Всегда тяжело писать о человеке, ушедшем только что, вот-вот, не прошло и суток… С одной стороны, полное осознание потери ещё не пришло, говоришь себе: да вот же, ещё вчера писали, что врачи борются, что есть улучшения, что всё будет хорошо… С другой, как-то отчётливо понимаешь, что человека не будет ни завтра, ни через неделю, что он останется легендой, но уже не живой.
Нельзя сказать, что сообщение о смерти Владимира Евгеньевича повергло в шок. Была ведь госпитализация, реанимация, два дня тревоги и ожидания… Ощущения внезапного удара, какое было, скажем, после ярославской трагедии, не возникло. И всё же подготовиться к этому полностью невозможно. 2012-й оставил нас без Эдуарда Иванова, Валерия Васильева, а теперь вот приходится расставаться с совсем молодым ещё человеком (52 года – вообще не возраст для мужчины) – Владимиром Крутовым. С его последнего дня рождения не прошло и недели … Странная ирония судьбы.
Два года назад, когда Крутова включали в Зал славы ИИХФ (включали, надо сказать, с большим опозданием, чуть ли не в качестве подачки – через год после легендарного венгерского судьи Лацло Шелла и одновременно с великой финской хоккеисткой Ниеминен-Вялиля), в беседе с известным спортивным журналистом Юрием Голышаком он так объяснил своё молчание
Володя Крутов с мамой
на церемонии: «Что же мне вспомнилось-то… Вот Ирбе рассказал, кажется, про всю свою карьеру. А мне, значит, надо было пересказать свои тридцать лет в хоккее? Два дня понадобится!».
И правда, чтобы хотя бы полностью уместить все вехи карьеры этого хоккейного титана, понадобится не один десяток печатных листов, а уж устный рассказ не выдержат даже самые крепкие слушатели. Поэтому мы пройдёмся по вехам вкратце.
Владимир Евгеньевич был одним из самых известных и узнаваемых спортсменов Советского Союза в 80-х. Играя в легендарной «ларионовской пятёрке» в сборной и ЦСКА, он стал кумиром миллионов любителей ледового спорта, двукратным олимпийским чемпионом, пятикратным чемпионом мира.
Его знали и уважали все, но стоила такая оценка больших трудов. Сам Крутов не раз говорил, что хоккей хоть и стал для него жизнью, всегда был тяжёлой работой, в которой не могло быть поблажек и перекуров.
«Люблю Владимира Крутова, форварда выдающегося и неповторимого, неистощимого в игре на выдумки, — писал великий Анатолий Тарасов. — И ещё люблю его за терпение и за… глаза. Никогда и никому он не жалуется, хотя синяков и шишек получает куда больше обычной нормы. Но о переживаниях — горьких и радостных — говорят только глаза Володи. И о том, что здорово досталось от соперника, и о том, что судья несправедлив, и о том, как хорошо ему с такими партнёрами. Рыцарство, честность суждений — всё это могут прочитать в его глазах те, кто умеет читать что-то в человеческом взгляде». Со словами хоккейного маэстро сложно поспорить: вся жизнь Крутова была настоящим хоккейным подвигом, без элементов шоу, но зато с жаждой побед и любовью к игре.
А начиналось всё в Москве 1 июня 1960 года, когда в простой семье рабочего и детсадовской воспитательницы появился мальчик Володя. Ребёнок был на редкость здоровым, спортивным и смелым.
Через тернии к звездам
Уже в четыре года он встал на коньки. "Мне всегда нравился хоккей. Мальчишки во дворе гоняли шайбу, я тоже решил попробовать, — вспоминал он. — Впервые встал на коньки в четыре года. Поначалу одновременно играл в хоккей и в футбол. Кстати, неплохо играл. Выступал за мальчиков и юношей. Когда пришло время определяться, чаша весов склонилась к хоккею. Это более мощная, динамичная, скоростная игра. По душе, короче, она мне".
Первым тренером Крутова был Владимир Голубев, который присматривал за мальчиком на стадионе «Метеор». Хоккеист всегда вспоминал своего учителя с уважением и любовью. В школе ЦСКА, куда Володя пришёл из дворового хоккея, с ним занимался уже Валерий Стельмахов, также оставивший в памяти Крутова самые приятные воспоминания. С детства наш герой хотел быть похожим на Валерия Харламова, а впоследствии познакомился и подружился с этим замечательным игроком.
«Харламов был моим кумиром. Помню, ещё в детской команде ЦСКА 17-й номер достался другому мальчику, и я взял 18-й, чтобы просто быть как-то ближе к Харламову. В 1972 году вся страна смотрела суперсерию СССР – Канада. Матчи из-за океана показывались поздно, и меня родители отправляли спать. Но какой мальчишка мог пропустить такое событие! Я приоткрывал дверь в комнату, где стоял телевизор, и смотрел хоккей. А в 1980
Владимир Крутов
году, когда Владимир Петров получил травму, я почти полгода отыграл с Михайловым и Харламовым. Валера был уникальным, удивительным человеком», — восхищался Крутов, который и сам был человеком не менее удивительным.
О его игре хоккейные специалисты заговорили сразу после дебюта в ЦСКА в 1977 году. Владимир начинал играть в тройке с Александром Волчковым и Владимиром Поповым, затем с Вячеславом Анисиным и Иреком Гимаевым. Однако довольно скоро молодой парень перерос своих партнёров и вошёл в первую пятёрку «армейской» дружины вместе с Сергеем Макаровым и Николаем Дроздецким. Позднее Дроздецкого в этой связке заменил Игорь Ларионов, а постоянной парой защитников в этой пятёрке стали Вячеслав Фетисов и Алексей Касатонов. Причём отношения между этими пятью игроками были настолько крепки, что дружили все они семьями.
«В ЦСКА большие нагрузки были и при Тарасове, и при Локтеве, и при Тихонове. Этим и отличался „армейский“ клуб. Да и в главную команду я не сразу попал. Играл за „молодёжку“, куда пригласил один из тренеров, приметивший меня в „Метеоре“. Периодически подключали к команде мастеров. То есть я представлял, что меня ждёт. Да, было тяжело, но приходилось терпеть», — говорил Владимир Евгеньевич.
На тренировках, и правда, приходилось тяжело: Тихонова не зря называли хоккейным диктатором. Да и в любимчиках у него представителей «первой пятёрки», как ни странно, не было, а потому никаких преимущество Крутов не получал. К тому же зарплаты у игроков тогда были не под стать нынешним, и часто им приходилось обеспечивать большую семью, работая 300 дней в году. А уж в ЦСКА, где не ставилось других целей, кроме победы во всех турнирах, и подавно. Многие не выдерживали, ломались, но юный 18-летний Крутов даже на фоне мэтров – Михайлова и Харламова – не боялся брать игру на себя.
Владимир Крутов на Олимпиаде-1988
К тому же в сборной и клубе отношение к молодым игрокам было спокойное. «Доказал — почёт тебе, как говорится, уважение, и дурного слова никто не скажет, — говорил Крутов. — Сачок — отношение соответствующее. Если человек пашет, старается — никаких вопросов. Приходит отбывать номер — получает по заслугам».
Своё первое олимпийское золото юный Володя должен был получать уже в 80-м, когда вместе со сборной отправился в американский Лейк-Плэйсид. Но на пути собранной из пресытившихся славой ветеранов и необстрелянного молодняка команды встали амбициозные студенты из США, сотворившие своё знаменитое «чудо на льду».
«Мы очень хотели выиграть. Но, может, просто переоценили себя. Перед олимпийским турниром в товарищеском матче в Нью-Йорке разгромили США 11:3. Что произошло в финале — не знаю. В самом дурном сне не могло привидеться того, что произошло на льду. Даже советские лыжники, конькобежцы, фигуристы говорили: вот, мол, за кого-кого, а за наших хоккеистов мы спокойны. Видимо, эта самоуверенность и сыграла с нами злую шутку», — вспоминал Крутов.
Это неожиданное поражение омрачило в целом великолепно складывавшийся год. В то время Владимир выиграл чемпионат мира среди молодёжных команд, затем проявил себя в молодёжной сборной, после чего по результатам товарищеских встреч отобрался на Олимпиаду. В итоге Крутов оказался в тройке с Юрием Лебедевым из «Крыльев Советов» и великим Александром Мальцевым из московского «Динамо». Как ни странно, именно это несыгранное звено из
Владимир Крутов в «Ванкувер Кэнакс»
трёх разных клубов стало лучшим на Олимпиаде по показателю полезности. За все матчи оно лишь один раз пропустило шайбу, хотя соперникам накидало 13. После этого на протяжении четырёх лет советская команда выигрывала турнир за турниром, но забыть Олимпиаду в Лейк-Плэйсиде наш герой не мог до конца жизни.
А 1981-й и вовсе стал для Крутова годом тяжёлого потрясения. В автомобильной аварии разбился его друг и кумир Валерий Харламов, однако игроки сборной узнали об этом уже в Северной Америке, перед самым стартом Кубка Канады.
«Это такая утрата, что словами не передать. Помню, нам предстояло участвовать в Кубке Канады, а Харламова в сборную не взяли, — с болью в голосе говорил Владимир Евгеньевич. — Прилетели в Виннипег, включили телевизор, видим, показывают сюжеты с Харламовым. А потом узнали, что он разбился. Здоровые мужики с трудом сдерживали слезы. Немного погодя мы провели собрание команды и дали друг другу своеобразную клятву: „Биться изо всех сил, победить и победу посвятить Харламову“. А в финале против нас вышла самая сильная сборная Канады, против которой я когда-либо играл. Та команда, ведомая Уэйном Гретцки, была готова разделаться с любым противником, однако мы играли не только за себя, но и за Харламова. Итог известен – 8:1 в нашу пользу».
Помимо Кубка Канады Крутов успел выиграть две Олимпиады, шесть чемпионатов мира, серебро ОИ и ЧМ, а также бронзу мирового первенства. В международных турнирах сборных он провёл 112 матчей, забив 73 гола. В национальных первенствах СССР Владимир Евгеньевич забросил 288 шайб в 439 встречах и выиграл 11 чемпионских титулов. Когда в 1989 году его партнёры по «ларионовской пятёрке» отправились покорять просторы НХЛ, Крутов также решил попробовать свои силы за океаном. Однако с отъездом возникли серьёзные проблемы – майору советской армии нужно было сначала уволиться, но дать ему отставку долго не решались.
И всё же время решило эти вопросы. Владимир попал в «Ванкувер Кэнакс», где ему вновь довелось поиграть вместе с Игорем Ларионовым, правда, в разных звеньях. Вот только больше одного сезона в Национальной лиге Крутов так и не провёл.
Владимир Крутов. Таким он останется для нас навсегда
«Мне бы не хотелось рассказывать, почему моё пребывание в Северной Америке получилось столь коротким, — говорил он. — Скажу лишь, что я доволен тем, как сложилась моя карьера после ЦСКА. За границей я провёл пять лет. Год в Канаде и по два сезона отыграл в Швейцарии и Швеции. Мы с супругой посмотрели мир, получили новые впечатления. Но жить на Западе я не хотел, хотя мне предлагали купить там дом. Считаю, что ничто не может заменить личного общения с друзьями и близкими. О российском первенстве тогда уже не думал. Возраст был не тот, чтобы возвращаться. Решил доиграть в Европе».
А дело было в том, что по окончании сезона-1989/90 руководство «Ванкувера» не захотело продлевать отношения с Крутовым. Мало того — запустило в американскую прессу сообщения об излишнем весе игрока, мешающем ему выступать на высоком уровне. С помощью друзей Крутов переехал в швейцарский «Цюрих», где выступал вместе с экс-динамовцем Юрием Вожаковым. Чуть позже к команде присоединились Сергей Пряхин и Анатолий Чистяков. Однако в 1992 году в команду пришел канадский тренер, который отказался работать с Крутовым. Владимиру пришлось отправиться в Швецию и выступать там в коллективах низших лиг. Возвращение в Россию состоялось лишь в 1996-м – тогда Крутов долгое время работал помощником главного тренера ЦСКА, а затем в течение года и сам был наставником клуба.
С 2002 года он работал директором Государственной школы высшего спортивного мастерства, по сути в центре подготовки юношеских, юниорских и молодёжных сборных страны. «Мы организовываем Спартакиады.
Владимир Крутов. Наши дни
Именно наши специалисты изучают на месте готовность объектов к проведению соревнований. Как налажены проживание, питание юных спортсменов, безопасность… Кроме того, проводим семинары для тренеров, — рассказывал мастер. — Я сам выбрал свой путь. Теперь занимаюсь не только хоккеем, но и другими видами спорта. А потом, для детей Спартакиада – это маленькая Олимпиада. И я счастлив, когда вижу радость на лицах мальчишек и девчонок».
Крутов был уникальным игроком и человеком. В хоккее он был одновременно гением и «носильщиком рояля», относился к себе не как к мировой суперзвезде, а как к простому рабочему, отрабатывающему свой хлеб. И отрабатывающему на совесть. На его лице можно было насчитать почти три десятка шрамов – следы борьбы на пятачке, ударов шальных шайб и грубых силовых приёмов.
Он говорил, что не понимает тех, кто сходит с ума, забросив шайбу: «Ну, вот токарь сделает деталь, и что? Он же не срывает с себя по этому поводу рубашку? А хоккей – это наша работа. Мы за нее деньги получали. Нет, в душе я, конечно, радовался – и за себя, и за партнеров. Но не видел необходимости выставлять это напоказ».
Таким он запомнился – скромным, сильным, избавленным от гордыни и зависти. Великим и в то же время предельно простым.
Очень точно, как нам кажется, Крутова описал его давний товарищ Владислав Третьяк: «Он был очень сильно похож на Валерия Харламова: немногословный, всегда выполнял все задания на льду, на него всегда можно было положиться на сто процентов. Мы потеряли человека, с которым каждый хоккеист, не раздумывая, пошел бы в бой».
Великого хоккеиста похоронят 8 июня на Новолужинском кладбище в подмосковных Химках.
Владимир Крутов и сборная СССР