезоне нас было уже семь человек: Жамнов, Давыдов, Баутин, Уланов, Селянне и ещё двое. Мы отвели всю команду в хороший ресторан.

– Ветераны пытались вас разыграть?
– Да, заказывали бутылки вина по 10 тысяч долларов. Вообще, хороший винный лист получился. Мы весело провели время: шутили, пели гимны. Мы – наш, Селянне – финский.

– Не удивлены, что Селянне до сих пор играет?
– Нисколько. Он серьёзно относится к хоккею: в раздевалке, на льду – всегда следит за собой. Думаю, он ещё и в следующем году останется. И я рад, что у меня была возможность играть с ним в одной команде. Запомнился сезон, когда он побил все рекорды. Это одно из ярчайших моих воспоминаний.

– За вами в „Виннипег“ приехало много русских: Давыдов, Баутин, Жамнов, Каминский, Борис Миронов, Микульчик. Это мешало в изучении английского языка?
– А сколько игроков ещё приезжало в лагерь! Харийс Витолиньш, Равиль Гусманов, Игорь Королёв,

Николай Хабибулин, младший брат Карповцева – всего 11 человек. Некоторые приехали с жёнами и подругами. Нам выделили учителя английского. После тренировок все шли отдыхать, а мы группой из 17 человек – учить язык. Это происходило с шутками, но кому было надо – нахватался знаний.

– Два года в „Виннипеге“ ассистентом тренера был Зинэтула Билялетдинов. Работать с тренером из России было проще?
– Работать с Зинэтулой Хайдаровичем было просто отлично. Он был третьим тренером и занимался чисто с защитниками. Часто оставлял нас после тренировок минут на сорок и давал специальные упражнения. Из наших защитников тогда были Миронов, Баутин и я. Хотя он много помогал не только нам, но и Дэррилу Шэннону или совсем молодому Куинту, который сейчас в „Тракторе“. С ним вообще отдельная история приключилась. Билялетдинов обладал огромными знаниями и большой работоспособностью. Благодаря ему многие задержались в НХЛ.

– У Билялетдинова был большой авторитет в команде?
– Да. Все знали о его огромном опыте. Он прошёл через все сборные, а там уважают такое. Игроки прислушивались к нему, а мы – особенно. Все относились к нему любя, звали „Коуч Билл“.

– Во время игр он подсказывал вам на русском?
– Конечно! Но надо отдать ему должное: сколько раз видел, как он сидел в аэропорту в ожидании самолёта и учил английский со словарём. Он довольно быстро выучил необходимые фразы, чтобы все игроки его понимали.

»КУИНТУ ПОБРИЛИ ДАЖЕ БРОВИ"

– А теперь расскажите о весёлой истории с Куинтом.
– Когда новичок приходит в команду, ветераны над ним шутят. И вот Куинта побрили, в том числе и брови. Оставили лишь бакенбарды и немного волос сзади, которые виднелись из-под шлема.

– Он не сопротивлялся?
– У него не было шансов. В команде были Кит Ткачук и Тай Доми. Такие ребята кого хочешь усмирят. Когда Куинт надевал шлем, было ощущение, что у него есть волосы, но когда его снимал, открывалась полностью лысая голова. В таком виде он и ходил, пока волосы не отрасли. Но это всё было без обид, команда у нас была дружной. Дедовщины никакой не было, при этом новички знали своё место. А если во время игры что-то случалось, любой ветеран заступался за новенького игрока.

– Над вами так не шутили, когда вы только приехали?
– Надо мной – нет. А вот с американцем Ткачуком была история, когда он приехал в команду после Олимпиады. Мы были на выезде в Лос-Анджелесе, ждали командный автобус и положили сумки на землю. Пока один из ветеранов отвлекал Ткачука,

Эдди Ольчик который потом был генеральным менеджером и тренером «Питтсбурга», взял декоративный булыжник с клумбы и убрал его в сьюткейс Ткачука. В итоге Ткачук привёз этот огромный булыжник в гостиницу.

«ПРОБЕРТ – ПЛЮШЕВЫЙ МИШКА»

– Вы поиграли во многих городах. Где вам жилось комфортнее всего?
– Во Флориде, где каждый день лето, а рядом – пальмы и бассейн. Когда впервые там оказываешься, думаешь: «Как тут здорово! Оставаться бы здесь до конца карьеры». Но месяца через три всё приедается. Я стал чувствовать, что мне не хватает смены времён года: осени, весны, зимы. Ну а самая комфортная команда – это «Виннипег» и «Эдмонтон». Там были отличные коллективы, все игроки – приблизительно одного возраста. Атмосфера была очень сплочённой, ощущался настоящий командный дух.

– Когда вы оформили канадское гражданство?
– Я играл тогда в «Монреале».

– Это упростило вашу жизнь?
– После этого стало проще людям, которые оформляли поездки в США. С канадским гражданством въезд возможен при наличии водительских прав. Если его нет, нужно возить с собой большое количество разных бумаг, предъявлять их на границе, доказывать, что всё в порядке, и у тебя есть рабочая виза.

– Чем запомнился Чикаго?
– Гангстерский город, да (смеётся)? Так его называют. Замечательное место. Когда Чикаго показывают в кино, город сразу легко узнать, ни с чем не спутаешь! И команда у нас была сильной, много обладателей Кубка Стэнли играло. Я там надолго не задержался, конкуренция в составе была очень приличной. Меня и обменяли.

– В «Чикаго» вы играли со знаменитым тафгаем Бобом Пробертом. Что это был за человек?
– Плюшевый мишка! Здоровый, огромный, очень габаритный игрок. На льду против него было сложно. А вне хоккея это был добрейший человек с отличным чувством юмора, с ним всегда можно было пошутить.

– У него были проблемы с алкоголем…
– Было такое. Но когда я приехал в «Чикаго», он второй или третий год был «чистый». К нему тогда не было замечаний. Кажется, лига поставила ему условие: или хоккей, или алкоголь.

– В «Тампе» вы познакомились с Филом Эспозито?
– Он первый, кто пожал мне руку. Эспозито – замечательный человек. «Тампа» была создана благодаря ему. Он привлёк спонсоров, чтобы они организовали там команду. Первое время владельцами клуба были японцы. Именно Эспозито убедил их и доказал, что «Тампа» нужна городу и должна существовать.

– Соперничество между «Тампой» и «Флоридой» принципиальное?
– Да. Это дерби. Такое же есть в Альберте между «Калгари» и «Эдмонтоном» или в Нью-Йорке – между «Рейнджерс» и «Айлендерс». Я играл за «Флориду» в третьем сезоне её существования. Однажды мы поехали в торговый центр на автограф-сессию. Время – 10 утра.

Мы сидим одни, никого рядом нет. Одни бабушки подходят и спрашивают, кто мы такие и что тут делаем: «А что, во Флориде есть хоккейная команда?» Затем появились какие-то люди, принесли на подпись шлемы из американского футбола. Мы, вроде, хоккеисты, а подписывали бейсбольные мячи и биты. Тогда хоккей в штате был экзотикой.

– Почти в каждой команде у вас были русские партнёры. Для вас это было важно или со временем перестало иметь значение?
– Только поначалу. Например, в «Вашингтоне» я близко сдружился с Сергеем Гончаром. Тогда мне хотелось русского языка, родной речи. А потом я женился на канадке, дети говорили на английском, и присутствие русских партнёров перестало иметь первостепенное значение. Есть русские – хорошо, нет – ну и ладно. Это бизнес – ты не ищешь команду с русскими. Но получалось так, что я действительно почти везде играл с нашими: с Владом Малаховым – в «Рейнджерс» и «Монреале», Кривокрасов был в «Чикаго», Селиванов, Титов, Жолток – в «Эдмонтоне», Озолиньш, Юшкевич, Новосельцев, Кравчук – во «Флориде». Даже не помню, где не было наших ребят.

«ЛИНДРОС – ИГРОК ПОД ДВА МЕТРА, А ТУТ ЕГО МАМА ЗВОНИТ»

– У вас немало драк в НХЛ. Был какой-то любимый оппонент?
– Много? Считали (смеётся)? Кто сбрасывал перчатки, тот и любимый на этот момент. Ты не выбираешь. Были и неприятные люди, с которыми приходилось драться, заступаться за партнёров, или ребята заступались за меня.

– Бывало, что выяснение отношений переходило на следующие матчи?
– Причём даже говорили друг другу на льду: «Скоро опять играем, встретимся и разберёмся». Вот и разбирались.

– Прочитала, что у вас были особые счёты с Эриком Линдросом… Когда потом встретились с Линдросом в «Рейнджерс», нормально общались?
– Отлично. Кстати, мы в один год пришли в команду, я немного раньше, он – позже. Встретились на сборах, пожали друг другу руки, хотя на льду мы познакомились раньше…

– Мама Линдроса однажды пожаловалась вашему агенту на то, что вы нанесли травму её сыну. С ней тоже познакомились?
– Ну, нельзя сказать, что она пожаловалась. Сам факт звонка удивил. Линдрос – игрок под два метра, 120 кг мышц, а тут его мама звонит агенту другого игрока. Когда агент мне рассказывал об этом, рядом были ребята из команды, и все заулыбались. Так что с мамой я не знаком, а вот папу видел часто по телевизору, хотя лично не общались.

– Он выступал по ТВ?
– У него часто брали интервью. Он был агентом Эрика.

– Были случаи, когда тренеры выпускали вас только с целью подраться?
– Нет. Это была не моя задача и не моя работа – сбрасывать перчатки. Только в пылу игры

под воротами получалось подраться или заступиться за партнёра.

– А драться против русских или бывших партнёров приходилось?
– Из русских, по-моему, мы сцепились лишь с Коваленко. Андрей играл за «Каролину». Получилось чисто случайно, мы просто свалились, даже не били друг друга. С друзьями никогда не дрался.

– После локаута 2004 года НХЛ объявила борьбу против «грязи» в лиге. Защитникам пришлось сложнее?
– За многое стали наказывать, отменили игру бедром, потому что была угроза травмы колена. А у некоторых этот приём получался неплохо.

– Почему вы не играли в локаутный сезон?
– На тот момент я уже много поездил. Не хотелось очередного переезда. Тем более что у меня росли три сына-хоккеиста. Решил поучаствовать в их хоккейной карьере. Остался дома, возил их на игры и турниры. Думаю, для семьи я правильно провёл локаут.

– Сыновья до сих пор играют?
– Да, они живут в Торонто. Старший сын 96-го года, играет в юниорской лиге.

– Все защитники?
– Два нападающих, один защитник – упрямый и работящий.

«ОДНАЖДЫ КИНЭН ВЫПУСКАЛ МЕНЯ, ЧТОБЫ Я ОШИБСЯ»

– Все знают про вашу травму глаза. Вы тогда без визора играли?
– Визоры появились, когда я играл в Воскресенске. Тогда считалось очень здорово в них играть. И тут я приезжаю в «Виннипег», оказываюсь вторым или третьим в команде по росту, а играю с визором. Мне сразу сказали снимать, но я отказался. А потом присмотрелся: в «стекле» играли лишь техничные хоккеисты, но не жёсткие защитники. Там считали: «Что ты, как девочка, в визоре?». Когда понял этот момент, снял его сам. Но после травмы глаза призадумался. Мне делали сварку глаза лазером, провели несколько операций, но глаз сохранили.

– Зрение быстро восстановилось?
– В течение недели. После удара клюшкой по глазу спрашиваю доктора: «У меня глаз закрыт или открыт?». Ничего не видел. Хотя сначала был адреналин, не чувствовал страха, а вот после матча, когда отошёл от игры, снял форму, испугался. В голове появились мысли: дети, карьера, деньги, работа. Но меня подлатали, хорошо, что всё обошлось.

– Во «Флориде» вы играли под руководством Майка Кинэна. Бочки по раздевалке летали?
– Нет, видимо, тогда он уже успокоился. Может, только в «Рейнджерс» так было. Он, конечно, своеобразный тренер, отличный психолог. Его собрания перед игрой – это нечто. Кинэн проводил их довольно эмоционально, умел подобрать нужные слова. Но во время тренировочного процесса были странности. Например, он мог всю тренировку простоять на скамейке и просто стучать клюшкой по бортику. Но я рад, что у меня был опыт работы с ним.

– Он мог жёстко выговорить всем, даже игрокам уровня Павла Буре?
– Думаю, что да. Он не церемонился, и авторитетов для него не было. Вся команда – под одну гребёнку.

– А игроки могли ему высказать всё, что думают?
– Могли, но, видимо, не отвечали. Я один раз ответил, и ему не понравилось.

– Отправил вас в фарм-клуб за это.
– Точно. Ситуация была такая. В первом периоде он обвиняет меня в том, что я сделал неправильную передачу. Там была атака в нашу сторону, но гол не забили. Но Кинэн всё равно сажает меня после двух смен. В перерыве он заходит в раздевалку и говорит: «Ты почему так делаешь?». Я ему хочу объяснить, что не сделал ничего неправильного. Он начинает заводиться: «Ты что, меня лжецом называешь перед всей командой?» Я отвечаю: «Вы сами себя так называете». Он отправляет меня к видеооператору Скотту. Никаких ошибок мы не находим. Игра возобновляется, и Кинэн выпускает меня через смену, ждёт, когда я ошибусь, чтобы доказать свою правоту. Я понимал, что всё это устроено специально. Никогда я не играл так много. Но матч мы доиграли без ошибок.

– И что же дальше?
– Вечером в гостинице раздаётся звонок от администратора: «Твоя форма собрана, утром забирай её, едешь в фарм-клуб. Билеты тебе оставили». Я спускаюсь вниз – там Кинэн с помощниками: «Майк, если ты совершил ошибку,

не надо срываться на игроках. Мы же играем все вместе. Все всё видят. Если допустил ошибку, просто признай, что ты не прав и веди игру дальше». На что он мне отвечает: «Мне не о чем с тобой говорить, разговор окончен. Своё будущее ты знаешь». Ну, я уезжаю в фарм-клуб, провожу там один матч, и меня вызывают обратно. Наша «Флорида» играла на выезде с «Колорадо». Я приезжаю прямо к командному ужину. Тренерский стол – при входе. Там, кстати, был русский массажист Миша Манчик. Все хотят меня приветствовать, но Майк подходит первым: «Игорь, добро пожаловать. Как дела? Наконец-то вернулся». На этом эпизод был исчерпан.

«У НАС ЛЮБЯТ СХИТРИТЬ, ОБМАНУТЬ, СРЕЗАТЬ УГОЛ»

– Чему вас научила Америка за 15 лет?
– Дисциплине и профессионализму. Без этих двух компонентов хоккей невозможен. Больше чем у половины российских хоккеистов этого нет. Если бы было наоборот, в сочетании с талантом наших игроков, лига была бы намного сильнее.

– Почему же этого нет у наших игроков?
– Менталитет сказывается. Мы живём сегодняшним днем, где-то готовы схитрить, обмануть, срезать угол.

– Не думали остаться там?
– У меня не было планов возвращаться. Два последних контракта в «Эдмонтоне» я подписывал без агента. Я хотел остаться, там – семья, три сына играют в хоккей, дом в Торонто, что может быть лучше? В 2006 году, когда мы проиграли «Каролине», у меня закончился контракт. Я ждал новый, но тут появилось предложение из Ярославля. Мне предложили хорошую сумму, а всё-таки надо содержать семью.

– Почему у вас дом в Торонто? Вы никогда не играли за «Мейпл Лифс»?
– Многие спрашивают (смеётся). Хороший и красивый город, жена оттуда родом. Приятное место.

– В сборную вас приглашали?
– На чемпионат мира в 1994 году и на Кубок мира в 1996 году. Вот два турнира, в которых я поучаствовал.

– После НХЛ интересно было играть в России?
– Да, тут нет языкового барьера, хоккей совсем другой, более техничный, физической работы меньше, в тело не играют. Первые полгода присматривался, было много новых имён, знал лишь игроков десять.

– Почему вернулись именно в Екатеринбург?
– Когда я закончил играть за минское «Динамо», полтора года у меня была пауза. Пару раз местная СДЮШОР «Юность» приглашала меня на турнир как почётного гостя. Я поздравлял чемпионов, вручал кубки. Потом подумал, почему бы не попробовать поработать с детьми. Сначала был помощником тренера в детской команде, потом старшим тренером, а в этом сезоне мне предложили стать консультантом взрослой команды по работе с защитниками.

– А из Америки и Канады не было предложения?
– Предложения были, но там всё было незнакомо, надо было начинать с нуля.

– Вы проводите в Екатеринбурге летние лагеря. Большим спросом пользуются тренировки Игоря Уланова?
– Это школа для защитников. Таких в нашей стране мало. В России вообще немного хороших защитником. В обычных хоккейных школах учат азам, там нет четкой специализации защитного плана. Для Урала такие тренировки – новое. Такого тут раньше не было. В первом лагере приняло участие 30 защитников, во втором – 40. Не знаю, что будет этим летом со мной…

– В Екатеринбурге хотите надолго задержаться?
– Планы такие есть. Но решение будет принимать руководство. От нас зависит лишь результат команды. Наше дело –

работать, а решать будут президент клуба и попечительский совет.

«НЕПОНЯТНО, С КАКОЙ ЦЕЛЬЮ ПРИЕЗЖАЛ ЛУПУЛ»

– Вы говорили, что вам не понравилось, как много в России «игроков-артистов», которые показывают, что им больно…
– Я прекрасно понимаю, какой хоккей в данный момент. Большинство может решить судьбу игры. Многие игроки этим пользуются. Я прошёл через многое. И когда человек лежит и загибается у борта, а потом выходит в следующей смене, у меня всё внутри переворачивается. Я этого не понимаю. Это неправильно по отношению к хоккею.

– Если такие будут в вашей команде, станете отучать?
– Конечно, я с ним поговорю. За артистизм балы не ставят, с мастерством это не связано. Причем, даже доктора в курсе. Был момент, я играл ещё. Игрок лежал, загибался, я сказал доктору: «Беги скорее! Ему плохо». На что он ответил: «Подожди, он ещё знак не подал».

– Знак?
– Например, если перчатки сбросил, доктору надо бежать. Если перчатки на руках, у него всё в порядке, просто лежит и притворяется.

– В НХЛ такого нет?
– Там за такое свои же ребята в раздевалке на смех поставят. О таких вещах даже разговоров не бывает.

– Вы ожидали, что Джоффри Лупулу будет тяжело в Екатеринбурге?
– Непонятно, с какой целью он вообще приехал: посмотреть на Россию или поиграть в хоккей? Я помню его, когда он только начинал в НХЛ, был молодым и дерзким игроком. Вся его статистика говорила об этом. Мы смотрели его голы – они все были рабочими. Но то ли у него что-то здесь не сложилось, то ли он вёл двойной образ жизни. Естественно, мы ждали от него большего. То, как он провёл здесь матчи, больше шокировало нас, чем его. Большой помощи команде он не принёс.

– Сейчас в хоккее есть такой игрок, который напоминает вам себя самого?
– Недавно он одевался на игру. Вы видели Матч легенд Екатеринбурга. Так вот, это игрок был под 55-м номером (смеётся).