— С какого периода вы поняли, что магнитогорский хоккей начнет восхождение? И кто вам привил интерес к этому виду спорта?
— В любом случае все начинается с Постникова. От этого никуда не денешься. Для меня знакомство началось в 1976 году, когда я по распределению попал в «Магнитогорский рабочий». Но хоккей, естественно, не занимал главное место среди предпочтений. Как, кстати, и футбол, хотя в футболе у «Магнитки» были более глубокие традиции. Футбол мог опередить хоккей — по-настоящему это было связано с именем Анатолия Козлова, прекрасного тренера, к сожалению рано ушедшего из жизни. И годы с 1982 по 1985 можно действительно назвать годами расцвета футбола — «Металлург» был вполне готов к первой лиге, а первая лига времен СССР была сравнима с чемпионатом России в высшей лиге в 90-е годы. Но не пустили – на пути стояли Куйбышев, Свердловск, Киров, да много кто еще. И деньги, которых у нашего футбола не было.
Магнитогорский хоккей, существовавший в ужасных условиях, был нашей местной радостью, потому что на уровне страны о нем знали только любители статистики. Хоккей первого уровня показывали по телевизору: сборная СССР, ЦСКА, «Спартак», «Крылья Советов», «Динамо». Хоккей второго уровня мы могли видеть в Челябинске: 1977 год, бронза «Трактора», сравнимая с золотыми медалями чемпионата России. Поэтому болели, конечно, за Челябинск. Но «Юность» и «Малютка» были, естественно, с разных планет. И, если бы не фанатизм и упрямство Постникова и веривших в него людей, не думаю, что у нас вообще бы появился дворец спорта с искусственным льдом. А если бы не появился ледовый, нечего было и думать про какой-то прогресс.
Запуск хоккейного проекта в Магнитогорске совпал с перестройкой, с развалом страны и хоккея. Хоккей был знаковым явлением советской эпохи, за что ему и досталось по полной программе. И на этом безрадостном фоне и проявилась «Магнитка». Если бы все оставалось по-прежнему, самое большее, чего мы смогли бы достичь, – это дотянуться до Казани, Тольятти, Уфы, Свердловска. Не выше. Но тут случился слом системы, а «Магнитка», в силу упорного труда и «разрыхления хоккейной почвы» в предыдущие годы, оказалась на виду. Достроили дворец, создали профессиональный клуб, пришли новые люди с новыми
Владимир Мозговой
идеями. И «Магнитка» очень грамотно воспользовалась ситуацией разброда и шатания. Здесь тоже был не сахар, но по-магнитогорски.
Если считать, что 3 сентября 1992 года магнитогорский «Металлург» провел первый матч в высшем дивизионе, то в этом году будет 20 лет большому хоккею. С этого момента я был полностью погружен в тему. Собственно говоря, спортивная общественность меня узнала как «человека магнитогорского „Металлурга“. И до сих пор меня таким считают. Я уже 10 лет в Москве живу, но меня спрашивают: „Как там у тебя?“ или „Что-то твои сегодня не так сыграли“. Я не отрекаюсь — если бы не „Металлург“, я бы не получил два „Золотых пера“ как лучший хоккейный журналист, хотя все свои награды на российском уровне я получал уже в „послемагнитогорский“ период. Просто уже была база и какие-то знания, да и было от кого заряжаться энергетикой, если иметь в виду „Металлург“ 90-х. Думаю, и я тоже что-то дал команде – хотя бы в создании атмосферы в пресс-центре еще до того, когда этот пресс-центр существовал только в мечтах.
Я был и во многом остаюсь „человеком “Металлурга», но это не означает, что я занимался только воспеванием – как раз нет. Может, я бывал даже более пристрастен, чем следовало. Любовь была – строгая. Руководство клуба считало, что я мало хвалю. В телерепортажах никогда не говорил «наша команда» — говорил «Металлург», «хозяева». Другое дело — мне легко было быть благородным, потому что команда в основном давала повод для радости. Этой радости было – завались. При всех проблемах.
«Магнитка» и конкретно комбинат где-то с середины 90-х уже основательно поставили на хоккей – и здесь, безусловно, выиграли. То, что хоккей подмял под себя другие виды, которыми гордился город, – это, увы, тоже, наверное, имеет место. Но и время, конечно, поспособствовало. Ведь, не будь этой хоккейной экспансии – может, и хоккея бы не было, и ничего другого тоже. Хотя жаль, очень многого жаль…
— Раньше многие болельщики воспитывались на газетных источниках информации, в частности тех, куда вы писали. Сейчас у болельщиков этих источников информации — пруд пруди. Хорошо, когда много всего?
— В Интернете действительно много всего, а общероссийского «бумажного» хоккейного издания как не было, так и нет. Были попытки, но все закончились неудачей. К некоторым попыткам я тоже имел отношение. Кроме того десять лет, практически с самого начала, был собственным корреспондентом «Спорт-экспресса» — а это очень хорошая школа. Писал и для интернет-изданий (да и сейчас немного сотрудничаю). Но я все-таки человек «старорежимный», без того, чтобы увидеть текст в печатном варианте, не могу. Молодежь – может.
— Интернет «убил» спортивную журналистику?
— Интернет изменил спортивную журналистику. Он расплодил тысячи авторов, которые не знают, что такое газетный жанр, но считают, что они пишут круто. Он обеспечил возможность молниеносной передачи информации, но почти упразднил такое важное понятие, как ответственность за слово. Это замечательное изобретение человечества, прямо-таки заточенное под спорт – но далеко не все в «новой журналистике» мне нравится. Для меня это прежде всего – инструмент, а также возможность высказываться и быстро реагировать на то или иное событие.
— Все свои крупные победы «Металлург» одержал, играя во дворце имени Ромазана. Уже прошло пять лет, как команда выступает на современной «Арене-Металлург». Понятно, что по регламенту КХЛ дворцы должны быть большей вместимости. Это в плюс или в минус магнитогорскому хоккею?
— Думаю, проблема многоплановая. Тот, первый дворец – место «намоленное». Удивительно, что его построили очень грамотно, несмотря на подпольный характер стройки. Он был одним из лучших дворцов в России. Мне кажется, в нем с самого начала была теплая и демократичная атмосфера, которой просто не может быть при новых требованиях к новым дворцам, с их спецложами, ресторанами и замками на каждом шагу. Понимаю, что это – необходимость, но что-то потерялось в современных интерьерах. Наверное, их надо «намаливать» дольше. Надо еще учесть, что магнитогорский зритель был избалован победами – он, можно сказать, возрос на успехе, он до поры до времени не представлял, что такое — проиграть дома два раза подряд. Все знали, а мы – нет, такой вот максимализм. Дело дошло до того, что «бронзу» за медали перестали считать – а на дворе уже была новая реальность, в которой уже не так вольготно дышится, как раньше.
У «Магнитки» есть все, чтобы быть в первых рядах, но за Казанью и Уфой стоят республики, за Питером – «Газпром», и так далее. И все хотят побеждать, вливая в хоккей такие ресурсы, которые раньше и не снились. Так что снижение результатов – в какой-то степени процесс объективный,
Владимир Мозговой
но сердце болельщика этого не принимает. Оно хочет видеть «Магнитку» первой, а если этого по каким-то причинам не получается, ноги во дворец, случается, не идут.
Что качается числа зрителей, то вот сейчас руководители КХЛ сетуют, что в Челябинске построили такой маленький дворец — надо было строить на 15 тысяч. Простите, а если бы Белоусова после провального прошлого сезона убрали, и если бы «Трактор», как раньше, боролся бы за место в восьмерке — кто бы ходил в 15-тысячный дворец? Мне кажется, что мы не такие «дети», как зрители в Северной Америке. У них прийти на хоккей с семьей – ритуал и радость.
— Наши люди, приходят на стадионы за победами, полагая, что их любимые команды обязаны побеждать. А в Европе и Северной Америке хоккей – это праздник, и разница по зарплатам между болельщиками и игроками не столь огромная.
— Опять же – все неоднозначно. Болельщик вправе ожидать увлекательного зрелища и самоотдачи от своей родной команды, но не вправе требовать только победы. В идеале болельщики должны уметь ценить красивые голы даже «чужой» команды. Понимаю, что это – утопия. Я к НХЛ отношусь критически, но там есть одна вещь, которая у нас никак не может привиться: там ждут приезжих звезд и могут радоваться хорошей игре, даже если твоя команда уступила. Это, кстати, от разницы в заработке не зависит, это зависит от ментальности. У нас, если гости обыгрывают хозяев, показав сумасшедший хоккей, народ будет всегда сильно недоволен. Этими своими рассуждениями я не пытаюсь как-то оправдать последние сезоны «Металлурга» — проблема-то общероссийская, но в «Магнитке», с учетом максимализма и требовательности, проблема выражена ярче и острее, чем где-то еще.
— «Металлург» все свои медали и титулы завоевал при Геннадии Величкине.
— И он помогал, и его коллеги помогали, и зрители, и вся та атмосфера, которая способствовала «высокому магнитогорскому напряжению» в золотые для команды времена. Это не означает, что тогда было только хорошо, а сейчас только плохо. Давно нет золота – но и последнего по времени ждали шесть лет, а с 2007-го еще только пять прошло. Можно, конечно, лучше играть и работать. Есть ощущение, что терпения высокому руководству не всегда хватает, но его тоже можно понять – Виктор Рашников смотрит на игру глазами магнитогорского болельщика. Очень требовательными глазами.
— Без Рашникова «Металлург» сможет жить?
— Сложно ответить на этот вопрос. Хоккей в российском исполнении – это личные проекты. Виктор Филиппович вложил столько души (я про средства не говорю) в это тяжелое и радостное дело, что мне иногда хочется, чтобы он поменьше занимался хоккеем. Когда многое замыкается на одном человеке, от его отношения и настроения начинает зависеть едва ли не все. Мне бы хотелось верить в то, что во многом выстроенная им система будет работать и тогда, когда Рашников захочет чуть-чуть отдохнуть от хоккея. Не бросая его, естественно (а кто еще кормить команду будет?), – но и не слишком заморачиваясь проблемами клуба. Только вряд ли такой эксперимент возможен.
Владимир Мозговой получает приз «Золотое перо» из рук Владислава Третьяка