Дневник чемпионата мира. День первый
Погода не баловала и не шептала. Свинцовые тучи нависли над крышами домов, а ледяной ветер без труда проникал сквозь тонкую куртку и рубашку, пробирая до самых костей. Стокгольм словно не слышал о том, что весна пришла ещё два месяца назад, и бодро переживал то ли конец осени, то ли начало зимы. Солнце было редким гостем на этом хоккейном празднике, но если уж ему удавалось пробиться сквозь кордоны туч, своё время оно старалось использовать по полной. Слепило, отражаясь от водной глади (Стокгольм, кто не помнит, город частично островной), от оконных стёкол, от полированной поверхности поездов. Било по глазам, не щадя, а потом опять скрывало своё лицо за тёмной маской.
Болельщиков, пытавшихся урвать хоть какие-то крохи солнечного тепла у раздувшегося пузыря «Глобен-Арены», было откровенно жаль. Сюда они пришли
Тучи на «Глобеном»
рано утром, задолго до начала матча, и потому синие губы и лёгкая дрожь уже не казались им чем-то особенным. Лишь возможность на время перемещаться в кафе и проводить дозаправку позволила избежать тяжёлых обморожений.
Не легче было и журналистам. Их поместили рядом с малой ареной «Ховет», чуть ли не у самого льда, так что большую часть дня они проводили в температурных условиях, при которых продукты месяцами остаются свежими, а микробы умирают. Приходилось согреваться общением. Не самый эффективный способ, конечно, но другого не было.
Первым делом решил морально поддержать страдающих от холода болельщиков. Тёмно-бордовый цвет разливался по улице, но виной тому была не массовая резня, а полчища латвийцев, оккупировавших все входы и выходы с арены. Пробиваться в этом бордовом море приходилось едва ли не с боем. Вдруг, как маяк, где-то вдали сверкнула знакомая зелёная форма. «Ак Барс»! Как?! Откуда?! Когда на горизонте не видно ни одного российского болельщика, меньше всего ожидаешь встретить кого-то в джерси «Ак Барса». Но вот же он – не бред и не галлюцинация, живой человек, стоит и… продаёт билеты.
— Влад, из Латвии, — представился таинственный псевдоказанец. — Да, болею за «Ак Барс». За кого буду в сегодняшнем матче? Вообще, по идее, должен бы за Латвию, но не могу болеть против России. Поэтому, просто за хоккей. Пусть будет ничья. Почему билеты продаю? Друзья из Омска не смогли приехать. Нет, полиция не гоняет – это ж свободная страна, полиция тут для того, чтобы людей охранять.
— А у вас, — говорю, — фамилия Капанена на спине неправильно написана — «Капанин».
— Нет, — отвечает, — всё правильно. Это моя фамилия. С ударением на вторую «а».
Чудеса…
Спереди и сзади
Вблизи арены царил ажиотаж. Повсюду стояли люди, продающие билеты, покупающие их, ищущие тех, кто продаёт или покупает, поднимающие цену, сбивающие цену, активно спорящие и размахивающие руками. Становилось совершенно непонятно, куда они все деваются, когда наступает время игры. Эта бойкая рыночная атмосфера как-то не сочеталась с полупустыми трибунами. Чтобы убедиться, что глаза меня не подводят, решил сфотографировать одного из таких продавцов. Разрешили, но с одним условием — «нот фейс». Что ж, это было не сложно.
Перед матчем разговорились с латвийскими журналистами. Ребята дружно ругали рижского мэра Ушакова за сомнительные реформы и очень удивлялись, что Россия не считает десятилетия сосуществования с Латвией оккупацией. О статусе русского языка в стране они ответили уклончиво, сославшись на референдум, хотя сами по-русски говорят превосходно. Оказывается, учили его ещё в школе.
— В обязательной программе? — спрашиваю.
— Кажется, да.
Социально-культурные темы вскоре пришлось оставить в покое – хоккей неумолимо приближался. На трибунах, как и на улице, латышей оказалось гораздо больше, чем наших (чего им тут добираться-то, перемахнул через Балтику, и уже в Швеции),
Шведский спекулянт «нот фейс»
и болели они активнее. Так болели, что даже Карлсон, «самый больной в мире человек», поперхнулся бы вареньем от зависти. Рассыпавшись по всей арене, преданные балтийцы стучали в барабаны, крутили трещотки, гудели, свистели, словом, чувствовали себя, как дома. Россияне в это время двумя небольшими кучками и по большей части молча наблюдали за происходящим на льду.
— Не переживай, — попытался утешить меня коллега. — Наши к 9 мая подъедут.
— Может, и подъедут. Только у латышей их «9 мая» уже сегодня.
Игра подтвердила эти слова. Ещё на раскатке было видно, с каким сумасшедшим настроем ребята Нолана будут играть: как они лупят от всей души по воротам, как резко и выверено двигаются, как яростно работают с шайбой. А уж когда Индрашис забил, а Масальскис поймал кураж, стало действительно страшно. Билялетдинов стоял за спинами хоккеистов с лицом, выражавшим лишь одну эмоцию — «зачем я во всё это влез?», а латвийский индеец Тед Нолан жадно потирал руки в предвкушении сенсации. Российские болельщики все эти полчаса ускоренно седели, грызли ногти едва ли не до запястий и губы — чуть ли не до челюстей.
А тут и шведы удружили, для рекламных пауз и перерывов подбирая сплошь тревожную, таинственную и мрачную музыку. «Линкин Парк» – самое безобидное, что играло в этот день на арене. Как не дошло до «Энигмы» или «Раммштайна», ума не приложу.
Или другой показательный эпизод. После первого периода, когда мы проигрывали 0:1, отпечатанную статистику игроков журналистам принесли пулей — не успела сирена смолкнуть. А после второго, уже при счёте 2:1, шведские организаторы вдруг решили не торопиться. То ли принтер у них сломался, то ли были какие-то сомнения, но показывать нам красивые цифры русских они долго и упорно не желали. Верим, что не со зла, но как-то это всё подозрительно…
Как только стало ясно, что победу билялетдиновцы не упустят, от сердца наконец отлегло. Весь негатив куда-то пропал, а внимание стали привлекать только милые и трогательные эпизоды. На видеокубе показали радостную пожилую пару с плакатом «Гол+пас за Миасс», позади нашей скамейки запасных с мест повскакивали люди в татарских тюбетейках, что-то кричащие Биллу на родном языке, а грузные стокгольмские тучи, сгущавшиеся над нашей сборной, окончательно рассеялись в вечернем небе.
Перед матчем они радовались…