Продолжение. Начало: Хомицкий: Белов всё расскажет, покажет и разжуёт
– Расскажите немного о детстве. Как вы пришли в хоккей?
– Я начал довольно поздно для хоккеиста – около девяти лет. Долго просил отца отвести меня в секцию. Он сам очень болеет хоккеем и даже играл немного. И вот ехали мы как-то с дачи, остановились, он говорит: «Ну всё, пошли». В принципе, я уже умел кататься – все речки мои были. Но в общую группу меня сразу не взяли – там были ребята, которые уже по два года занимались. И тренер мне сказал: «Мальчик, иди пока в сторонке покатайся». Я полгода катался в сторонке, объезжал стойки. До сих пор помню момент, когда меня взяли в общую группу. У меня была такая эйфория.
– Это какой нужно иметь характер, чтобы в девять лет полгода терпеливо объезжать стойки?
– Мне нравился хоккей. Наверное, я очень этого хотел. Смотрел на взрослых и даже на сверстников, с которыми тренировался, и видел, что они уже умеют то, чего я ещё не умею. Мне хотелось этому научиться. В моей жизни долгое время были только тренировки и школа, даже друзей особо не было.
Вадим Хомицкий
Я и гулять-то не успевал. Уроки сделал — и спать, потому что на тренировку вставать в пять утра.
– Никогда не возникало желания бросить хоккей?
– Я не помню такого. Мы и с родителями как-то сидели, вспоминали – не было такого. Настолько был заряжен, что за уши не оттащишь. Сам просыпался – все, поехали на тренировку. Не просыпал никогда. Такое детство было.
– Помните свою первую детскую победу?
– Да, помню. Мне тогда было 13 или 14 лет, меня взяли из «Химика» играть за «Спартак» в финале регионов по моему году. Тогда от каждого региона в финальном турнире участвовали по две команды, а ещё трёх игроков каждая команда могла брать из других клубов. От Москвы тогда поехали ЦСКА и «Спартак». Я своё первое в жизни золото выиграл со «Спартаком».
— А буквально через несколько лет оказались в ЦСКА.
– Да, и такое бывает. На самом деле переход из молодёжного хоккея во взрослый у всех очень сложный. Но мне повезло с тренером. Он в меня поверил, дал мне карт-бланш, и я начал прогрессировать. Меня начали подключать к первой команде «Химика», когда мне не было и шестнадцати. И года через полтора поступило предложение от ЦСКА. Мы посоветовались и решили, что надо ехать. Даже в Воскресенске тренер сказал: «Это хороший шанс. ЦСКА, Москва – ты будешь у всех на виду. И тем более такой тренер, как Тихонов: поезжай». Я собрал сумки и поехал. Хотя на самом деле в Воскресенск мотался почти каждый день, там всего 100 километров.
– Каким вам запомнился Виктор Васильевич Тихонов?
– Многие говорят, что он кричал. Да, он кричал, здорово кричал. Но игра проходила, он забывал, и на следующий день приходил как ни в чём не бывало, и мы снова работали. Конечно, это великий тренер, и дал он мне очень много. Когда я пришёл в ЦСКА, мы ещё играли в Высшей лиге. У нас была довольно молодая команда. Нам всем было по 18-19 лет. Он взялся за нас и давай гонять. И за два года мы тем же составом вышли в Суперлигу.
– С приходом Быкова многое изменилось в ЦСКА?
– Он пришёл со своими наработками и европейским взглядом на хоккей. Всё стало демократичнее. Нам всем поначалу казалось странным то, что можно даже не жить на базе. Помню, он сказал: «Ребят, вы все профессионалы, живите дома». После Тихонова это было диковато. Я чуть ли не последним съезжал с базы, настолько к ней привык. Ну и вообще-то мне ехать некуда было.
Под руководством Быкова у меня были хорошие сезоны, я попал в сборную. А потом решил поехать в Америку…
Меня многие спрашивают, не жалею ли я об этом? Скажем так: если бы не съездил, то, наверное, жалел. А, может, если бы остался, Вячеслав Аркадьевич продолжил подключать меня к сборной. Это двоякий вопрос, я его сам себе иногда задаю. Но это жизнь. Я реалист. Что есть, то есть. Сделан шаг, это мой выбор, и я сам себе не должен изменять.
– Самый удачный сезон в России вы всё-таки провели под руководством Ржиги. Он сильно изменил «Атлант»?
– Начинали мы тот сезон с Борщевским. Тоже была приличная «предсезонка», сбалансированная команда, тоже с европейским подходом к хоккею. Николай Константинович акцентировал внимание на деталях, много давал катания, именно просто скольжения. С ним было интересно работать. Но так сложилось, что мы не очень удачно начали сезон, череда травм была. И у нас немножко не пошло. Потом пришёл Милош Ржига. Помню его первую тренировку. Мы собрались в тренажёрном зале, начали заниматься. Он заходит, смотрит на нас и говорит: «Ребят, мы что, на похоронах находимся? Что у нас происходит? Почему никто не улыбается? Вы должны работать и улыбаться. Не штанга должна с вами работать, а вы с ней. Она вас должна бояться!». И потихоньку с каждым днём эмоциональный фон начал меняться, пошёл вверх. Что-то он изменил, что-то осталось от Борщевского. Но с каждой тренировкой команда преображалась, и мы начали выплывать.
– Можно сказать, что это произошло за счёт его эмоциональности?
– Нет, всё-таки я считаю, что многое на это повлияло. И ребята между собой поговорили о том, как мы дальше будем действовать, и тренер свои корректировки внес. Можно сказать, что сложился кубик Рубика, и всё оказалось на своих местах. В итоге мы добрались до серебра.
– Успел ли вас уже чем-нибудь удивить Белов?
– Я не очень хорошо знал его до этого сезона. Он активный и эмоциональный на тренировках. Как говорится, тренер – это лицо команды. Он смотрит на нас, мы равняемся на него. Видно, что он опытный специалист, у него много своих наработок. На каждой тренировке он вносит что-то новое, корректирует твои действия. Я думаю, нам предстоит хороший, интересный сезон. Будем работать так, как требует Белов, и надеяться, что мы его не подведем.
Окончание следует.
Вадим Хомицкий